Магия грез

25

Взрослея, я узнавала границы своих возможностей.

Я была достаточно симпатичной, чтобы парни из школьной команды приглашали меня на выпускной, но охмурить квотербека мне бы не удалось.

Я была достаточно умна, чтобы со скрипом, но поступить в колледж, однако мне никогда не стать нейрохирургом.

Я могла снять велосипед с алюминиевой рамой с крючка под потолком гаража, но не могла даже сдвинуть велосипед, на котором папа ездил со времен юридической школы.

В том, чтобы знать свои способности, есть нечто успокаивающее. Это зона комфорта. Большинство людей узнают пределы своих возможностей и остаются в них до конца жизни. Именно так я собиралась прожить отпущенные мне годы.

А грань между глупостью и пониманием того, что пришло время проверить себя и пределы своих возможностей, раз уж вы хотите жить, а не существовать, довольно тонкая.

И сейчас я балансировала именно на этой тонкой грани.

У моих ног лежала открытая «Синсар Дабх».

Я не смотрела на нее с того момента, как она упала на брусчатку. Не смотри вниз, не смотри вниз, твердила я себе, как мантру.

О'Баннион только открыл ее, и она его испепелила.

Что случится со мной, если я посмотрю на ее открытые страницы?

Я полупрошептала, полупрошипела имя Бэрронса и тут же поняла глупость своего поведения. Неужели, если я не буду шуметь, Книга меня не заметит?

Здрасте! Она уже меня заметила. И не только заметила, но и полностью сосредоточилась на мне. Книга играла со мной с той секунды, как появилась на моем «радаре».

Потому что это была я? Или потому, что она играет со всеми, кто оказывается поблизости?

— Бэрронс! — заорала я. — Где тебя черти носят?

Единственным ответом было эхо, запрыгавшее между кирпичными домами на жутковато тихой улице.

Я старалась смотреть только прямо перед собой и прощупать вещь под моими ногами при помощи чутья ши-видящей.

Получилось!

Но Книга была… инертной.

Я совершенно ничего в ней не ощущала. Это из-за камня в моей руке? Или потому, что она обманывала меня, как и всех остальных? Просто притворялась, без всякого подтекста?

Все возможно. Слишком многого я не знала. Я ошиблась. Я не балансировала между глупостью и проверкой себя на прочность. Километры глупости простирались по обе стороны линии, на которой я стояла.

Мне пришлось попятиться по этой узкой линии, очень осторожно, чтобы не свалиться ни по одну сторону, ни по другую.

Я подожду Бэрронса. Ничего не предпринимая.

Я сделала шаг назад. И еще один. А потом третий, и тут мой каблук наткнулся на что-то твердое. Я споткнулась и начала падать.

Это был основной инстинкт — попытаться удержать равновесие, вытянув руки в стороны и посмотрев под ноги.

— Черт! — вскрикнула я, резко отводя взгляд.

Но было слишком поздно. Я увидела страницы. И я не могла не посмотреть снова.

Я упала на колени и склонилась над «Синсар Дабх».

Я склонилась над Книгой потому, что на ее постоянно меняющихся страницах увидела ту самую светловолосую женщину с ледяными глазами, которая раньше стояла на страже, преграждая мне вход в одну из самых важных библиотек Хевена. Я видела, как она движется с одной картинки в Книге на другую.

Мне нужно было узнать, кто она такая и как мне пройти мимо нее. Мне нужно было узнать все, что знает о ней Книга. Откуда Книга знает о ней?

«Тебе нужно знать, — будет потом насмехаться Бэрронс. — Разве не это Ева говорила Адаму, когда протягивала яблоко?»

«Это не мое яблоко, — буду защищаться я. — Ты тоже пытался его сорвать. Разве не все мы так поступаем, потому что нам нужно что-то на страницах Книги? Не знаю, чем она зацепила тебя, но зацепила же. Скажи мне, Бэрронс, только честно: сколько лет ты охотишься за Книгой и почему?»

