Конец времен

ГЛАВА 7

Головокружение длится пару мгновений, и вот я стою на твердой земле.

Первое, что накрывает — невыносимый зной. Второе — запах тухлых яиц.

Под черно-пурпурным небом мчит колесница, запряжённая не лошадьми, а шестеркой ангелов. Хомут и подпруга врезаются в плечи и грудь, по которым струится кровь вперемешку с потом. Ангелы вынуждены прикладывать огромные усилия, чтобы тянуть за собой колесницу, которой правит демон-исполин.

У исполина есть крылья и он способен лететь, куда угодно, если захочет; но вместо того не спеша объезжает свои владения.

Демон настолько велик, что Велиал — дитя на его фоне; крылья горят огнем — отсветы пляшут на влажной коже, отчего пламя кажется настоящим.

Он держит в руках кнут, кончик которого венчает круг усохших голов — их веки моргают, а рты раскрываются в крике или попытке вдохнуть; сложно понять — ведь из них не исходит ни звука. Все головы принадлежали блондинам — длинные пряди взлетают и развеваются, словно водоросли, приводимые в движение морским течением.

Немного оправившись от шока, я замечаю, что у них есть еще кое-что общее — особый оттенок радужной оболочки. Как много голов нужно срубить, чтобы собрать коллекцию в единой палитре волос и глаз?

Земля устлана битым стеклом и обломками костей. Колеса демонического экипажа удерживают в воздухе ангелы — по двое с каждой стороны; видимо, монстр не хочет испортить сверкающее покрытие о жёсткую землю. Осколки и черепки впиваются в крылья падших, прикованных к ободу.

Один из них — Велиал.

Крылья цвета вечерней зари. Должно быть, с ними он был рожден. Они слегка раскрыты за спиной, будто это поможет их уберечь. Но сломанных и опаленных перьев уже не сосчитать.

Я прежде не задумывалась о том, как протекает адская трансформация. Судя по всему, между ангельской сущностью и становлением демоном есть переходный период. И раз Велиал не растерял перья, пал он не так давно.

Черты его лица вполне узнаваемы, хотя и мягче, невиннее. Глазам не хватает язвительности и жестокости, к которым я успела привыкнуть. Он выглядит красивым без этой своей ухмылки и вечной озлобленности. И при этом ему больно.

Очень и очень больно.

Но он молча выносит муки.

Колеса вращаются, прижимая тело Велиала к усыпанной осколками земле; вынуждая принимать на себя вес и колесницы, и монстра, который ей заправляет. Велиал сосредоточен и полон решимости, он стискивает челюсти, чтобы не кричать.

Он силится держаться в небе — крылья дрожат от напряжения. Он хочет защитить их от серьезных увечий, но те все равно волочатся по полю стекла и острых костей.

С каждым оборотом крылья ангелов, прикованных к колесам, потихоньку ломаются и дробятся. На падших пустые ножны, они болтаются и бьются о твердую землю, напоминая своим владельцам о том, что они потеряли.

Демон-исполин щелкает кнутом над головами рабов. Шевелюры мечутся на ветру, рты заходятся в крике — усохшие головы бросаются на измученных пытками ангелов.

Достигнув своей цели, они хлещут острыми как бритва волосами тех, кто тянет упряжку, рассекая кожу несчастных.

Головы разевают рты и неистово вгрызаются в тела. Одной из них удается наполовину проникнуть в чью-то спину, прежде чем кнут возвращается к хозяину.

Падшие выглядят изнуренными голодом, их тела покрывают струпья. Подозреваю, даже ангелам необходим здоровый рацион, чтобы поддерживать способность к исцелению.

Стайка низших демонов с мордами летучих мышей и темными крыльями подбирается к колеснице. Они крупнее тех, что я видела в воспоминаниях меча. Мощнее, сильнее; на крыльях странные пятна — будто их «поела» болезнь.

У этих демонят осмысленный, хитрый взгляд; они кажутся опаснее своей родни, с которой я уже знакома. Они бегут, держа ухо востро и озираясь по сторонам, с какой-то конкретной целью. Современные адские твари превратились в крошечных слабых созданий, в бледное подобие местных обитателей.

И вместе с тем демонята — ничто по сравнению с господином, лишь тени на фоне устрашающей фигуры в колеснице. Они его боятся, это точно.

Пожалуй, адские твари и демон принадлежат к разным видам — ничего общего в них нет. Первые похожи на зубастых зверят с кожистыми крыльями и приплюснутыми мордами. Исполин — на уродливого ангела.

