Невеста трех ветров

* * *

Подъезжая к крепостным стенам Ботонда, города, считавшегося столицей Серебряного щита, Джайри отпустила повод лошади и ссутулилась. Она ехала по лиственничной аллее в полном одиночестве. Смеркалось. Когда ещё поплакать, если не теперь?

Джайри редко себе позволяла быть искренней. В отличие от матери, девушка была уверена, что хранитель громадной области, лежащей на побережье Металлического моря, примыкающей к Медвежьему и Золотому щиту и хранящий Элэйсдэйр с северо-запада… да даже практически с запада… просто обязан быть нечитаемым для подданных.

Серебряный щит — богатый край высокогорий. Богатый металлами, строевым лесом, речушками и озёрами, а, значит рыбными угодьями. Но не только, не только… Медвежий щит — край умелых воинов. Золотой — удел торговцев. А Серебряный — край мастеров, самых знаменитых мастеров Элэйсдэйра. А, значит, и править ими нужно мудро, не поддаваясь эмоциям и чувствам.

Вот только что делать, если тебе девятнадцать, а сердце вдребезги разбито?

Джайри презирала эмоции, влюблённость и вообще любую потерю контроля над собой. Поэтому сегодня она весь день провела в делах: смотрела новые водяные мельницы, затоны. Проконтролировал расширение дороги в Шуг. Теперь, когда порталы упразднены, дорог понадобится больше. И они должны стать шире. А во второй половине дня спорила с именитыми горожанами в ратуше города ткачей. И вот, наконец, она одна. Но ещё полчаса, и серая в яблоко лошадь въедет в городские ворота. А там — слуги, придворные и… мама.

Джайри остановила лошадь и спрыгнула. Прислонилась к тёплому боку, всхлипнула.

— У тебя пятнадцать минут, — прошептала самой себе. — Ровно пятнадцать.

И разрыдалась. Горько и безнадёжно. На четверть часа дочь герцогини разрешила себе побыть обычной девушкой. Но только слёзы закапали с щёк, как её — увы –прервали.

Цокот копыт возвестил, что придётся обойтись без личного времени. Девушка тотчас вытащила платок, протёрла лицо, вытащила из седельной сумки пудреницу и зеркальце и припудрила нежную кожу, начинающую краснеть.

На извилине дорожки показался всадник.

Джайри убрала предметы женской маскировки обратно, вставила ногу в стремя и поехала ему навстречу. Что-то в посадке мужчины смутило дочь герцогини. Джайри наклонилась набок, вглядываясь.

— Папа? — спросила она, ещё немного хрипло от слёз.

— Привет! — всадник остановил коня. — Я знал, что тебя встречу.

Джайри рассмеялась:

— Я так и думала, что ты не погиб.

— Что меня выдало?

— Мама, конечно.

Девушка спрыгнула с лошади, подбежала к мужчине, тот спешился и подхватил её на руки.

— Моя девочка! — шепнул ласково. — Такая уже большая!

— Здесь есть трактир, — Джайри аккуратно освободилась, — пойдём, перекусим с дороги? Ну и, если ты пьёшь спиртное…

— Не пью. Всё ещё не пью.

— Маму ты уже видел?

— Да, конечно.

— Тогда поехали. Хочу с тобой поговорить наедине.

Ларан вгляделся в лицо дочери:

— По тебе не скажешь, что ты взволнована, — заметил он.

Джайри пожала плечами:

— Я взволнована. Очень. Но я умею держать эмоции в узде.

— Это плохо. Поедешь впереди меня?

— Зачем? У меня есть своя лошадь.

Девушка вернулась и снова запрыгнула в седло. Оглянулась. Ларан уже был верхом.

Они свернули на боковую тропинку и действительно, не прошло и десяти минут, как перед всадниками предстал небольшой домик из нетёсанных камней, покрытых черепичной крышей.

— Очень уютное место, — заметил Ларан. — Тихое.

Он соскочил с лошади и подал дочери руку. Джайри кивнула.

— Хозяин оглох. Бывший пират, знаешь ли. Не помню, то ли мачта на него свалилась, то ли саблей по голове досталось. А хозяйка… Хозяйка умеет хранить молчание.

