Сказка для Добермана

30

Ада

После инцидента в лесу, лишившего меня, как минимум одной жизни и добавившего пару седых волосков, Дем не говорит ни слова, да и я храню молчание, просто потому что не знаю, что сказать. Он переносит нас в дом, лично транспортирует меня в душ, а я только и могу гадать, что такого услышал мой зверь, что сорвался. Чем убийца так зацепил его?

Уже стоя под обжигающими струями воды, я размышляю об этом, и мне совсем не нравятся выводы. Кожу щиплет в тех местах, где остались лёгкие порезы от когтей, а болезненные засосы неприятно поднывают, но это всё ерунда – сильнее у меня болит сердце. У всего есть предел – у боли, даже у ненависти, и только у страха его нет, но когда Дем налетел на меня в этом тумане, превратившись в настоящее чудовище, мой страх быстро трансформировался в боязнь за его жизнь. Не за свою.

За время, пока он бродил где-то, его путь явно не был выстлан ромашками, и тот, кто хочет нашей общей смерти, прекрасно об этом осведомлён, а значит, неотступно следовал за Демом, одержимый жаждой мести. Оттого и страшно – потому что там, в том загадочном прошлом, где не было меня, произойти могло всё, что угодно, и это что-то сегодня стало триггером, едва не погубившим нас обоих…

Когда вся горячая вода в бойлере заканчивается, а я отогреваюсь, выхожу, но присутствия хозяина в доме совсем не ощущается, и мне становится тревожно. Неприятный озноб возвращается почти сразу, и на душе буквально скребут кошки, вернее, одна, без устали повторяя, что мы обязаны найти его, пока не натворил глупостей на эмоциях, только я понятия не имею, куда он мой отправиться.

На кухне мирно попивает чай Демон, и я, не размениваясь на приветствия, сходу налетаю на него, едва не заставляя подавиться.

─ Куда он делся?

─ Не волнуйся, киса, ─ откашливается, ─ он не подвергнет себя опасности, чтобы не навредить тебе.

─ Что это значит? ─ напрягаюсь, улавливая смысл.

─ Значит, что тебе ни к чему забивать голову ерундой, а ещё твои тренировки теперь будут проходить со мной, ─ подмигивает самым похотливым образом, только мне не до шуток. ─ Вижу, ты очень рада.

─ Охренеть, как счастлива, ─ цежу, покидая помещение с неестественно ровной спиной, только его фигура мгновенно возникает в проходе.

─ Не смей творить херню, малышка, ─ предостерегает, сверкая глазами почти так же, как Дем, только у этого они едва-едва светятся, и эффект почти не пугает. Меня теперь вообще ничего не может напугать, кроме очередной угрозы жизни Демьяну – на себя я, похоже, давно забила, но это не значит, что я позволю кому-то вертеть мной снова.

─ С дороги уйди, ─ рычу уже, не сдерживаясь, и он вдруг отскакивает, а в воздухе еле заметно чувствуется его страх, но парень быстро с ним справляется. ─ Ты меня не остановишь, если я захочу найти его!

Буквально сбежав в спальню, я снова пытаюсь переместиться, настроившись на свою цель, но видимо в лесу это была разовая акция, и мне помогли. В отчаянии даже не знаю, чем себя занять, чтобы не сойти с ума от ядовитых мыслей, прокручивающихся в голове заедающей пластинкой, и даже написание новой книги не помогает – без Дема у меня совсем не хватает нужных слов, а я будто топчусь на месте, по десятому разу переписывая одну и ту же строчку.

В конце концов это так утомляет, что я иду в оранжерею, где провожу оставшееся время до вечера, общаясь с растениями и избавляясь от сорняков. Это занятие помогает успокоиться, рассказать о своих печалях тем, кто умеет слушать, но боль это всё равно не утешает, хоть и становится самую малость легче.

А ночью пропахший чужими запахами, кровью и боги знают чем ещё, Демьян возвращается, когда я ворочаюсь в постели юлой. Рядом он не ложится – стоит надо мной, думая, что не слышу, бережно касается волос, а потом словно в испуге отдёргивает руку, уходя дремать на неудобный диванчик у окна. Я терпеливо жду, пока его сморит неспокойный сон, а потом подхожу ближе, боясь его спугнуть, и рассматриваю мужчину на предмет ран или других отпечатков.

Под его ногтями едва заметна кровь, а на шее отчётливые засосы, и где-то даже следы помады, словно кто-то изо всех старался оставить их, но ему, похоже, это было только в радость. Мне, кажется, хотели это продемонстрировать, а я, видимо, сильно ошиблась.

У боли нет предела, когда это касается души…

* * *

Все оставшиеся дни до нашего путешествия к эльфам меня упорно избегают, заставляя испытывать эмоции, каких я ещё не знала. Болезненная ревность и глухая, сжирающая изнутри ярость – только верхушка этого айсберга, благо их можно выплеснуть с Демоном, ставшим моей персональной нянькой, а ещё ночным кошмаром, но я тоже не облегчала ему жизнь.

Преступно ранний каждодневный подъём с угрозами облить меня ледяной водой продолжался в подвале отжиманиями и силовыми тренировками, а потом из меня буквально выбивали всё, не жалея. Не знаю, где этот сумасшедший так учился управлять своим телом, но достать его хотя бы раз было так же сложно, как балансировать на канате в цирке, особенно если ты никогда этого прежде не делал.

Сегодняшнее утро тоже не отличается моими успехами, только моя злость, скопившаяся за неделю, достигает такого апогея, что сдерживать её уже становится невозможным. Дем со мной не разговаривает, неизвестность вымотала меня окончательно, и, кажется, я схожу с ума в этом доме, где всё пропитано им.