Он, конечно же, не ответит.

Как я и говорила, по обе стороны линии тянулись километры глупости.

Но, оказавшись на коленях перед Книгой, я была абсолютно уверена, что нахожусь на грани величайшего откровения. Что по-настоящему полезное, освобождающее знание всего в нескольких минутах — да нет, в секундах — от меня. Знание, которое позволит мне контролировать собственную жизнь, поможет победить врагов, прольет свет на тайны, которые я не могу разгадать, подскажет, как вести за собой людей, как добиться успеха, даст все то, чего я хочу больше всего.

Я смотрела на две постоянно меняющиеся страницы, но меня вдруг начало отвлекать назойливое жужжание насекомого.

Я отмахивалась, но насекомое не улетало. Я была занята. В Книге были вещи, которые мне необходимо было узнать, просто я пока не могла понять их. Все, что мне нужно, — это отрешиться, перестать беспокоиться. И учиться, воспринимать, существовать. А все остальное будет в порядке.

Вскоре жужжание стало визгом. Визг перерос в вопль. Вопль стал ревом, и я наконец поняла, что это вовсе не насекомое, это человек, который кричит на меня.

Говорит мне обо мне. О том, кто я есть. О том, кем я не являюсь. Чего я хочу.

Чего я не хочу.

— Уходи! — гремел голос. — Вставай, Мак. Вытаскивай свою задницу оттуда, быстро! Или я приду и сам убью тебя!

Моя голова запрокинулась. Я посмотрела на улицу.

Прищурилась, скосила глаза. Силуэт Бэрронса стал более четким.

На его лице застыл ужас. Но он смотрел не на Книгу у моих колен и не на меня.

Он смотрел на то, что находилось за мной.

По моей спине пробежала ледяная дрожь. Что может ужаснуть Иерихона Бэрронса?

Что бы это ни было, оно дышало мне в шею. Теперь, очнувшись от транса, я могла его ощутить, злобное, насмешливое. Оно развлекалось, смеялось мне в ухо.

— Что ты такое? — прошептала я, не оборачиваясь.

— Бесконечность. Вечность. — Я услышала визг бензопилы, ощутила на щеке горячее дыхание, которое пахло маслом, металлом и разложением. — Без определений. Свобода.

— Испорченность. Мерзость, которой никогда не должно было быть. Зло.

— Это две стороны одной монеты, Мак, — сказало оно голосом Риодана.

— Я никогда не переметнусь на другую сторону.

— Возможно, с тобой что-то не так, Младшая, — сказало оно мягким и тихим голосом Алины.

Бэрронс пытался подойти ко мне, бил кулаками в невидимую стену.

Я повернула голову.

О'Баннион скорчился за мной, его истощенное тело прижалось к моему, запах смерти окружил нас, отвратительные лезвия зубов оказались в дюйме от моего лица.

Он оскалился и расхохотался.

— Сюрприз! Я подловил тебя, а?

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Книга не лежит на брусчатке.

И никогда не лежала.

На самом деле я ничего этого не видела. Все было иллюзией, чарами. А это значило, что Книга порылась в моем мозгу и вытащила картинки, которые должны были меня заманить, и я действительно на них отвлеклась. Наверное, какая-то часть моего мозга думала о той женщине, размышляла, как я завтра смогу пробраться мимо нее.

Книга показала мне намек на то, что я хочу увидеть, а потом удерживала мое внимание с помощью пустых обещаний.

А на самом деле она подобралась ко мне сзади, чтобы… что? Что она делала, пока я таращилась на несуществующие страницы?

— Изучала тебя. Пробовала. Познавала тебя, Мак. — Зубастая ладонь О'Банниона погладила меня по руке.

Я стряхнула ее.

— Милая. Такая милая, — выдохнул О'Баннион мне в ухо.

Я собрала волю в кулак, приподнялась и с низкого старта рванулась вперед, подальше от него.