— Немая?

— Лучше, — рассмеялась девушка. — Одним словом, очень хорошее место для того, чтобы ты мне всё рассказал. А я, признаюсь, весьма любопытна.

Они прошли внутрь, привязав коней к коновязи.

Внутри всё было побелено. Ларан удивлённо оглядел маленькое помещение. Четыре стола — шестнадцать стульев. На столах — в горшочках букеты из сухоцветов, украшенные можжевельником. За прилавком стоял стройный мужчина, в чьей седине до сих пор нет-нет да вспыхивали медные волоски. Он поднял кустистые брови, открывая пронзительные глаза, и молча посмотрел на них. Джайри показала ему на себя, на Ларана и кивнула. А потом села за стол у окна.

Мужчина вышел из-за прилавка, принёс им восковую дощечку.

— Есть хочешь? — уточнила Джайри.

— Меня покормили.

— Ну тогда я угощу тебя чаем с пирожками. С сигом. Не против?

Ларан с любопытством смотрел на неё.

— На твой выбор.

Джайри написала заказ.

— Можешь рассказывать, — заметила она.

— Ты плакала? Почему?

— Что меня выдало?

— Ресницы.

Девушка рассмеялась:

— Всегда о них забываю. Папа, я влюбилась. Безнадёжно. Не спрашивай только в кого. Пожалуйста. Достаточно того, что ты теперь знаешь больше, чем остальные. Всё это неважно, знаешь ли. Так куда ты исчез? Только не говори, что попал в кораблекрушение и потерял память.

— Не скажу, — улыбнулся Ларан. — Неужели моя девочка не может добыть себе мужика, который ей нравится?

— Твоя девочка не хочет, пап, добывать себе этого мужика. Вернее, сначала не хотела, а теперь уже и не может… Всё сложно. Видишь ли, мы слишком идеально понимаем друг друга, мы не судим друг друга за совершенно ужасные вещи… У нас одни взгляды и мысли… И, согласись, это повод если не расстаться, то уж точно не вступать в брак. Впрочем, тут либо говорить всё, либо ничего. Так ты не ответил на мой вопрос.

Трактирщик принёс две дымящихся кружки и поставил перед ними. А спустя пару минут на стол легло и блюдо с пирожками.

— Давай я сама скажу тебе о том, о чём я догадалась? — предложила Джайри.

Ларан погрел руки о глиняные бока кружки и кивнул.

— Это связано с Айяной, не правда ли? Всегда была уверена, что тётушка нам непременно начнёт мстить, когда окрепнет.

Отец хмыкнул и кивнул.

— Ну, и, если уж никто не помешал кровавой королеве окрепнуть и стать могущественной, значит, ни ты, ни герцог Эйдэрд не могли с ней справиться.

— Верно.

— Это что-то, связанное с кровавой магией?

— Да.

Джайри укусила пирожок, откинулась и посмотрела в лицо отца.

— Ты постарел, — заметила она. — У тебя морщины в уголках глаз. И вид усталый очень. Если Лэйда встретила тебя в Медовом царстве…

— Она уже рассказала? То есть, всё-таки, ты знала…

Ларан прищурил левый глаз.

— Конечно. Она, кстати, не может тебе простить, что ты бросил малышку Лари за порталом. Но, думаю, простит. Не сразу. Что будешь делать? Отберёшь у Лэйды щит?

— Нет, конечно. Я получил приглашение занять должность первого министра при молодом дворе. Принц Ульвар формирует свой костяк.

Джайри задумалась.

— Любопытно, — прошептала она. — Министра? А министра чего? То есть, у Ульвара будет свой собственный совет?

— Он не придумал ещё название. Лэйда рассказывала про огнедых?

Девушка кивнула.

— Ну вот, у нас будет нечто вроде творческо-научно-ремесленного собрания тех, кто начнёт придумывать разные способы применения чудо-порошка. Знаешь, это куда интереснее, чем руководить щитом…

— А море?

— Ну-у… Я от него не отказывался.

— Как ты прожил семь лет без моря?

