(не)мой шанс на счастье

Глава 17

Ира плохо спала ночью, ворочалась с боку на бок. В те редкие часы, когда ей удавалось уснуть, все бежала от кого-то, продираясь в непроглядной тьме, вязкой и влажной. Было до одури жутко и холодно, но стоило чьим-то крепким рукам поймать ее в объятия, она понимала — страх мгновенно сменялся ощущением покоя и тепла. Как приходило и осознание, что бежала-то она не от кого-то, а именно в эти надежные руки. Рассмотреть своего спасителя не удавалось — его широкая ладонь лежала на ее затылке, а щека прижималась к горячей каменной груди, в которой размеренно билось сильное сердце…

Открыв утром глаза, Ира с точностью до мельчайших деталей могла описать, что означает чувствовать себя разбитым корытом. Внутри до громадных размеров раздувалось тягостное предчувствие чего-то дурного.

Даже маленькая Ева долго не отпускала руки матери, ощущая ее тревогу и стараясь взбодрить. Ира благодарно обняла дочь и прежде чем оставить ее в саду, погладила по волосам, вдохнула родной запах и поцеловала в щеку. Сама же нехотя потащилась на работу. Она не могла усидеть на месте и сосредоточиться на делах, и была как на иголках. От каждого резкого звука вздрагивала, каждую минуту ожидала вызова в кабинет к Алдарову, страшась продолжения разговора. Стоило подумать, о чем бы они говорили, и говорили ли бы вообще, у Иры учащалось сердцебиение, и странный жар разливался в самом центре груди, а потом огненно-мучительным ручейком медленно сползал в живот и будто стягивал там все мышцы. Однако Тамир Адамович словно забыл о ней, и Ира перевела дыхание. Кое-как доработала день, пребывая в каком-то необъяснимом волнении и напряжении. И едва на часах отбилось восемнадцать ноль-ноль, вырубила компьютер, попрощалась с девчонками и помчалась к машине. Забрав дочку из садика, они заехали в местный торговый центр, накупили гостинцев шаману, а после отправились в парк. Зашли в кафе, наелись мороженого и почти до самых сумерек гуляли по дорожкам, выложенным гладким плоским камнем. Ева как обычно вырвала Иру из-под гнета навалившихся обстоятельств, отвлекла ее мысли от Тамира, о котором думала непозволительно много в последнее время.

По пути домой Ева щебетала о своих достижениях в группе, о том, чем они занимались, что рисовали, в какие игры играли, о друзьях, расспрашивала у матери об успехах на работе и бесконечно радовалась предстоящей поездке за город. Весело переговариваясь, они вошли в подъезд и сели в лифт. На несколько минут их беседу заглушили ужасно скрипящие двери подъемника, когда они уже были на своем этаже.

Ира дернула плечом, и едва не застонала, чувствуя, как начало нещадным огнем палить основание шеи. Какие-то смутные догадки закопошились в голове, намекая на то, что за этим ощущением может последовать. Не к добру всё это, подумала Ира и зябко поежилась. Пытаясь отвлечься, она полезла в карман за ключами. Не успела поднести ключ к замочной скважине, как дочка насторожилась, и будто бы даже принюхалась. Она бросила на Иру пронзительный взгляд, и глазки ее полыхнули желтым огнем, а затем положила пальчик на свой браслет.

— Что такое, Ева?

— М-м, не знаю, мамочка. Странное ощущение…, — Ева чуть склонила голову набок.

— Может, не будем входить? — то ли шутливо, то ли серьезно спросила Ира.

Ева свела бровки на переносице и на миг призадумалась. А потом качнула головой и серьезно сказала:

— Нет, мамочка, нужно.

