Зеркальщик. Счастье из осколков

Осколок шестой. Кривое зеркало

Вдова убитого купца Пряникова относилась к тем особам, коих и в краткую пору детства величают не иначе, как дамами. Высокая, статная, с гордо поднятой головой, белоснежной кожей, готовой поспорить своим великолепием с самым дорогим мрамором, и скульптурными чертами лица, красавица была подобна ожившей статуе.

«И жизни в ней столько же, сколько в камне холодном», - невольно подумала Варенька и тут же укорила себя за завистливость и злоязычие.

К слову сказать, при появлении Всеволода Алёновича красавица несколько оттаяла, даже одарила Зеркальщика улыбкой и мелодично предложила присесть. Варвару же Алексеевну, хоть она и стояла рядом с дознавателем, не удостоила даже взглядом, даже взмахом ресниц.

«Ледышка бесчувственная, - сердито подумала Варенька, чувствуя, как внутри неё словно бы вулкан пробуждается. – Хоть бы траур по мужу надела, стыдодейка!»

- Присаживайтесь, Варвара Алексеевна, - Всеволод Алёнович мягко взял девушку за руку, подвёл к глубокому креслу и почтительно усадил.

- О, - красавица вдова чуть приподняла тонкие брови, - какая трепетная забота.

- Варвара Алексеевна моя помощница, - голос Зеркальщика напомнил Вареньке порыв студёного, убивающего всё живое, ветра.

- Вот как, - вдова впервые посмотрела на девушку, передёрнула холёными плечами, - никогда бы не подумала.

«Полагаю, думать для вас вообще не свойственно», - молча огрызнулась Варенька и зарделась от собственной дерзости. Да что это с ней, право слово, кидается, словно собачонка комнатная при виде цепного пса?!

- Елена Андреевна, - начал было Зеркальщик, но красавица плавно взмахнула рукой, словно лебедь крылом, и с мягкой улыбкой произнесла:

- Прошу Вас, зовите меня просто Еленой. Да, не спросила: может, Вы чаю желаете али кофею? Могу и вина приказать принести, супруг мой покойный оченно уважал, как его, кониак, каждый день перед обедом бокальчик пропускал.

- Благодарю Вас, не стоит, - Всеволод Алёнович с трудом, но сдержал раздражение, лишь на миг прикрыл глаза, пряча сердитые искры. – Елена Андреевна, что Вы можете рассказать нам о своём супруге? Каким он был?

Вдова капризно надула губки, но под суровым взглядом дознавателя смешалась, нервно взбила кружева, прикрывая грудь, и передёрнула плечами:

- Каким может быть супруг в глазах жены? Скупым, скучным, похотливым, но при этом ревнивым до умопомрачения. Вряд ли хоть одна жена скажет что-то иное, все мужчины после венчания становятся такими!

Женщина с вызовом посмотрела в глаза Всеволоду Алёновичу, но вместо смятения или раздражения (а то и тайной похоти, которую так жаждала заприметить) узрела в серебряных, словно лесные озёра, очах саму себя: жалкую и испуганную провинциалку, решившую любым путём пробраться в манящий блеском вседозволенности мир изысканности и богатства. Елена Андреевна опустила голову и сникла, как кувшинка, ради прихоти вырванная из пруда и безжалостно брошенная на берегу.

- После смерти Василия Афоновича вы получаете очень приятное наследство, - небрежно заметил Зеркальщик, даже не глядя на вдову.

Женщина устало махнула рукой:

- Ой, я вас умоляю, какое наследство? Мой муженёк, упокой Господь его душу, хотя лично мне кажется, что именно души у него никогда и не было, хоть и грех так говорить о покойнике… Кхм, так вот, мой Васенька панически боялся, что я попытаюсь ускорить его кончину, а потому в завещании всё своё состояние отписал приёмной доченьке.

