Во имя Жизни (СИ)

— Без проблем, — спокойно пожал плечами Барс.

— Это хорошо. Нужно как следует подготовиться, начиная с планов местности. Жалко, времени мало, не люблю работать в спешке; ну да ничего не попишешь. На объекте слушать меня как родную маму, никакой самодеятельности, понял?

— Разумеется, — кивнул он. — Юн, а ты ведь не из рядовых была в этой своей террористической организации? — с лёгким насмешливым прищуром уточнил мужчина.

— С чего ты взял?

— Очень уверенно командуешь, чувствуется опыт. Не только сейчас, но и у ун Иссаваара; добиться беспрекословного подчинения такой толпы не самых мирных мужиков — дорогого стоит, — невозмутимо пояснил он.

— И доказательства у тебя есть? — я иронично вскинула брови.

— Да бог с тобой, никому я ничего доказывать не собираюсь. Это… не для протокола.

— А не для протокола — я просто была любимой ученицей Саблезубого.

— Жалко, что я не в теме; а то бы, наверное, сразу всё понял, — хмыкнул мужчина. — Саблезубый — это был ваш командир?

— Да. Поехали, ты сам говорил, что времени нет, — отмахнулась я.

Вспоминать котов лишний раз не хотелось. Кроме уголовного дела меня с ними больше ничего не связывало, а воспоминания… Все годы, прошедшие с краха «Бойцовых котов», я никак не могла определиться с собственным к ним отношением. Питать к ним нежные чувства и воспринимать как большую дружную семью у меня не получалось никогда, но они были по-своему неплохими ребятами, и относились ко мне гораздо лучше, чем могли бы. Да, Саблезубого можно было бы обвинить в моей не вполне здоровой психике и некоторой части проблем со здоровьем; но, с другой стороны, совершенно не факт, что без него моя жизнь сложилась бы лучше. Девчонка-сирота на Гайтаре имеет очень мало шансов устроиться хорошо и безболезненно.

Коты часто ругались, грызлись между собой, порой даже дрались. Но это были внутренние, стайные разборки, а посторонним своих не сдавали никогда. Если бы нас тогда не накрыли всех разом вместе с базой, они покрывали бы друг друга до конца и не выдали бы никого. Вдвойне стыдно было предъявлять им претензии уже потому, что моё спасение было заслугой не столько моей, сколько Саблезубого, Рыся и Лёвы — трёх из пяти старших котов. Они отдали свои жизни, чтобы дать остальным шанс сбежать. Конечно, им, приговорённым к высшей мере, нечего было терять, но далеко не все перед лицом смерти способны думать о других. У них ведь тоже был шанс сбежать, а они — спасали «молодняк».

Странные люди. Я почти ничего не знала о прошлом Саблезубого, но не безосновательно подозревала наличие в нём какой-то личной трагедии: его щепетильность в отношении детей озадачивала даже добродушного и совершенно беззлобного пилота по-прозвищу Пушок.

Город бурлил. Не заметить это, зная, каким он обычно бывает, было сложно. Похоже, провокации начали приносить свои плоды; даже днём люди избегали появляться на улицах, движение стало гораздо менее оживлённым. Ощущение близкого взрыва буквально висело в воздухе, и я даже порадовалась, что мы покидаем его.

При наличии достаточного количества денег, — а их Барсик удивительным образом действительно не жалел, — добыть всё необходимое, начиная с высококлассной экипировки и заканчивая подробными планами Рогатого мыса, оказалось несложно. Куда сложнее было смириться, что я действительно согласилась на эту авантюру, и действительно планирую вспомнить сейчас ту часть собственных навыков, которыми надеялась уже никогда не воспользоваться.

В итоге мы оказались укомплектованы даже лучше, чем я могла надеяться, хотя и встало всё это богатство в весьма солидную сумму. По моему мнению, тот рыжий таких денег не стоил, но мнение своё я благоразумно держала при себе. Лучше подготовка — проще задание, проще задание — ближе солидный гонорар и спокойная жизнь.

Из старшего командования этой серьёзной организации я знала в лицо и по имени всего трёх человек, и никого даже близко похожего на Барса среди них не было. Интересно, кого же из грозных генералов ФРУ судьба ошарашила таким во всех смыслах примечательным сыном? И вот так сходу не скажешь, повезло папаше или нет!

