Невольница: его добыча (часть 1)

6

Имперцы приближались быстрее, чем я предполагала. Конечно, у них уже были мои координаты. Они безошибочно направлялись в мою сторону, и я уже слышала долетающий в разогретом воздухе отзвук работающих двигателей.

Дрожащей рукой я достала из голенища нож и сжала немеющими пальцами. Конечно, я не смогу перебить имперцев — я приготовила его для себя. Не дамся живой.

Я часто думала о ноже. Он всегда казался надежным решением всех проблем. Блестящий кусок верийской стали, покрытый характерными разводами, будто внутри залегли песчаные дюны. Я часто представляла, как он входит в плоть, легко, как в кусок мягкого масла, но это представление было далеким и каким-то детским. Я представляла, как совершаю красивый жест, но никогда не представляла страх и боль. Не представляла кровь. Не представляла, насколько сложно и страшно решиться.

Я поймала идеальным острием нестерпимый солнечный блик и зажмурилась — свет резанул по глазам. Я вдруг поняла, насколько слаба. Ничтожна, безвольна, труслива. Я смотрела на нож, и рукоять жгла мне пальцы. Хотелось отшвырнуть, зарыть в песок, чтобы не пришлось решаться, но руки не слушались. Я сжимала рукоять до ломоты, до боли, став с ней одним целым. Нож — продолжение моей дрожащей руки и окончание моей короткой жизни. Если хватит смелости.

Гул моторов приближался неумолимым рыком, будто надвигалось страшное ревущее животное — имперский монстр, спущенный хозяевами с цепи. Через несколько минут они показались из-за бархана. Человек двадцать на бликующих телах легких катеров — слишком много на одну несчастную жертву. Черные каски блестели на солнце. Вот и все.

Никогда не понимала, как они выживают на нашем солнце, с ног до головы замурованные в черное. Они давно должны изжариться заживо, упреть, как жаркое в горшке, помещенное в раскаленную печь. От них отплевывалось даже солнце, как от ядовитой несъедобной мрази. Рокот моторов утих, имперцы сошли на песок.

Я выпрямилась, по-прежнему стоя на коленях — не было сил подняться. Еще крепче сжала рукоять и направила острие ножа в живот, чувствуя через тонкую ткань, как металл коснулся кожи. Меня колотило, рука предательски дрожала. В ней не было силы. Я опустила голову и смотрела на нож. Пот градом стекал из-под тюрбана, разъедал глаза.

— Брось нож.

Я вздрогнула, оружие заходило в руке, и я увидела каплю крови, окрасившую белую джеллабу. Всего лишь царапина, но меня затрясло, и по лицу покатились слезы. Я не смогу. Не смогу.

Я подняла голову и увидела говорившего. Огромный, как скала капитан, затянутый в серый китель с черными вставками, который едва не трещал по швам. Винсент Торн, я узнала его.

Торн сделал шаг навстречу:

— Эмма, брось нож.

Я нервно замотала головой, и слезы с новой силой покатились по лицу. Не думала, что в моем теле осталось столько влаги.

— Что вам нужно от меня? — слова вырвались жалким истерическим воплем, который я едва узнала.

— Поговорить, — Торн сделал еще шаг.

— О чем? — я вцепилась в рукоять обеими руками, надеясь, что так силы все же хватит.

— Лора просила найти тебя.

Я вновь замотала головой:

— Я вам не верю.

Очень хотелось зацепиться за родное имя, довериться, но я понимала, что это наглая ложь. Люди, испепелившие мой дом, явились с иной целью. Ужасной целью. Имперцы никогда не приходят с добром.

— Брось нож! — Торн терял терпение, я чувствовала это по жестким ноткам его голоса.

Имперцы не привыкли к отказам. Не привыкли к переговорам. Они привыкли лишь разрушать и брать.

Что-то кольнуло в области шеи, как острое ядовитое жало. Я провела рукой в месте укола, посмотрела на пальцы и увидела кровь. Правая половина тела начала стремительно неметь, рука с зажатым ножом слабела, и вскоре я совсем перестала ее ощущать. Хотела сжать пальцы, но они не слушались. Нож выскользнул из одеревеневших пальцев, упал в песок и поехал по бархану вниз с едва различимым лязганьем песка по полированному металлу. Я подалась вперед, стараясь ухватить оружие другой рукой, но лишь упала лицом в горячий песок.

Я чувствовала руки Торна, которые подхватили меня. Хотелось кричать, биться, но я повисла, не в силах пошевелить даже пальцем. Пересохший язык прилип к небу. Было лишь движение, шорох песка под его огромными сапогами. В глазах мутнело, и очень скоро все заволокла непроглядная черная пелена. Я провалилась в пустоту.