Тени Архонта

Ох, так вот о чем сыр-бор! Молдвинн выдохнул с очевидным облегчением и обернулся к собранию.

— Я говорил уже и буду повторять еще много раз: в том бою за Буйный Берег я не мог прийти на помощь королю Драммонду и, соответственно, вам всем! Мне жаль, поверьте, мне очень жаль, что вы потеряли своих близких…

— Ты еще смеешь паясничать, ублюдок! — заорал из толпы другой август — Диенар.

— Ты бы поосторожнее, Дие…

— Никто не говорит про берег! — рявкнул Лаудан и широко зашагал к Молдвинну. Стража попыталась защитить стратия, но Лаудан все равно вцепился Молдвинну чуть ли не в шею. — Твои псы стерегут в темницах выходцев из половины знатных семей, чтобы хотя бы кому-то заткнуть рты! Думаешь, мы поддержим тебя из-за этого?! Думаешь, убьешь нашу родню, и мы замолчим, пока ты будешь сидеть на троне?! — Лаудан встряхнул оппонента.

— Август, держите себя в руках, — настояла Хеледд.

— Я буду держать себя в руках, ваше величество, — оглянулся он на королеву, — когда он перестанет держать дворян Даэрдина в заточении!

Хеледд не спорила — сделала жест рукой, веля своим гвардейцам расцепить отца и Лаудана.

— Итак, стратий Молдвинн, — воззвала она. — Тебе есть, что ответить?!

«Я этого не делал?! Я никого не пленил?!» — подумал Брайс и хмыкнул над собой в мыслях. Конечно, они тут же ему поверят! А при попытке доказать правоту приведут неоспоримый аргумент — его люди сторожат темницы. «Значит, это ты, Хеледд, властью королевы, отрядила их в подземелья с клетками и пыточными?». И, значит, она уже кому-то показала их, возможно, тем же августам. Не сама, нет, а через наиболее верных, «подручных» дворян. И теперь они все совершенно уверены, что Лаудан говорит правду. Интересно, а что, если он, Брайс, сейчас скажет, что не отсылал своих людей захватывать знать? Что это устроила их королева Хеледд — тогда они поверят? И сам себе качнул головой: она сдержит вчерашнюю угрозу, наверняка сдержит, заголосит так, что парталанцы на Буйном Берегу услышат — Брайс клевещет, Брайс на неё давит, Брайс повинен в смерти её мужа-короля и насильно заставляет дочь поддерживать его. «Лорды и леди Даэрдина! Сейчас, когда все вы здесь, я прошу у вас помощи и защиты от этого жестокого человека!..». Внутренний голос Молдвинна чертыхнулся в голове вместо него. Потом сочувствующие дворяне еще изберут это невинную овечку своей королевой и дальше, ведь прошлые пять лет она хорошо справлялась.

Брайс снова посмотрел на дочь: да, она треклятая баба с типичными уловками вроде истерик и слез. Но пользуется она ими лучше многих. Потому что сейчас, глядя в её голубые, направленные на отца в ответ глаза, Молдвинн отчетливо читал: этим она дала ему шанс стать частью её власти, и либо он примет дар дочери, либо сейчас она сплотит в своей собственной маленькой ладошке десятки небольших армий, которые все вместе в первой же стычке сметут войска Брайса как саранча.

Молдвинн опустил глаза и выдохнул, качнув головой:

— Нет, Лаудан.

Раунд за ней. А, может, и вся их короткая война тоже, признал Брайс, подняв на Хеледд взгляд. Сейчас ему оставалось только доверится дочери и дать доиграть спектакль — едва ли Хеледд учинила это все, не продумав, как спасти отцовскую жизнь. Она ведь, его жизнь, все еще чертовски ценна, потому что до тех пор, пока остальная знать разобщена, именно он, стратий Молдвинн, держит в кулаке самую значительную военную силу в стране.

Хеледд едва заметно повела головой, притушив ресницами победный блеск в глазах.