Варвара Алексеевна негромко охнула, метнула на дознавателя быстрый взгляд. Всеволод Алёнович успокаивающе положил руку на плечо барышни, призывая её к молчанию, и всё тем же чуть скучающим тоном спросил:

- А вам откуда про сие завещание известно? Неужели покойный супруг показать изволил?

- Как же, дождёшься от него, - рассерженной кошкой фыркнула Елена. – С душеприказчиком знакомство свести пришлось, - женщина томно улыбнулась, выразительно провела пальчиком по глубокому вырезу платья, - близкое. Он мне и показал всё, святая простота. Я даже грешным делом подумывала уничтожить завещание, да не успела. Всё так завертелось, знаете ли. Студентик этот появился, и все девки словно с ума посходили, последний разум потеряли, словно бес в них вселился, право слово!

Елена Андреевна гневно передёрнулась, словно бы случайно обнажив белоснежное плечико. Но уловка вдовы опять не сработала, Зеркальщик на открывшуюся прелесть не обратил ровным счётом никакого внимания.

«Правду говорят, у всех магов мозги набекрень от чародейства, - с досадой подумала женщина и затосковала. – А ведь этот клещ, пока душегуба не сыщет, не отвяжется. Как бы лишнего чего не проведал, Зеркальщик проклятый».

- Надеюсь, Елена Андреевна, вы никуда не собираетесь уезжать из города, - подтвердил самые худшие опасения вдовы Всеволод Андреевич. – Также вы, без сомнения, помните, что вдове подобает скорбеть дома, никуда не выезжая и никого у себя не принимая.

- Да помню я, - огрызнулась Елена Андреевна и не без ехидства добавила. – В вашем управлении сие затворничество, кажется, домашним арестом прозывается?

- Ну что вы, Елена Андреевна, - хладнокровно парировал Всеволод Алёнович, - домашний арест не более чем на месяц накладывается, а вдова запирается в доме на шесть месяцев. Да и потом выезжать может лишь на могилу к супругу либо с визитом к его родне… коей у Василия Афоновича вне этого дома нет.

Скульптурные черты вдовы исказила такая лютая ненависть, что Варенька невольно вскочила с кресла и встала так, чтобы заслонить Зеркальщика от возможного и весьма вероятного нападения. Всеволод мягко задвинул барышню себе за спину, коротко поклонился, звучно щёлкнув каблуками:

- Всего доброго, Елена Андреевна. Если вспомните что-нибудь полезное следствию, сообщите. У вас теперь будет много времени для размышлений.

Пока женщина кипела от гнева, издавая лишь сдавленные шипящие и свистящие звуки, Зеркальщик подхватил Вареньку под руку, вывел в коридор, плотно закрыл за собой дверь и лишь тогда мягко произнёс, твёрдо глядя барышне в глаза:

- Мне весьма импонирует Ваша забота обо мне, Варвара Алексеевна, но давайте сразу условимся, что Вы не станете подвергать свою жизнь опасности, пытаясь закрыть меня собой от чего или кого-либо. Оберегать и защищать – это моя святая обязанность.

- А если бы она в Вас вцепилась? Вон, как глазами сверкала, чисто тигра!

- Я сумел бы уклониться либо поставить щит. Вы же своим необдуманным жестом не только подвергли опасности свою жизнь, но и несколько ограничили мои возможности, поскольку применить магию, не задев Вас, я не мог. Посему на будущее, Варвара Алексеевна, я Вас очень прошу не рисковать собой.

Барышня сердито топнула ножкой:

- А я не стану прятаться и смотреть, как на Вас нападают. Мне, между прочим, Ваша жизнь небезразлична!

Девушка прижала пальчики к губам, но слова уже вылетели и вернуть их обратно не было никакой возможности. Всеволод Алёнович смотрел на медленно краснеющую Вареньку и чувствовал себя бродячим псом, коему повезло обрести дом и хозяина. И можно спрятать клыки и пригладить шерсть на загривке, ибо впервые в жизни появилась та, что готова сама беречь и защищать, потому что ей не всё равно, где он и что с ним. Появилась та, кого не пугает дар Зеркальщика, та, которой всё равно, что у него нет ни богатства, ни родословной, да что там, приличного дома и того нет! Ведь до сей поры Всеволоду Алёновичу дом был и не надобен, хватало служебного кабинета.