— Почему без? После того, как я изобразил кораблекрушение и попал в земли кровавых всадников, я достиг Северного моря. Сначала я был наёмником одного из мелких князей, но — спасибо твоей маме за подсказки — очень быстро сделался его доверенным лицом. Мы организовали нечто вроде обороны. Кровавые всадники очень притесняют кровных, забирают их женщин и сыновей…

— Подожди… кровавые, кровные…

— Кровавые это те, кто приносили кровавую жертву и получили кровавую магию. Кровные — та ещё радость, честно тебе скажу, но получше. И без магии. Ты же знаешь: терпеть её не могу.

Джайри хмыкнула:

— Если бы я не знала, что это невозможно, решила бы, что ты — причина внезапного… э-э-э… конца магии.

— В общем, я организовал контрабанду в Медовое царство, подружился с тамошними Ветрами… Ну, ты знаешь: дружить с ветрами я умею… Было понятно, что рано или поздно море замёрзнет, и всадники вновь совершат набег.

— Кстати, а почему — Медовое? Никогда не могла понять, почему мы их так называем, если сами себя они зовут краем ветра.

— О, это скучно, — Ларан поморщился. — Так же тупо, как Персиковый султанат и так далее. Они — основные поставщики мёда в Элэйсдэйр.

— Разве? Там же холодно, а пчёлы…

— Они не разводят пчёл, как мы, а собирают мёд у диких. Есть такое понятие, как бортничество. У них не так много пахотных земель, как у нас, и много-много диких пчёл. Я, конечно, не о самом севере, а о юге, центре, и востоке. Мы могли бы их называть «Корабельным царством», потому что сосны. Ну или сосновым. Или меховым, но люди, видимо, сластёны. Так вот, мы составили коалицию…

— Я поняла, — кивнула Джайри, — а как ты князем-то стал?

Ларан пожал плечами:

— Маленький дворцовый переворот. Князь запорол насмерть маленькую девочку. Я вызвал его на поединок, а у всадников, знаешь ли, кто победил, тот и…

К ним подошла худенькая старушка и принесла ещё чая, она отвернулась было уходить, но Ларан вдруг перехватил её за рукав.

— Альциона? Ну ты, мать, даёшь…

Джайри покосилась на отца.

— Па-а-ап, — шепнула она.

Старушка улыбнулась:

— И я рада видеть тебя, Морской герцог.

— Уже нет.

— В наших с мужем сердцах — всегда.

И старушка поторопилась уйти.

— М-да. Я, кажется, понял, почему ты не сомневаешься в их надёжности, — прошептал Ларан задумчиво. — Бывший пират и бывшая настоятельница монастыря… Но за счёт чего они выживают в такой глуши? Только не говори, что по воскресеньям сюда народ валом валит…

— Это мой трактир, пап, — усмехнулась Джайри. — Специально для тайных встреч. То есть, план был ударить Айяне в спину?

— И это тоже. Ну и разведка. Наша беда в том, что мы практически ничего не знали о кровавых всадниках. А о враге нужно знать как можно больше…

— Согласна. А твоя лжесмерть была нужна, чтобы Айяна не обнаружила тебя, поверила и расслабилась?

— Да-да. Кстати, как ты отнесёшься, если я украду маму на пару лет? Хочу скататься на обратную сторону земли и посмотреть ещё порошка и много чего.

— А мне отдать Серебряный щит? — Джайри прищурилась. — Ничего, что мне всего девятнадцать?

Ларан пожал плечами:

— Мне было четырнадцать…

Девушка рассмеялась:

— Иногда я сама себя спрашиваю, в кого я такая хладнокровная сволочь. А, оказывается, в папу. Хорошо, папа…

— Нет, ну, если ты не хочешь…

Джайри расфыркалась, пытаясь удержать смех, и встала.

— Хочу. Конечно, хочу. Мама — умница, она очень много чего знает и умеет, но… Она так и не научилась лицемерить, пап. А лицемерить — это наука, необходимая для любой власти. Спасибо. Ты спасаешь моё разбитое сердце. И да, я, конечно, сволочь, но всё же буду по вам скучать. Я очень скучала по тебе, пап.

Он встал, подошёл и обнял её.