— Ну а у меня — есть, — сказала она, снова поднимаясь. — О том, что Шестая Пагуба началась, знаю даже я. Мой покойный супруг, король Драммонд, тоже принял эту истину с уст предателя-смотрителя. И пока он отбивался от парталанцев, а мой отец — от воспрявших исчадий, вы или ваши родственники убегали с поля боя. Мой муж, ваш король, погиб в авангарде — В АВАНГАРДЕ! А где были вы?! Да, мой отец не смог подойти вам на выручку, но лишь от того, что пытался сдержать другого врага, обрушение которого в тыл нашей армии неминуемо привело бы к поражению! Он и стратий Девирн держали атаку чудовищ, чтобы дать вам шанс, но ваше неверие в своего короля, ваша слепая трусость, велевшая вам бежать с поля битвы, привели к тому, что и с этим шансом вы умудрились потерять все! Не говоря уже, — она заговорила чуть тише, прищурилась, и на какой-то момент стала похожа на змею, — о личных прегрешениях каждого.

— Мы бежали, — подал кто-то голос, исполненный справедливым гневом, — потому что их шаманы владеют магией огня и ветра! Мы горели заживо!

— А откуда они знали все о ваших тактических планах, а? — Не осталась Хеледд в долгу. Слушая её, Молдвинну оставалось только диву даваться, откуда она раздобыла все эти сведения за одни сутки. Или она давно собирала нужную информацию? — Разве это не ваш провал, лорд Вектимар, что враг раз за разом узнавал планы нашей армии? Ведь именно вы были её главнокомандующим в том бою! Разве не ваше подразделение, лорд Олурин, должно было защищать короля до последней капли крови? Но вот вы здесь, а где мой муж? ГДЕ ВАШ КОРОЛЬ?!

Собрание роптало, перешептываясь почти в голос, но открыто не высказывался никто. Хеледд глядела в глаза лордов и леди и понимала, что некоторые молчали только потому, что знали: они не верят ни одному её слову, они мечтают спихнуть её с трона, но они сейчас в меньшинстве. Они будут ждать своего часа.

Ладно, это будет позже. Хеледд придумает, как справится с этим потом. К тому же, если за спиной у неё по-прежнему будет армия отца.

— Вот поэтому стратий Молдвинн на правах главного военачальника в Даэрдине, назначенный на этот пост еще королем Двиртом и утверждённый в нем королем Драммондом, взял в плен членов знатных семей. Да, это было сделано без моего ведомо, но я, — она повысила голос и вознесла к своду указательный палец, перебивая усилившийся гомон, — одобряю этот шаг! Заметьте, в темницах сейчас находятся не главы домов, а только ваши родичи, хотя истинно виновные почти все здесь! Сочтите это жестом милосердия, как я сочла это разумным гарантом того, что если парталанцы доберутся до столицы, вы больше не побежите с поля боя и дадите отпор врагам в полную силу!

«В конце концов, одно дело, обвинять в гибели родни королеву и её отца, а другое — быть повинным в этом лично, в силу своей трусости» — осознал Молдвинн. Кажется, хмыкнул он в душе, стоило чаще разговаривать с дочерью после её восхождения на трон, чем с королем. Может, он бы заметил, что она мало-помалу превратилась из обычной леди в политика.

Собрание по-прежнему недобро переговаривалось. Угрозы и недовольства сыпались то из одного угла, то из другого, но Хеледд не сдавалась в своей линии, и чувство вины, вдавливаемое королевой в знать, особенно мелкую и среднюю, взяло над многими верх. А те, кто остался в несогласии и неодобрении — да что с них взять, подумал Айонас. Если ты один против тысячи, ты не представляешь и тени угрозы.

Брайс снова поглядел на дочь с оттенками гордости, зависти и желания сказать ей, какой же она выросла сукой. Вместо всего стратий заносчиво и беззвучно хмыкнул: значит, теперь он ей должен?