- Варвара Алексеевна, - выдохнул Зеркальщик, усилием воли укрощая чувствительную дрожь в голосе, - давайте продолжим нашу занимательную беседу в другом месте. Пока нам стоит посвятить все силы разговору с приёмной дочерью купца. К сожалению или к счастью, но сия девица последняя из очевидных подозреваемых.

Пунцовая от смущения Варенька поспешно кивнула, конфузливо понимая, что в сей момент более соответствует героине заграничного романа, коий прячет под подушкой старшая сестрица, чем на решительного помощника Дознавателя, подробно описанного в Справочнике.

- Не казните себя, Варвара Алексеевна, - Всеволод мягко взял девушку за руку и чуть пожал прохладные от волнения пальчики. – Ваша искренность очаровательна.

- И совершенно неподобающа, - тяжело вздохнула барышня, с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать ковырять пол носочком ботика. В самом деле, она же уже взрослая девица, а не пятилетняя кроха, случайно разбившая вазу в гостиной!

- Варенька, - Всеволод мягко приподнял лицо девушки за подбородок, ласково заглянул в глаза, - Вы очаровательны, и я не устаю благодарить небеса за то, что они именно Вас избрали мне в Отражение.

Варвара Алексеевна зачарованно внимала словам, прикипев взглядом к губам дознавателя. Барышня точно знала, что в романах за таким романтичным признанием непременно следует поцелуй, и неосознанно сложила губки трубочкой и чуть приподняла голову. Ожидания оправдались, правда, поцелуй был столь краток и невесом, что девушка даже не могла точно сказать, был ли он или помстилось в мечтах.

- Идёмте, Варвара Алексеевна, - голос Всеволода Алёновича прозвучал странно хрипло, - продолжим дознание.

Варенька потупившись кивнула, чувствуя странное смятение в груди и при этом окрыляющее душу счастье. Хотелось закричать от счастья, закружиться, широко раскинув руки, запеть во весь голос любимую песню, которую маменька пела в детстве на ночь. С трудом, но девушка смогла обуздать неуместный в данный момент (всё-таки не на бал пришли, а душегубство расследовать) восторг и чуть-чуть собраться. Расправила плечики, пригладила волосы и гордо вскинула голову. Хотела даже брови строго нахмурить, как маменька делает, когда гневается, но не решилась, вспомнив, как сестрица Аннушка сказала, что насупленная Варенька удивительно похожа на капризную гимназистку, которую на час после уроков за проступки оставили.

- Идёмте, Всеволод Алёнович, - Варвара Алексеевна расправила складки платья.

- Прошу, - Зеркальщик непринуждённо подал барышне руку.

И опять девушке пришлось напоминать себе, что она не на бал приехала, не на весёлый праздник с вручением подарков, а по служебной надобности. И миленькая курносая девушка с яркими крупными веснушками на по-детски круглых щёчках и заплаканными голубыми глазками может оказаться хладнокровной душегубицей. И пусть покойный купец Пряников обладал отнюдь не ангельским нравом и сам повинен, если верить Дуне, во многих страшных преступлениях, убивца это не оправдывает.

- Прошу Вас, присаживайтесь, - прощебетала тонким, чуть писклявым голоском Дарья и стыдливо смахнула со щеки одинокую слезинку.

- Благодарю, - Всеволод уже привычно помог Вареньке опуститься на низкий кокетливый пуфик бледно-сиреневого, очень модного этой осенью, цвета, сам же опять-таки привычно расположился у девушки за спиной.

Дарья со щемящей тоской во взоре пронаблюдала за дознавателем и его помощницей и печально вздохнула:

- Ванечка мой тоже так делал. Всегда меня усаживал, а сам позади становился. Верным рыцарем при своей Прекрасной Даме, он так это называл.