Ирина улыбнулась и толкнула дверь. Ева смело нырнула внутрь темной квартиры прежде, чем Ира щелкнула выключателем в прихожей. Девушка двинулась было на кухню, но едва не налетела на дочку. Ева же, не шевелясь, стояла прямо в центре прихожей и немигающим взором смотрела в гостиную. Ира проследила за ней взглядом, и всё внутри Ирины оборвалось; пакеты едва не выпали из рук. Вопрос застыл на губах, и ужас пробежал по всем нервным окончаниям, на миг сковав Иру. Слепо сунув покупки на комод, Ира рванулась вперед с единственной целью заслонить дочь. Встала перед ней, скрестила руки на груди и воинственно приподняла подбородок. И никто никогда бы не догадался, как страшно ей было в этот момент, потому что в гостиной, вальяжно развалившись на диване, собственной персоной сидел…Тамир Алдаров.

— А говорила, нет никого, — вздернув бровь, протянул он и поднялся в полный рост.

Тамир даже толком не успел рассмотреть девчонку, так быстро Ирина заслонила ее своим телом. Но он здесь не ради незнакомого ребенка. Нахмурился, когда на душе заскреблось странно-зудящее и тревожное чувство. Оборотень тряхнул головой, но избавиться от навязчивого ощущения неожиданной значимости этой девочки не сумел. Отчего-то гулко забилось сердце, остро захотелось перекинуться, поднять морду вверх и завыть на луну. Но не от тоски, а от чего-то такого окрыляющего, такого, чему Тамир и сам не в силах был дать определение…

Ира сделала крохотный шаг назад, пряча Еву за собой и заикаясь, спросила:

— Ты?!.. То есть вы… Что… что вы тут делаете?

— К тебе приехал. А вернее за тобой, — уточнил он, в два шага покрыв расстояние между ними.

А потом… Потом он потянул носом воздух и прищурился, подозрительно осматривая Иру с ног до головы, пристально сканируя ее и не понимая до конца, что так его взволновало. Насторожило. Повело до дрожи во всем теле, до ярких вспышек перед глазами. Ноздри его жадно раздулись, и в зрачках заплясали красные искры. Тамир стиснул челюсть так, что желваки ходуном заходили. Руки сами превратились в кулаки, и, будто в ожидании опасности, вздулись все мышцы.

В маленькой квартирке этой человеческой женщины было уютно и тепло. Снова где-то глубоко шевельнулось ощущение, что он дома. А после той ночи ему казалось, он нашел то утраченное, без чего померк мир, и свет луны больше не вдохновлял. Здесь в этом жилище пахло…обалденно. Самой Ирой и еще кем-то. Таким родным, таким до боли близким и почему-то любимым. Ароматы будоражили волка, прогоняя тоску из сердца, заживляя раны прошлого. Но отчего его могло так встряхнуть?! Тамир на миг прикрыл веки, позволяя своему сознанию слиться со своей второй сущностью, а душе — соприкоснуться с опасным, но иногда таким полезным даром.

И в тот миг для Тамира все будто замерло, и время остановилось. Сердце с надрывом колотилось в груди, почти причиняя тупую боль, а пульс точно взбесился, зашумело в ушах, ибо кровь в ту же секунду позвала кровь, безоговорочно признавая частицу себя самого, раз навсегда разрывая то невидимое полотно, которым, как казалось Тамиру, была укрыта Ира. Прямо сейчас завеса пала, и Алдаров учуял СВОЕГО ребенка!

В подтверждение его догадки из-за талии Ирины выглянула черноволосая головка. Девочка лет пяти-шести, не старше, внимательно и с интересом посмотрела на Тамира своими блестящими черными глазищами в оправе густых ресниц. Когда глаза их встретились, все сомнения у него отпали.

— Моя! — зарычал он, поддавшись вперед, веря и не веря своим ощущениям, вмиг согревшим его, растопившим лед отчаяния, в броню коего было заковано его сердце, прогнавший мороз, что бродил прямо под кожей. Ощущениям же, возродившим в нем желание жить, он поверил безоговорочно.

— Нет! — взвизгнула Ира, отодвигая дочь назад. Отмерев в одну секунду, она через плечо попросила: — Милая, пойди на кухню, побудь там, родная.

Скрытая спиной Иры, девочка юркнула на кухню, а девушка тут же заняла оборонительную позицию у двери, не давая Тамиру возможности войти следом.

— Пропусти, — тихо, с угрозой, велел он, но вместо подчинения Ира выставила ладонь вперед, вскоре упершуюся ему прямо в грудь.

