Хранитель Дикого вереска

Пролог

Тёмный, тесный и пыльный коридор вился, не имея ни конца, ни начала, звук шагов звучал то звонче, то глуше, с каждой минутой всё сильнее ударяя по натянутым, словно струна, нервам. Шершавые серые, по крайней мере, так казалось в мглистом полумраке, стены угрожающе сужались, потолок нависал всё ниже, неприятно царапая макушку. Казалось, сами камни едва слышно равнодушно шуршали, парализуя волю: «Не уйдёш-ш-шь, сгинеш-ш-ш-шь, заблудиш-ш-шся». Коридор резко вильнул налево, затем направо, под ногами жадно раззявила пасть коварная трещина, оглушительный крик прорезал извечную тишину каменного лабиринта и…

Герцогиня Абигайл Уитвор с диким криком села на кровати, обливаясь холодным потом и судорожно комкая липнущую к телу льняную ночную сорочку, призванную длинной, целомудрием кроя и прочностью ткани, точно броня рыцаря, защищать честь своей госпожи от грубого посягательства мужчин. Впрочем, учитывая, что три дня назад Абигайл официально получила статус лайны, то есть вдовы, честь её находилась в полной неприкосновенности. Да и раньше-то, откровенно говоря, не сильно страдала, почтенный герцог Уитвор, убелённый сединами, отягощённый не только годами, но и многочисленными заболеваниями, исцелить которые не брались уже даже самые искусные целители, искал в супруге не утоления плотских страстей, а внимательную (и бесплатную, что особенно радует) сиделку, опытную целительницу, рачительную хозяйку и приятную глазу компаньонку. При этом обязательными условиями были наличие у будущей герцогини Уитвор симпатичного личика и не оскверняющей мужской взор фигуры, подобающего благовоспитанной особе образования, дар целителя и приданое не менее десяти тысяч золотом. Последний пункт вызывал больше всего мучений у дядюшки Абигайл, который после смерти родителей девушки получил её в довесок к пусть и не очень обширным, но вполне плодородным землям, крепкому, надёжно зачарованному от обветшания и прочих бедствий замку и алмазным шахтам на севере. К искреннему облегчению дядюшки, его брат скончался, не успев оставить завещания (слуги, которые болтали, что на самом деле завещание было, в скором времени сгинули от эпидемии чёрной лихорадки), а безутешная супруга не вынесла потери и отравилась. Одно время ходили слухи, что на самом деле женщина отравилась, дабы избавиться от гнусного насилия со стороны обретшего власть родственника, но мы же не будем повторять гнусные сплетни, верно? Тем более, что ставшую сиротой племянницу дядюшка не отправил ни в глухой монастырь, ни в компаньонки к какой-нибудь вздорной старухе, а весьма успешно выдал замуж, а то, что при этом в обмен на приданое получил титул, полезные знакомства и ещё кое-какие привилегии, так это же ничего не значит.

Герцог Уитвор, прекрасно помня о том, что не скреплённый общим ложем брак может считаться недействительным, а это неизбежно повлечёт к потере приданого, первый месяц, кряхтя, охая и отчаянно потея, старательно исполнял супружеский долг, после чего три месяца отлёживался, не в силах даже голову от подушки оторвать. Абигайл терпеливо ухаживала за своим супругом, снося его бесконечные придирки, обострившуюся на фоне болезни подозрительность и даже вспышки ревности, абсолютно необоснованной, поскольку никаких мужчин, кроме самого герцога, в замке не было, а на улицу без сопровождения суровой, словно проклятая зима, горничной герцогиня не выходила. На четвёртый месяц супружества, благодаря неустанной заботе Абигайл, герцог почувствовал себя настолько хорошо, что дерзнул даже возмечтать о наследнике от молодой супруги. Взрослые сыновья герцога от трёх его прошлых браков таким отцовским чаяниям не обрадовались, старший, коему право первородства обеспечивало определённые привилегии, даже посмел цинично расхохотаться своему родителю в лицо и глумливо заявить, что герцогу должно ждать от молодой жены не детей, но внуков. Отец, само собой, вспылил, пригрозил лишить непочтительного сына наследства, но даже договорить не успел, из его рта и носа хлынула кровь. Не прошло и трёх часов, как герцог Уитвор скончался, оставив свою молодую супругу вдовой.

