Маски Пиковой дамы

«Господин советник»

«Тройка, семерка, туз — не выходили из его головы и шевелились у него на губах. Увидев молодую девушку, он говорил: „Как она стройна!.. Настоящая тройка червонная“. У него спрашивали: „который час“, он отвечал: „без пяти минут семерка“. Всякий пузатый мужчина напоминал ему туза». Германн уже сделался рабом одной идеи, или «мономании», как говорили психиатры того времени. Но в этой идее стоит разобраться — хотя бы узнать значение карт, хорошо известное и герою, и Пушкину, и его современникам.

Червонная тройка, явившаяся в виде девушки, — это удача, решение проблем и выздоровление. В перевернутом виде она символизирует глубокое непонимание ситуации. Как раз про Германна — он болен, неверно видит окружающий мир. Но что сулил бы ему успех? Богатство, победу — никак не исцеление.

С семеркой разобраться сложнее. У нее не указана масть, следовательно, она принадлежит к Старшим арканам, где символизирует поиск своего места в мире. На карте изображена повозка героя, въезжающего в битву. Благодаря силе воли ему обещан выход из испытаний с честью. Он — человек, который отстаивает нечто, принадлежащее ему по праву. Все это — Николай на Сенатской площади. Но у карты есть и более глубокое значение — два влекущих ее коня идут в разные стороны, два колеса за их спинами катятся вправо и влево. При этом колымага одна, а животные сращены спинами[520]. Пушкин соединял в персонажах «Пиковой дамы» две крайние противоположности: например, рассудочность и пылкое воображение или монархию и революционность, как бы показывая, что друг без друга они не существуют.

Однако у «семерки» есть еще один пласт значений, касающихся обыденной жизни самого поэта. «Без пяти минут» говорят не только о времени. «Без пяти минут профессор», «без пяти минут полковник» и т. д. Эпиграф к пятой главе как будто взят из трудов шведского мистика конца XVII–XVIII века Эммануила Сведенборга (Шведенборга, как писали тогда в России). Правда, в его текстах до сих пор не найдено соответствующее место: «В эту ночь явилась ко мне покойница баронесса фон В***. Она была вся в белом и сказала мне: „Здравствуйте, господин советник!“». Поэтому считается возможным, что Пушкин лишь приписал это высказывание скандинавскому мистику, а на деле — сочинил его сам[521].

Мертвые посещают живых, чтобы возвестить им грядущее. Сведенборг слыл провидцем. Баронесса обращается к визионеру «господин советник». Шведский духовидец носил чин «асессора». Но у Пушкина фигурирует «советник». По Табели о рангах седьмой класс среди статских — надворный советник[522]. «Без пяти минут семерка» — состояние на пороге получения чина надворного советника.

Пушкин стал придворным историографом, вновь поступив на службу после увольнения в 1824 году. Тогда молодой поэт был коллежским секретарем — 10-й класс. В ноябре 1831 года его с прежним званием зачислили в Коллегию иностранных дел для работы в архивах. Но пока чин не соответствовал должности — Николай Михайлович Карамзин, занимая ее, был действительным статским советником по линии статских чинов — 4-й класс. Пушкина предстояло «подтянуть» вверх, вскоре он становится титулярным советником — 9-й класс.

Во времена нелюбимой поэтом Екатерины II были возможны скачки через несколько ступеней. Но даже тогда «незаконные» пожалования вызывали сильный ропот, и Пушкин по этому вопросу соглашался с критиками екатерининских порядков, например, с князем Михаилом Михайловичем Щербатовым. По мысли поэта, дворянина украшали титул, история семьи, а не орденская звезда двоюродного дяди. К XIX веку Табель о рангах окостенела. Теперь двигались только из чина в чин. Пушкин, в силу своего литературного значения, рассчитывал на скачок через одну ступень, если не вовсе через четыре с приземлением в камергерах. Доверчивому Нащокину поэт рассказывал: «…три года до этого сам Бенкендорф предлагал ему камергера, желая его ближе иметь к себе, но он отказался»[523].

Не беремся судить о реальности таких обещаний. Александр Христофорович был человеком военным, долго тянул лямку до того, как достиг «степеней известных», и знал, каких усилий стоит продвижение. Прыжка не произошло, что оставило горький осадок. 1 января 1834 года в дневнике записано: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове»[524]. Камер-юнкер по Табели о рангах среди списка придворных чинов параллелен титулярному советнику в расписании статских. В пору вспомнить молодые насмешки над графом Воронцовым, который 11 лет ждал назначения «полным генералом»…

Однако нравственная проблема для Пушкина была глубже, чем несоответствие возраста и чина или высочайшее внимание к супруге поэта на Аничковых балах[525]. По свидетельству друзей, Пушкина пришлось отливать водой, так он был взбешен пожалованием. Алексей Вульф записал в дневнике: «Самого же поэта я нашел негодующим на царя за то, что он одел его в мундир{26}, его, написавшего теперь повествование о бунте Пугачева… Он говорит, что возвращается к оппозиции»[526].

