Сборник историй и сказок 2020

***

Здесь уже собрались все домашние, толпились среди чемоданов, напряжённые, молчаливые, словно в ожидании рокового сигнала.

Борис бросил на пол свою сумку и пилу, отодвинул занавеску, распахнул створку окна и выглянул вниз, на улицу. Спросил, закрыв окно:

— Ну, что, деда? Поехали? Внизу никого нет. Холодно сегодня, ветер.

Морозов помолчал, потянул ус, глядя на внука. Согласился:

— Поехали.

— Присядем на дорожку? По русскому обычаю? — спросила супруга Шурочка.

Морозов кивнул. Все стали искать себе место, пристраиваясь хоть на краешек какого-нибудь сидения. Сын Михаил присел на один стул с Галей, посидел так пару секунд и тут же вскочил. Объяснил:

— Я — вниз, к машине.

Морозов подумал, согласно покивал и опять оглядел гостиную. Остальные продолжали сидеть «по русскому обычаю», старательно размышляя о предстоящей дороге и вспоминая минувшее.

Скоро супруга Шурочка завздыхала. Спросила испуганно:

— А если нам там не понравится, Петя?

— Понравится, — отозвался Морозов. — Обещаю.

Он встал, за ним встали остальные и потянулись друг за другом в коридор. Шурочка еще раз прошла по комнатам, проверяя окна и свет. Дверные замки в квартиру закрывали тщательно, словно планировали вернуться.

Морозов с чемоданами в руках первым спустился со ступеней крыльца на улицу, и свежий снег звучно и вкусно захрустел под его ногами. За Морозовым посеменила супруга Шурочка со спящим котиком в переноске, следом двинулась напряжённым шагом невестка с чемоданом, а дети пошли самыми последними и всё норовили всех обогнать и вырваться вперёд. Машина, — заиндевевшая, в клубах выхлопного газа, — уже прогревалась. Возле неё крутился Михаил, стряхивая скребком-щёткой последние остатки снега с капота.

— Как стеклоомыватель, сын? — тихо спросил у него Морозов.

— Долил. Должно хватить, папа. Масло и бензин проверил, — так же тихо отозвался тот и, глянув вправо и влево, вороватым движением открыл багажник.

Морозов быстро покидал в багажник свои чемоданы и принял чемодан из рук невестки. Леночка небрежно бросила в багажник рюкзачок, а Борька осторожно положил на свободное место сумку и пилу в чехле. Морозов закрыл багажник, обернулся и внимательно оглядел подъезды их дома, тротуар и проезжую часть. Было тихо. Безлюдно. Свет горел в редких окнах.

Всё так же молча они стали рассаживаться, и автомобиль, заполненный телами в зимней одежде, сразу стал маленьким и тесным. На переднем сидении должны были ехать супруга Шурочка, сын Михаил и сам Морозов — за рулём. На заднем — внуки и невестка Галя: ей поручалось приглядывать за детьми и котиком — во избежание чего, всё-таки путь неблизкий. Мотор урчал приятно и ровно.

Морозов расстегнул дублёнку, повёл плечами, устраиваясь удобнее в кресле, проверил зеркала и покосился на жену. Спросил:

— Ну что? Трогаемся потихоньку?

— Давай, Гаврилыч, — сдавленно отозвалась та.

Морозов заблокировал двери, снял машину с ручника и нажал педаль газа. Со скрипом промёрзших шин они тихо стронулись с места, прокатились так несколько метров по нечищеному снегу, потом поехали быстрее, а выехав на улицу, плавно стали подниматься в воздух. Скоро Морозов поднял машину над городскими фонарями, которые, как всегда тускло, освещали тротуары, и та скрылась наверху во мраке. Всё произошло быстро и почти неслышно.

Но он всё же поинтересовался:

— Нас никто не видел?

— Кажется, нет, — ответил Михаил и спросил: — Ты фары когда выключать будешь?

— Да, уже можно, — согласился Морозов, он выключил фары и прибавил газу.

Машина полетела быстрее и почти вертикально вверх, резко набирая высоту. Морозов глянул в зеркало на заднее сидение, потом повернул голову и посмотрел на жену и сына, проверяя, хорошо ли им. Ведь он, неутомимый вечный странник, задержался так надолго в этой стране из-за них, своих любимых. Их комфорт и покой для него было — главное.

— Гаврилыч, давай над городом пролетим, — тихо попросила Шурочка. — Я никогда Москву сверху не видела.

Остальные потрясённо, настороженно молчали.

Морозов пошёл на поворот — холодный руль опять поворачивался туго, со скрипом. Сказал, чтобы подбодрить притихших родных:

— Сейчас выберемся в центр и будет светлее.

Скоро их, в самом деле, охватили огни мегаполиса — города, который никогда не спит.

Впереди и внизу, в море огней, ясно читались графические силуэты небоскрёбов Делового центра и золотые от шпиля до основания сталинские высотки, и голубая с зелёным архитектура Кремля с рубинами алых звёзд на башнях. Здание Гума выделялось иллюминированным силуэтом, от него раскалённой лавой растекались окружающие улицы и магистрали, и широкой матово-ледяной петлёй извивалась река, заснеженная река без всяких отражений… шеренгами жёлтых фонарей обрамляли реку набережные, и под их фонарями снег смутно светился, а между этими жёлто-смутными берегами северным сиянием вспыхивали мосты, фиолетовые, лазурные, густо-малиновые… От полосато-пылающих гиперболоидов градирен ТЭЦ клубился в небо сизый пар, и только лесные массивы и парки казались чёрными пятнами провалов, но и они тонули в окрестных огнях — огни струились на дорогах, огни поднимались сияющими лентами по фасадам, огни мерцали на новогодних елях, огни огромными буквами рекламы серебрили запорошенные крыши…

— Как жаль, что над городом опять тучи… Звёзд не видно, — подала голос невестка с заднего сидения.

— Сейчас поднимемся выше и увидим звёзды, — пообещал Морозов.

Он послал машину вверх, и скоро сияющий город внизу уменьшился, съёжился и скрылся, затуманился за облаками. Какое-то время они летели в этом тумане, и Морозов опять включил фары, а потом на бархатной черноте неба проступили звёзды. Морозов выровнял зеркало заднего вида и прибавил скорость.

Скоро жена сказала:

— Не гони, Гаврилыч. В твоём возрасте уже вредно лихачить. И осторожно… Сейчас справа будет спутник-шпион. Возьми от него подальше! Как бы чего не вышло!

— Шурочка, — только и смог сдавленно, с упрёком пробормотать Морозов, не рискуя отвлекаться от управления.

Этот участок маршрута, действительно, был сложным. К тому же приходилось контролировать стабильность своей внешней оболочки. Но, кажется, голова его всё же пару раз отделялась от туловища, потому что Леночка за его спиной радостно хихикала. Вот и сейчас она подавила смешок, и Морозов стиснул зубы и выпрямился в кресле, приказывая себе сконцентрироваться и быть внимательнее.

— Бабушка, не волнуйся. Деда сам всё знает, — заступился за него внук. — Всё-таки он — пришелец.

Жена только вздохнула с плохо скрытым недоверием, и в её вздохе Морозов распознал невысказанную мысль: «Ох уж эти мужики — знаю я, чего от них ждать».

Он улыбнулся и взял правее.