Конец времен

ГЛАВА 9

Я нахожусь на кухне и пытаюсь отмыть с себя кровь в тот момент, когда возвращается Раффи.

— Что случилось? — спрашивает он, сбрасывая на пол пластиковый пакет для мусора и тут же бросаясь ко мне.

— Ничего. Я в порядке. — Мой тон холоден и неприветлив. Я думаю о том, чтобы прикрыть рану, но ткань разодрана в клочья. Старая укороченная футболка держится на раненом плече буквально на паре ниток. Наряд мог бы быть сексуальным, не будь он насквозь пропитан кровищей.

Раффи убирает мою руку от плеча и наклоняется ближе, разглядывая царапины.

— Мертвая тварь со двора? — Его дыхание ласкает кожу на шее — он слишком близко ко мне. Я отступаю на пару шагов назад, ощущая прилив неловкости.

— Ага. И два ее друга.

Он так сильно стискивает челюсти, что на лице играют желваки.

— Не волнуйся, — говорю я. — Дело не в том, что я рядом с тобой.

Он склоняет голову набок:

— А с чего ты взяла, что я так решу?

Упс. Говорил ли он, что твари охотятся за мной? Или я знаю об этом только из воспоминаний Мишутки?

Можно ему соврать, но… Вздохнув, я понимаю, что всем рано или поздно приходится признавать свои недостатки. Мой заключается в том, что я никудышная лгунья.

— Я, эм… видела кое-что через твой меч. Случайно. По крайней мере, в первый раз.

— Кое-что? — Он скрещивает руки на груди, сверкая глазами. — И что, например?

Я принимаюсь кусать губу, лихорадочно соображая, что ему на это ответить.

Раффи опускает глаза на некогда свой меч, лежащий на барной стойке. И, кажется, сияние Мишутки меркнет под его интенсивным взглядом.

— Он делился с тобой воспоминаниями обо мне?

Мои плечи слегка расслабляются.

— Так ты знал, что он на это способен?

— Я знал, что он был мне верен, я ему доверял, — обращается Раффи к Мишутке.

— Я думаю, он не имел в виду ничего дурного. Просто пытался научить меня обращению с собой. Я же никогда не владела мечом.

Раффи продолжает говорить не со мной, а с клинком:

— Одно дело вынужденно отказаться от носителя, ошибочно приняв его за падшего, и другое — раскрывать детали личной жизни бывшего хозяина.

— Слушай, — перебиваю я. — Мне и без вашей перепалки странностей хватает; владение полуразумным мечом с лихвой покрывает лимит таковых. Не мог бы ты просто забыть о том, что случилось?

— Что он тебе показал? — спрашивает Раффи, но тут же поднимает руку: — Стой! Не говори. Не хочу знать о том, что ты видела меня пляшущим под любимую музыку в нижнем белье.

— Ангелы носят белье? — Вот черт, лучше бы я молчала, а то рою себе яму — глубже, глубже и глубже.

— Нет, — качает он головой. — Это просто фигура речи.

— О, — я киваю, стараясь выбросить из головы сцену с Раффи, танцующим под какую-нибудь рок-композицию, предположительно голым. — Кстати, о странностях! Адские твари попали сюда через меч.

— Что?

Я прочищаю горло.

— Эта тварь, которую ты видел на лужайке, и две другие — все они выбрались из Велиала, когда я касалась его мечом. — Я все еще надеюсь, что мне не придется признаваться во всем, но Раффи, похоже, прошел через ангельскую школу допроса, потому как вытягивает из меня все больше информации.

Пока я подробно излагаю последние события, он хмурится, меряя шагами кухню.

А стоит мне закончить, он говорит:

— Никогда не верь Велиалу.

— Он то же самое сказал о тебе.

Раффи перетряхивает мусорный мешок, брошенный им на пол.

— Возможно, он прав. Ты никому не должна доверять.

Он извлекает набор консервов и предметы первой необходимости, вскрывает упаковки с бинтами, мазью и пластырем, а затем направляется с ними ко мне.

— Где ты это нашел?

— На Алькатрасе. Хоть какая-то польза от этого места есть.

— Нашел что-нибудь еще?

— Запустение и бардак. — Раффи давит на края моих ран — нежно, но я морщусь. — Хочу убедиться, что ты ничего не сломала.

— Ты знал, что такое может случиться? Что твари могут появляться из ангельских мечей?

— Я слышал подобные россказни, но считал их мифами. Полагаю, демоны куда компетентней в этом вопросе. Должно быть, Велиал пытался выманить пару тварей, чтобы те помогли ему бежать.

Раффи осторожно протирает порезы антисептиком.

— Будь начеку. Адские твари теперь от тебя не отстанут.

— Тебе-то что? Ты ясно дал понять, что исчезнешь из моей жизни, как только вернешь крылья.

Он тяжело вздыхает, прижимая марлевый компресс к моему плечу. Я дергаюсь от боли, и он ласково гладит меня по руке.

— Я бы хотел, чтобы все было иначе, — говорит он, перебинтовывая рану. — Но это невозможно. У меня есть народ и обязательства перед ним. Я не могу просто взять и…

— Прекрати, — качаю я головой. — Я все поняла, ты прав. У тебя своя жизнь, у меня своя. Мне не нужен тот, кому… не нужна я; тот, кто не любит меня.

В моей жизни хватает подобных людей. Я — дочь, брошенная отцом, оставившим несуществующий номер телефона и забывшим указать новый адрес; дочь, чья мать…

— Ты неповторимая девушка, Пенрин. Потрясающая девушка. «Я даже не знал, что такие, как ты, существуют» девушка. Ты достойна кого-то, для кого станешь главным приоритетом в жизни, потому что так и должно быть. Кого-то, кто вспашет поля и вырастит поросят ради тебя.

— Хочешь свести меня с парнем, который разводит свиней?

Он пожимает плечами:

— Или занят чем-то еще, что делают достойные мужчины в свободное от войны время. При этом размазней он быть не должен. Не вздумай связываться с тем, кто не способен тебя защитить, — говорит Раффи, чересчур энергично отрывая необходимое количество пластыря.

— М-да? И как же фермер будет меня защищать? Ножом для забоя свиней? Правильно я понимаю?

— Я лишь пытаюсь сказать, что мужчина, который тебе нужен, должен осознавать, что он тебя не достоин. Мужчина, который положит жизнь на алтарь твоей безопасности и обеспечит всем необходимым. — Он прикладывает очередной компресс к соседнему порезу. Я снова вздрагиваю. — Убедись, что он добр и проявляет к тебе уважение в любой ситуации. В противном случае, мой визит ему обеспечен, — безжалостным тоном чеканит слова Раффи.

Он тянется за пластырем, а я качаю головой, не зная, злиться или смеяться.

Я уклоняюсь от его руки, надеясь, привести эмоции в порядок.

Раффи вздыхает. Он все равно накрывает ладонью мое плечо и прижимает к бинтам пластырь, разглаживая его подушечками пальцев.

Я ожидаю, что он еще что-то скажет, но Раффи молчит. А есть ли вообще смысл обсуждать то, что между нами происходит? Возможно, все, что мне действительно нужно — немного личного пространства, чтобы во всем разобраться самой. Я беру с собой меч и банку тунца, а затем выхожу за дверь.