— Нет, — также тихо сказала Ира.

Он сканировал ее лицо, ища признаки лжи, и находил их. Как чуял и отважную решимость Ирины защищать самое родное и бесценное для нее существо в мире, а это без сомнений вызывало в Тамире уважение. И только отблески страха пробивались через эту ее решимость, заставляя бунтовать нутро оборотня — зверь внутри почему-то никак не желал смириться с тем, что его будет бояться именно эта женщина.

И только сейчас до Тамира дошло кое-что еще. Нечто ужасное и темное. То, чему он ни за что не хотел подчиняться…

— И полукровка к тому же! — прорычал он. Ярость начала застилать разум, отсекая лучик света, озаривший на миг тьму в его сердце, согревший его исстрадавшуюся душу, стоило осознать всю серьёзность положения. А затем некий механизм сработал у него в голове, и Тамир впился подозрительным взглядом в лицо Иры. — Но это невозможно! Ты же таблетку на моих глазах проглотила!

— Ты меня с кем-то перепу…

— Хватит твердить мне о том, что я перепутал тебя, Ира! — с досадой взревел он. — Я тебя узнал. Смирись. Но то, что ты сотворила — это недопустимо! Как ты посмела? Как посмела родить и скрыть от меня дочь?!

— Она не твоя дочь, — почти не дрожащим голосом сказала Ира. — Ты ошибся. Уходи.

Но он не отступал, а наоборот наступал. Всей своей внушительной фигурой. Ошалелый взгляд метался, останавливаясь то на лице Иры, то на двери за ее плечом. Волк радостно скребся когтями изнутри, рождая в нем непреодолимое желание умыть языком родное личико, прижать к себе это маленькое чудесное создание. Обнять и приласкать.

Но законы их мира, впитанные с молоком матери и издавна прививаемые им, не давали увидеть очевидное, жгучим ядом отравили самый важный момент в его жизни. Будь прокляты эти законы! Ибо они велели ему повиноваться чьей-то чужой и до отвращения неправильной воле, и привести к жесткому ответу ту, что нарушила всем известный непреложный закон. Тамиру стало по-настоящему страшно от одной мысли, что может ожидать Иру как отступницу. Он же хотел, чтобы она была рядом, хотел, чтобы… А теперь просто обязан сам покарать ее… В его мир вновь начали проникать зловещая мгла, мрак и холод. Сознание Алдарова вновь раздвоилось, и в этой схватке волк одержал сокрушительную победу, не позволяя причинить вред женщине, подарившей ему продолжение себя. Зверь яростно отстаивал свою правду и свое право быть отцом, выворачивал его нутро, пронзая тысячами игл мышцы, препятствуя свершиться несправедливому насилию.

От внутренней борьбы дыхание Тамира стало рваным и хриплым, а из горла рвалось глухое клокочущее рычание:

— Кто? Кто заслужил кару вместе с тобой, а? Кто помог тебе спрятать ее? И как, дьявол вас всех побери, ты всё это провернула? Что за чертовщина тут творится, Ира?!

— Тамир Адамович, вы ошиблись. Я бы никогда не посмела… Я… ай! — вскрикнула она, когда железные пальцы сомкнулись на ее запястьях и дернули на себя.

Столкнувшись с его корпусом, Ира сглотнула. Глаза оборотня стали страшными, черты лица заострились, возвращая ему звериный облик.

— Ты понимаешь, что тебе придется заплатить за это, глупая презренная человечка! — рявкнул он, чем испугал Ирину.

Скрипнула дверь. Маленькая кроха отважно метнулась вперед, нисколько не испугавшись грозного вида мужчины. Не по-детски крепко вцепившись ручонкой в его предплечье, зарычала по-настоящему. Тамир перевел на нее взгляд и восхищенно замер. У девочки уже клыки едва умещались во рту, а вместо ногтей длинные когти образовались, а глаза… в глазах сверкали кроваво-алые искры, перемешиваясь с ярко-оранжевыми, они разбавляли радужку, ставшую насыщенного янтарного цвета.