Демонята тащат кого-то за собой. Молодую женщину с огненно-каштановыми волосами и глазами серого цвета. Наверное, прежде ее называли красивой, но сейчас она выглядит хуже потрепанной куклы. Взор ее пуст, лицо ничего не выражает. Кажется, что девушка ушла глубоко в себя, и здесь ее даже нет.

Низшие демоны тянут ее за лодыжки, волоча по жесткой земле — руки за головой, спутанные волосы цепляются за острые кости, а те впиваются в кожу. Ее наряд превратился в лохмотья, тело в грязи и сочится кровью. Я хочу ей помочь, оттолкнуть от нее адских тварей, но кто я? Всего лишь призрак внутри воспоминаний Велиала.

Я замечаю на ней пятна краски, которой мазались жены Хранителей в ночь архаичной версии Хэллоуина; в ночь, когда Раффи пришел побороться за их жизни. Мне не знакомо ее лицо, что неудивительно — она из тех, кого адские твари смогли утащить с собой. Раффи удалось защитить обреченных, но всех он спасти не сумел. Я там была и знаю, как яростно он сражался. Должно быть, эта девушка была в числе тех, кто в панике бросился бежать.

Адские твари тащат бедняжку вокруг колесницы, держась подальше от господина, но оставаясь у ангелов на виду. Они трясутся, когда приходится приблизиться к демону, и не сводят с него глаз, словно боятся, что тот внезапно на них бросится.

Демон шипит, завидев эти создания, воздух тут же становится спертым и неприятным. Его сернистое смердящее дыхание, предназначенное демонятам, напоминает мне о скунсах, оружием которых является вонь. Немудрено, что это место пропахло тухлыми яйцами.

Половина тварей в страхе бежит без оглядки. Оставшиеся ежатся и дрожат до тех пор, пока демон не теряет к ним интерес.

Они осторожно огибают колесницу, вглядываясь в лица падших, надеясь увидеть реакцию.

Ангелы напрягаются, замечая пленницу в руках демонят, их лица искажает неподдельный страх. Все как один вглядываются в черты лица несчастной, силясь ее узнать. После чего многие закрывают глаза, и кажется, мысли, на которые наводит их эта картина, ранят куда сильнее физических пыток.

Наконец тварям удается привлечь внимание Велиала, и его глаза расширяются от ужаса.

— Мира, — выдыхает он хрипло.

Женщина моргает, услышав свое имя. Взгляд фокусируется. Она поворачивает голову.

— Велиал? — Ее голос лишен эмоциональной окраски, будто девушка по-прежнему в трансе; но стоит ей только его увидеть — лицо преображается: безразличие сменяет узнавание, а его — острая мука. Женщина тянется к нему:

— Велиал!

— Мира! — кричит он в страхе.

И демонята чувствуют это: они подпрыгивают от радости и предвкушения, переговариваются друг с другом, и едва ли не хлопают в ладоши, напоминая мне восторженных детей.

А затем обнажают острые зубы, демонстрируя Велиалу свое намерение причинить Мире такие страдания, какие ему и не снились.

— Нет! — Велиал бьется в цепях, выкрикивая угрозы в адрес адских тварей. — Мира!

В следующее мгновение монстры налетают на девушку.

Велиал издает ужасающий вопль. Не выдерживает и Мира, она начинает кричать, но захлебывается кровью и плач обрывается булькающими звуками.

Велиал принимается взывать охрипшим и полным страдания голосом:

— Рафаил! Где же ты? Ты поклялся ее защитить, ты — никчемный предатель!

К этому моменту я начинаю думать, как бы отсюда убраться. Сил моих больше нет видеть этот кошмар.

Демонята спешат за колесницей, волоча за собой жертву: так, чтобы Велиал видел все, что они с ней творят.

Он в свою очередь не прекращает вырываться. Велиал просто обезумел, и мне начинает казаться, что ему удастся порвать цепи. Он кричит не так, как кричал бы в гневе. Эти звуки страшнее ночного кошмара — так кричит человек, чью душу кромсают на части, заставляя на это смотреть.

В конце концов, Велиал срывается и начинает всхлипывать. Он рыдает по своей дочери человеческой. По девушке, которую все еще хочет спасти и уберечь. И, возможно, по их детям, которые будут загнаны и убиты кем-то, кого он считал своим другом. Другом, которым был Раффи.