Сыновья герцога, алчущие поскорее добраться до батюшкиных богатств, даже не стали ждать официального завершения траура, уже на следующий день после смерти родителя без излишних церемоний препроводили его тело в фамильный склеп и упоённо начали грызню за наследство. К искреннему облегчению Абигайл о ней наследнички пока не вспоминали, но леди прекрасно понимала, что это затишье носит временный характер. И дай-то свет, чтобы её просто выставили из замка, а не сделали постельной утехой одного из, а то и всех трёх братьев одновременно! Чтобы хоть как-то обеспечить своё будущее, Абигайл написала своему дядюшке, но тот даже на чистый лист бумаги поскупился, в конце её же собственного письма скупо начертал, что судьба и самоя жизнь леди принадлежит её мужу, а после смерти оного его наследникам, а он, дядюшка более управлять ей не имеет ни права, ни желания.

Абигайл судорожно вздохнула, не без труда разжимая скрюченные пальцы и убеждая себя, что приснившееся было всего лишь кошмаром, дурным сном, отголоском тревоги за собственное будущее. Постепенно пусть не покой, но нечто отдалённо похожее на него вернулось к леди, она даже встала с кровати, чтобы налить себе воды, когда услышала в коридоре чьи-то шаги, направлявшиеся к её комнате. Быстрее весеннего ветерка Абигайл метнулась к двери и проверила щеколду. Та была задвинута. Леди бесшумно выдохнула и стараясь не шуметь, вернулась в кровать, натянула до подбородка одеяло, отчаянно молясь свету и тьме, чтобы поздний визитёр, кем бы он ни был, прошёл мимо её комнаты. Увы, похоже, у высших сил нашлись более важные дела, чем выслушивание горячих молитв молодой вдовы, шаги замерли аккурат перед дверью, а затем яростно задёргалась бронзовая дверная ручка.

— Эй, ты, — раздался громкий голос самого старшего сына герцога, лорда Роджера, — а ну, быстро открыла! Я пришёл, ик, тебя осчастливить!

Абигайл быстро соскочила с кровати, затравленно огляделась по сторонам, прикидывая, чем можно забаррикадировать вход. Увы, ничего, кроме кровати да прикроватного столика с небольшим пуфиком перед ним в спальне не было. Не переставая шёпотом горячо призывать к себе хоть какого-нибудь защитника, леди быстро придвинула к двери сначала пуфик, затем столик, а потом попыталась двинуть и кровать, когда прогремел взрыв и дверь, вместе с закрывавшей её мебелью разлетелась мелкой щепкой. В образовавшемся слегка дымящемся проёме эффектно замер лорд Роджер, в руках которого красовались большие, словно осенние яблоки, огненные шары.

— Соскучилась, крошка? — фамильярно подмигнул лорд, медленно, по одному, сгибая пальцы и впитывая пламя. — Сейчас будет жарко.

Абигайл поспешно встала так, чтобы от незваного посетителя её защищала кровать, надменно вскинула голову и холодным тоном, призванным остудить излишне горячую кровь пасынка, вопросила:

— По какому праву Вы вламываетесь в мою спальню? Извольте немедленно выйти!

Роджер пьяно ухмыльнулся, пожирая в прямом смысле слова горящим взглядом фигуру герцогини.

— А чего это, ик, мы такие строгие? Сыночек, ик, пришёл мамочке сладких снов пожелать и разделить, ик, с ней постельку.

Абигайл быстро прошептала формулу моментального отрезвления, всем сердцем надеясь, что протрезвев, Роджер всё-таки оставит её в покое. Увы, первенец герцога Уитвора был не из тех, кто отступает от намеченной цели, он лишь поморщился от головной боли и с угрозой прошипел:

— А вот за это, шлюха, ты заплатишь вдвойне.