— Далеко нам добираться до этого мыса? — задумчиво поинтересовался землянин, когда я закончила с утрамбовкой имущества в недра взятого на прокат небольшого гравилёта.

— Несколько часов, это почти другой конец шарика. Ты чего? — нахмурилась я, потому что при моих словах мужчина помрачнел и тихонько процедил сквозь зубы что-то явно ругательное.

— Долго, — пояснил он, забираясь на пассажирское сиденье.

— Так вроде бы у нас ещё есть время, разве нет?

— У нас-то есть, у меня его мало, — поморщился он. Несколько секунд помолчал, гипнотизируя приборную панель, потом обернулся ко мне; выражение лица мужчины было предельно серьёзным и хмурым. — Юнаро, скажи мне, только честно. Если бы я не убил ферхалитов, у нас бы не было шансов найти этот след, да?

— Ну, уж точно не за оставшиеся до конца этой планеты часы. Может, был бы шанс купить базы Чуна у других хитрецов. Но это вряд ли: скорее всего, ферхалиты бы их или забрали, или уничтожили. Они об этом не говорили?

— Они как раз это и обсуждали, когда… В общем, да, они собирались их уничтожить, — кивнул он.

— Тогда других вариантов я не вижу. А что? Проснулась совесть?

— Нет. Не сейчас. Просто хочется знать, что не совершил ошибку, — поморщился он. — Скоро закончится действие препарата. Я не могу назвать точную цифру, но по закону подлости это наверняка случится в самый неподходящий момент на территории противника.

— И что, мне придётся вытаскивать вас обоих? — растерянно уточнила я. Тон Барсика мне категорически не нравился.

— Нет, у меня есть вторая доза, — Барс вздохнул. — Сейчас, давай я поясню подробно. Последние лет… наверное, десять, я сижу на химии. Всё легально, под постоянным контролем опытного врача, он тщательно следит за всеми реакциями и малейшими отклонениями, так что до определённого предела особых трудностей всё это не доставляло. Так, были определённые проблемы… гормонального характера, но по сравнению с альтернативами — мелочи. Предел наступил с этими ферхалитами; если бы не инъекция другого сильного шокового стимулятора, я бы с ними не справился. В идеале, после окончания действия препарата мне бы следовало отоспаться, принять некоторое количество лекарств, и на этом бы всё закончилось, если бы не одно «но». Меня, вероятнее всего, начнёт вырубать прямо на месте; если я это почувствую, мне придётся принять ещё одну дозу этого стимулятора.

— И? — настороженно уточнила я.

— И что будет потом, я не знаю. Нельзя точно предсказать последствия передозировки тридарона на фоне тех лекарств, на которых я жил столько времени. Как я буду себя под ним вести — не имею ни малейшего представления. Но я человек в принципе спокойный и совершенно не склонный к агрессии, так что… может, лёгкая степень эйфории. Может, начну к тебе приставать; уж извини, но ты мне в самом деле нравишься. Главное, здравость рассудка в той или иной мере сохранится, и дальше выполнять твои приказы я смогу. Логически мыслить и решать сложные математические задачи — вряд ли, но глюков быть не должно. Первое время, пока он будет действовать, организм будет работать на износ, выжимая последние резервы. Проблема в другом: когда действие препарата кончится, наступит отходняк, — уж извини, не знаю, как это по-научному называется, — и я непременно предприму попытку отдать концы. Насколько я помню инструкцию, сильнее всего оно бьёт по сердцу, ещё из распространённых симптомов передозировки был указан отёк лёгких и отёк мозга. А где последнее, там, сама понимаешь — и глюки, и рвота, и головные боли. В общем, к этому моменту нам бы стоило находиться на борту улетающего отсюда корабля. Причём улетающего с сигналом бедствия, чтобы нас приняли врачи, иначе у меня есть шансы не выкарабкаться. Надеюсь, тот «надёжный капитан», с которым ты договорилась, действительно надёжный, и обещанный катер будет стоять на положенном месте. В принципе, на случай форс-мажора я могу прямо сейчас перечислить тебе, скажем, половину обещанной суммы.