─ Мне нравится этот блеск в твоих глазах, ─ замечает Демон, уже повалявший меня по полу. ─ Ещё немного – и сможешь даже ухватить меня за волосы! Никогда не видел такую бездарность, как ты с таким-то потенциалом…

И эти слова, как детонатор приводят к взрыву. В первое мгновение, когда я бросаюсь на него, он кажется удивлённым, а я пользуюсь этой секундной заминкой, и мне хватает времени, чтобы на всей скорости сбить его с ног. Падаем вдвоём, но я не даю подмять себя – кусаюсь и царапаюсь, как в последний раз, вступая в борьбу с парнем, словно сделанным из стали, выпускаю наружу всех своих бесов, уже давно жаждущих погулять на свободе, и мне абсолютно всё равно, что обо мне подумают.

Демон с большим усилием хватает меня за запястья, чтобы ненароком не выцарапала ему глаза, потому что я уже не вижу граней в этой вспышке бешенства. Мы катаемся по полу, каждый пытаясь перехватить контроль, отобрать его друг у друга, и во мне не утихает ураган, подгоняющий избавиться от этой черноволосой преграды. Я даже боли не чувствую от его стиснувших мои руки пальцев – оказываюсь верхом и с силой сжимаю бёдрами твёрдое тело так, что даже слышится хруст, и это впервые, когда я так хорошо чувствую свои возможности.

─ Ладно, сдаюсь! Я понял, и готов даже извиниться, ─ охает он. ─ Уделала, признаю! Только отпусти, женщина-кошка…

Когда мы приходим в себя после этого безумия, оба всё ещё валяемся на полу, дыша, как загнанные лошади, и мне приятно, что в этот раз не я одна в таком состоянии.

─ Давно бы так… ─ доносится его похвала, но мои мысли уже не здесь.

─ Ты знаешь, что с ним случилось? ─ спрашиваю без надежды выяснить правду, но попытка не пытка. ─ Ты же с Демом какое-то время, и явно знаешь, насколько всё было для него непросто.

─ Это он тебе должен рассказать, киса – не я, ─ с улыбкой заявляет это нечто, но в разноцветных глазах, обращённых ко мне, бездна серьёзности – мне кажется, он и сам не в восторге от поведения своего лидера, и всё, что с ним творится, отражается на всей команде. Сколько бы их ни было. ─ Поверь, если он нам никогда ни о чём не говорил, значит, и тебе знать не стоит.

─ Это-то и пугает, ─ говорю, вскакивая и спеша покинуть его, а в голове уже зреет план действий.

Я не могу больше сидеть и упиваться жалостью к себе, поэтому приходится брать всё с вои руки, и если на этот раз произойдёт очередная катастрофа, я тут буду точно не при делах. Сами напросились, Демьян Викторович…

─ Мне нужна помощь, ─ прошу, когда удаётся дозвониться до подруги, а через час Лекс вместе с Алисой и Димой прилетают на радость моей новой няньке в синяках.

─ Нам нужно по магазинам, ─ сообщает блондинка, с вызовом глядя на Демона.

─ Не было распоряжения, ─ лениво тянет он, развалившись на диване перед теликом. ─ Но ты, блондиночка, можешь меня как следует попросить, и, возможно, я буду снисходителен.

На такое предложение Алиса только средний палец с новым маникюром демонстрирует, выводя из себя моего тюремщика, но пока тот не вскочил с места, она начинает петь. Сознательно она никогда этого не делала, чтобы усыпить кого-то, и на мою просьбу отреагировала весьма скептически, но видно злость действительно хороший мотиватор.

─ Достал, ─ выдыхает она, с садистской улыбкой глядя, как дядя Демон закатывает глаза, отдаваясь мелодии, и падает почти замертво, а Дима, как самый гуманный набрасывает на него плед, недолго любуясь спящим. ─ Теперь проспит до вечера. Второй где?

Похоже, она вошла во вкус, но мне именно такое настроение и нужно.

─ Где-то в лесу бродит, ─ отмахиваюсь, сгорая от нетерпения.

─ Что ты вообще задумала? ─ интересуется Лекс, выуживая из кармана зелье, которое я просила приготовить, чтобы преодолеть барьер. Я могла перемещаться отсюда только с Демом, но их магия самую малость похожа, так что будет глупо не попытаться.

─ Хочу понять, где прохлаждается этот полицейский каждую ночь. ─ Кошусь на Диму, но тот лишь мотает головой.

─ Это не даст тебе успокоения, ─ отвечает друг, точно знающий, в каких притонах Демьян проводит время, однако видя, что я смотрю на него волком, вынужден сдаться. ─ Он в «Бархате».

Материться некрасиво, знаю, но загородный клуб Мастера славится тем, что там любой – будь то человек, маг или другое существо может воплотить свои самые извращённые фантазии. Сейчас там всем заправляет Крис, и он поднял это место на какой-то новый, совершенно иной уровень, так что теперь заведение не просто элитное – оно считается жемчужиной в мире удовольствий. По крайней мере, так о нём пишут во многих известных изданиях.

─ Ты уверена? Может, и правда пройдёмся по магазинам? ─ Ловит наши с Алисой взгляды, и понимает, что сморозил. ─ Да всё я знаю, но я предложил просто так…

─ Вы можете не идти – просто подождите меня снаружи. Мне нужно это увидеть.

И больше никто ничего не добавляет, понимая, что мне всего лишь необходима группа поддержки на случай, если я не справлюсь с эмоциями. Но я уже выплеснула всё, так что Лекс без лишних слов протягивает мне пузырёк, и я опустошаю его, не чувствуя вкуса, делаю очередную попытку к перемещению, а потом наконец-то получается вырваться из дома, ставшего золотой клеткой.