— Ой, а что это тут такое происходит? — нарочито ласковым голоском промурлыкал Эдвин, второй сын герцога, с приторно слащавым видом заглядывая в спальню.

— Да вот, девку решил покорности поучить, а то больно высоко нос задрала, пока папаше нашему ложе грела, — процедил сквозь зубы Роджер, выпуская из рук длинный огненный хлыст.

Приглушённо зашипев, хлыст метнулся к Абигайл, леди отчаянно вскрикнула, схватила стоящий на полу бронзовый кувшин и выплеснула из него воду на огненный хлыст, мелькнувший едва ли не перед самыми глазами. Увы, вода решила проявить своеволие и вместо огня окатила саму Абигайл, смочив и сделав сорочку прозрачной для жадных глаз подло хихикающих парней.

— Какая жалость, — Юджин, третий сын герцога, неодобрительно зацокал языком, небрежным взмахом руки отправляя воду с пола обратно в кувшин, — наша дражайшая мамочка промокла насквозь. Какой ужас, она же может простудиться и умереть! Роджер, ты просто обязан ей помочь!

— Запросто, — ухмыльнулся Роджер, взмахом руки обращая в пепел сорочку. — С тряпкой разобрались, теперь согреем мамочку.

Трое парней, уверенных в своей силе, вразвалочку, перебрасываясь похабными шутками, направились к Абигайл. Леди затравленно оглянулась по сторонам. Выхода не было. Узкое стрельчатое окно располагалось слишком высоко и было забрано узорчатой решёткой, а дверь находилась аккурат за спинами разошедшихся не на шутку пасынков. Впрочем, сдаваться без боя Абигайл не собиралась, она схватила бронзовый подсвечник и крикнула, изо всех сил замахнувшись:

— Не подходите!

Парни дружно заржали, Эдвин взмахнул длинными ресницами и пропищал, наивно округлив глаза:

— Что такое, мамочка? Не хочешь поцеловать сыночков перед сном?

Подсвечник в руке Абигайл задёргался, а затем цепко обвился вокруг запястья леди, словно тюремные оковы.

— Неужели наш папаша, этот гниющий заживо труп, нравился тебе больше трёх здоровых и сильных парней?

Вода из кувшина, повинуясь небрежному взмаху Юджина, взлетела в воздух, собралась в кулак и ударила Абигайл в живот. Леди задохнулась от боли, пошатнулась, а вода нанесла новый удар, швыряя Абигайл на кровать, металлические столбики которой моментально потянулись к рукам и ногам леди, обвиваясь вокруг запястий и щиколоток, лишая возможности сопротивляться.

— Не брыкайся, дура, — процедил Роджер, проворно избавляясь от одежды, — глядишь, ещё и понравится. А будешь хорошей девочкой, позволим остаться в замке.

Двое других братьев согласно закивали, подтверждая слова первенца и тоже поспешно раздеваясь. Абигайл попыталась закричать, призывая слуг, но покоившийся на запястье подсвечник проворно переполз на шею, сдавил её, мешая не только кричать, но даже дышать нормально. Понимая, что самое страшное неизбежно, леди крепко зажмурилась, моля свет и тьму, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Неважно, как, главное, чтобы поскорее. Но ничего не происходило, вокруг царила тишина, словно всё произошедшее было очередным дурным сном, не более. Абигайл осторожно, прикрываясь длинными ресницами, открыла глаза, да так и ахнула от неожиданности. В комнате, свет ведает, откуда, появился ещё один мужчина: высокий и статный, с золотой маской на лице и большими огненными крыльями, гордо реющими за спиной и освещающими своим светом всю спальню. Одной рукой незнакомец небрежно и без видимых усилий сжимал горло Роджера, а в другой сжимал трость, конец которой упирался Юджину в живот. Эдвин валялся на полу то ли без сознания, то ли успешно прикидываясь дохлым.