— Я СКАЖУ, КОГДА МЫ ЗАКОНЧИМ!

От сокрушительной боли я рухнула на мостовую и поняла, что камни не защищали меня и в моих способностях и силах ничего не изменилось. Это «Синсар Дабх» освободила меня от боли, и она же могла вернуть ее в любой момент по своему выбору.

Она выбрала этот.

Книга возвышалась надо мной, вырастала, вытягивалась, трансформировалась в Тварь, рассказывала мне в ярких деталях, что я могу сделать со своими ничтожными камешками и что только дурак может думать, будто они удержат, остановят, смогут хоть что-нибудь сделать с величием чего-то настолько безграничного и идеального, как она. Она полосовала меня раскаленными докрасна лезвиями ненависти и холодными черными клинками отчаяния.

А во мне буквально вопила агония.

Я не могла драться. Я не могла бежать.

Я могла только лежать и всхлипывать, парализованная болью.

Когда я пришла в себя, мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, где я.

Увидев приглушенный свет, я моргнула и решила не двигаться, пока быстренько не определю, что с моим физическим состоянием.

Я с облегчением поняла, что в данный момент не ощущаю боли — только ее последствия. Голова казалась одним сплошным синяком. Кости болели так, словно были сломаны, закатаны в гипс и едва успели немного срастись.

Закончив внутреннюю проверку, я обратила внимание на то, что меня окружало.

Я была в книжном магазине, растянулась на своем любимом диване у камина в зоне отдыха в задней части магазина. Я промерзла до костей и была завернута в одеяла.

Бэрронс стоял у огня спиной ко мне. Высокий мощный силуэт был подсвечен языками пламени.

Я вздохнула с облегчением, и это было почти не слышно в огромной комнате, но Бэрронс резко обернулся и из его груди вырвался жуткий грохочущий звук, горловой, животный. Моя кровь замерзла в жилах.

Это был самый нечеловеческий звук из всех, что я когда-либо слышала. Адреналин смыл остатки боли. Я встала на диване на четвереньки, словно сама была животным, и уставилась на него.

— Что вы такое, мать вашу?! — прорычал он.

Его темные глаза горели древним холодным огнем. На щеках была кровь. На руках тоже. Интересно, моя? И почему он не стал ее смывать? Мне было любопытно, сколько времени я провела в отключке. Когда я вернулась сюда? Который час? Что со мной сделала Книга?

А потом до меня дошел его вопрос. Я отбросила волосы с лица и начала смеяться.

— Что я такое? Что Я такое?

Я смеялась и смеялась. Ничего не могла с собой поделать. Я держалась за бока. Может, в смехе и проскакивали истерические нотки, но после того, что мне довелось пережить, я считала это вполне простительным. Я смеялась так, что почти не могла дышать.

Иерихон Бэрронс спрашивал меня, что я такое.

Он снова издал звук, словно гремучая змея — огромная — предупреждающе затрещала хвостом в его груди. Я перестала смеяться и посмотрела на него. Звук заморозил меня так же, как раньше делала «Синсар Дабх». Заставил думать о том, что кожа Иерихона Бэрронса может быть просто покрывалом на стуле, которого я предпочла бы никогда не видеть.

— На колени, мисс Лейн!

Черт. Он использовал Глас!

И это сработало!

Я упала с дивана, запутавшись в одеялах, и приземлилась на колени, стиснув зубы. Я думала, что к Гласу у меня иммунитет! У Гроссмейстера Глас не сработал! Хотя Бэрронс был лучшим во всем.

— Что вы такое?! — проревел он.

— Не знаю! — крикнула я в ответ.

Я действительно не знала. Но меня это начинало интересовать. Фраза, которую В'лейн проронил в аббатстве, вспоминалась мне все чаще: «Они должны бояться тебя, — сказал он. — Ты только начинаешь понимать, что ты такое».

— Чего от вас хочет Книга?

— Не знаю!