Для человека, идеалом которого была независимость, мундир означал принадлежность кому-то. При всей любви к царю Пушкин этого не хотел. «Узнают коней ретивых / По их выжженным таврам». Мундир был для него — род тавра. В каком-то смысле надеть теперь ливрею то же самое, что прежде, в молодые годы, вступить в тайное общество. Куда, кстати, поэт стремился, в отличие от камер-юнкеров.

Но времена меняются, предпочтения тоже. Статский чин обеспечивал благородное расстояние между ним и властью. «Пиковая дама» добавляет к причинам эмоционального взрыва еще и ожидание нового производства. В эпиграфе к шестой главе Пушкин сам показывает, какого чина ждал — советника. Во всяком случае, хотел числиться на статской службе, никак не на придворной. «Желал бы [я] быть лицом советовательным и указательным»[527], — как писал Вяземский царю.

Вернемся к видениям Германна. Туз персонифицировался перед ним в образе пузатого мужчины. В момент столкновения с мятежниками на Сенатской площади толстым, пузатым выступал соперник Николая — цесаревич Константин Павлович, именно он выглядел солидным господином или «старым котищей», как назвал его декабрист Александр Иванович Якубович. В 1833 году, когда работа над повестью была закончена, брюшко появилось уже и у императора, и у самого поэта.

Следует учитывать, что туз обозначал не только мага, но и «шута на ярмарке», певца. То есть самого Пушкина. Его пестрая одежда — разная с разных сторон — показывает, что он способен носить гербы и цвета борющихся между собой партий, говорить с людьми по обе стороны баррикад, поскольку видит хорошее у всех конфликтующих[528]. Это ли не положение поэта после разгрома тайных обществ? Что подтверждает его диптих «Стансы» и «Во глубине сибирских руд».

Следующий круг видений Германна тоже интересен: «Тройка, семерка, туз — преследовали его во сне, принимая все возможные виды: тройка цвела перед ним в образе пышного грандифлора, семерка представлялась готическими воротами, туз огромным пауком».

Грандифлор — вид вьющейся розы с крупными, округлыми соцветиями, как на полотнах голландских мастеров XVII века. В философских натюрмортах возле такой розы обычно помещали череп, холодное оружие, песочные часы — символы силы мирской, увядания, быстротечности жизни. Sic transit gloria mundi. Так проходит слава земная.

Поскольку чуть ранее сказано, что тройка червонная, то можно предположить, что и роза красного цвета. Мы видели розу в волосах молодой графини на портрете, а потом как украшение чепца старухи. Тройка символизировала молодость главной героини, до ее превращения в пиковую даму — тот момент, когда она еще не владела тайной карт.

Готические ворота — постройка в Екатерининском парке Царского Села, возведенная архитектором Юрием Матвеевичем Фельтеном в 1777–1780 годах, как раз во времена молодости графини. Они располагаются в дальнем уголке «чужого сада», куда забирался и лицеист Пушкин. Ворота противолежат и комплексу дворца, и регулярному парку, и так любимой Екатериной II Камероновой галерее, а если провести мысленную линию через озеро, то — нарядному павильону Эрмитаж с его удовольствиями и символикой царской резиденции.

Они олицетворяют век рыцарства и противопоставлены барочной постройке как доблесть изнеженности и прихотливости.

Готические ворота буквально обставлены павильонами с башнями, в которых тоже есть арки и проезды. Это и Руина, и Большой каприз, и Скрипучая беседка, и целый комплекс Эрмитажной кухни. Как бы ни шел от лицея к воротам юноша, он неизбежно проходил мимо тех или иных башен. В Старшем аркане только одна башня — Вавилонская, или Небесный огонь, то есть молния. Она обозначена 16-й картой. Согласно нумерологическим правилам, 16 раскладывается на 1 и 6, в сумме дающие 7, искомую «семерку». Мы посчитали бы такое построение натяжкой, если бы не характеристика карты. Она означает попытку человека соперничать с Богом, присвоить себе Его функции. До поры такой строитель величается, но внезапно ударяет молния и низвергает все здание вместе с создателями. Молния символизирует Случай — оружие Провидения. С вершины башни падает зубчатая корона — мирская власть. Здесь нетрудно угадать намек на императора.

На карте изображены шарики, падающие с небес на землю, часто отождествляемые с градом или снегом. Из круговерти метели явился в дом Старухи Германн. Сами ворота — врата в иной мир, через которые проходит юная, ничего не подозревающая графиня навстречу… тузу-пауку. Сен-Жермену. Тому, кто, подарив ей три «счастливые» карты, забрал нечто, гораздо более ценное. Ее душу.