— Угу, и подарить их доблестной галаполиции, — проворчала я. — Если ты «отдашь концы», деньги мне не помогут: изымут, и привет колония строгого режима. Нет, всё-таки, ты псих. Кем же ты работаешь, что с детства на химии, да ещё и под врачебным присмотром? На тебе препараты тестируют?! — мрачно поинтересовалась я.

— Нет, всё гораздо хуже, — ответил Барс ироничной улыбкой. — Это называется «профессиональный спорт», там по-другому не выжить и никаких результатов не достичь. Мне ещё невероятно повезло в этом вопросе с доктором и с тренером, они заботятся о моём здоровье. Ты чего? — вопросительно вскинул брови мужчина. Видимо, я очень характерно переменилась в лице.

— Кикку. Тебе. В задницу! — с расстановкой пробормотала я. — А ведь я вспомнила твою физиономию! Как сразу не опознала?! — я качнула головой, разглядывая сидящего в соседнем кресле красивого белобрысого парня с Земли. И хотелось бы поверить в совпадение, но я действительно его вспомнила. Просто обычно на всех кадрах после боёв лицо его отличалось повышенной несимметричностью, сложно было сопоставить. Да и поверить в такое было чудовищно сложно. — Зуев Иван, абсолютный чемпион Галактики по боям без правил среди гуманоидов. Первый, чтоб тебе, абсолютный чемпион — человек. И я с этим ещё в технике бодаться пыталась! — нервно хмыкнула я. — Нет, теперь я точно уверена, что ты — полный псих. Клинический! Какого… что ты тут забыл?! Как тебя вообще отпустили?! Кикку мне в горло! А папаша твой, надо думать, генерал Дмитрий Зуев?! — со всей возможной язвительностью поинтересовалась я.

— Не надо было тебе этого говорить, да? — с грустно-виноватой улыбкой уточнил он. — Дай угадаю. Именно отец повинен в твоих злоключениях, и помогать ты мне в связи с этим не будешь?

— Издеваешься?! — вытаращилась я на него, после чего расхохоталась, спрятав лицо в ладонях. Наверное, немного истерично, но… по большому счёту, меня можно было понять.

— Юна, ты чего? — настороженно уточнил Барс, аккуратно потрепав меня по плечу. — Ты в порядке?

— Я? Да более чем! — радостно всхлипнула я. — Нет, парень, теперь я в лепёшку расшибусь, лишь бы тебя вывезти. Ради того, чтобы посмотреть на рожу Зуева, когда он узнает, кто спас его сыночку задницу, я готова даже положенный срок отсидеть! Ох, Саблезубый, жалко, ты этого не видишь, — я разразилась новым приступом истерического хохота. — Ты бы оценил такую изящную месть! — продолжая похохатывать, я качнула головой.

— Месть? — уточнил рядом землянин, глядя на меня настороженно. Кажется, он сейчас усомнился в здравости моего рассудка также, как я пару минут — в его. — Я всегда полагал, что месть — это наоборот, убить кого-то, а не жизнь спасти.

— Это банально, пошло и грубо, такое подходит только глупым людям. А вот генерал — человек очень умный, а ещё у него есть совесть. С такими нужно тоньше, — всё ещё радостно, с предвкушением ухмыляясь, пояснила я. — Вот такую иронию Саблезубый бы точно оценил и даже, наверное, восхитился. Согласись, это ведь действительно прекрасно! Я уж не знаю, какие именно, но у него были давние личные счёты с твоим папашей и взаимная очень искренняя и глубокая неприязнь, почти ненависть. В конце концов генерал уничтожил и его, и всё, ради чего тот жил последние годы. Не знаю уж, сам он в этом участвовал, или вообще другое ведомство занималось, не важно; твой отец в данном случае скорее может служить персонификацией всей системы. Вырезать в ответ всю его семью до пятого колена? Нет, это слишком просто. К тому же, генерал тогда останется пострадавшей стороной, зачем? А вот осознанное спасение сына Зуева последней из воспитанников самого Саблезубого — совсем другое дело. Кикку мне в глотку, я уже готова отказаться от денег и помочь тебе бескорыстно, чтобы окончательно довести ситуацию до абсурда! — я опять захихикала.