Инструктор по любви

Глава 8. «Правда»

Рассматриваю стол в столовой, на котором красуется множество различных вариантов завтрака.

Да, сегодня я всё же соизволила посетить завтрак, дабы мне больше не выносили мозги по поводу того, что я морю себя голодом.

Да не морила я себя голодом! Пропустила всего парочку приёмов пищи, ну и что? Я же не умерла. Я всё ещё здесь. И я всё ещё такая же толстая, как и была раньше.

Хоть и мисс Сандберг пыталась вдолбить мне в голову то, что так жить нельзя, мне кажется, что она неправа. Сама не знаю, как так получилось, что я начала ей выговариваться, может быть, я думала в тот момент о Маэле, который просто задолбал меня своими расспросами, и я всего лишь хотела избавиться от этой назойливой заботы.

Правда, я так и не рассказала ей о том, что случилось после ссоры с Милли. Почему, собственно, Маэль и настоял на том, чтобы я к ней сходила. Я просто упомянула то, что я пропускаю завтраки, потому что хочу похудеть из-за того, что считаю себя некрасивой, и вообще…

Плевать. Плевать мне на эти посещения психолога. Может быть, если я поделюсь с мисс Сандберг своими фейковыми переживаниями, Маэль расскажет мне больше о его жене и их семейных проблемах?

Только на это и надеюсь. Я не верю в теорию психологии. Я не верю в то, что мисс Сандберг искренне за меня переживает, наверняка, она получает кучу бабла за нескончаемые разговоры с такими же поехавшими подростками, как я, о том, что их якобы волнует, поэтому…

Ладно. Не хочу больше об этом. Я пришла на завтрак, чтобы сделать вид, что иду на поправку. На самом деле разговор с мисс Сандберг ни на йоту не изменил моего отношения к себе. Я по-прежнему считаю себя некрасивой, глупой, недостойной любви тётушки, да и чьей-либо любви тоже, потому что я…

Резко останавливаюсь, держа тарелку в руках, на которой пока ещё ничего нет. «Потому что я – что?», – спрашиваю у себя сама в мыслях и тут же слышу ответ.

– Потому что я ужасная, меркантильная, грубая, отвратительная, и никто не может искренне наслаждаться моей компанией. Тем более, мистер Мартен.

Медленно поворачиваюсь, найдя Маэля глазами. Стоит неподалёку и болтает с преподавательским составом. Снова (по-своему) чертовски привлекательно улыбается, опустив голову вниз. Поджимаю губы, а на душе начинают скрести кошки.

Как я могла быть такой слепой? Конечно. Никто из них здесь не честен со мной. Они все здесь врут мне, чтобы я почувствовала себя лучше. И никто из них по-настоящему не хочет быть рядом с таким человеком, как я.

Бедная, несчастная девчонка, страдающая каким-то там расстройством пищевого поведения, нужно обязательно пожалеть её! Вот ещё. Сдалась мне их жалость.

Внезапно, грусть, заполонявшая моё сердце последние минут десять, превращается в злобную ярость. Сжимаю челюсть, продолжая прожигать взглядом мистера Мартена, и не замечаю, как ко мне подкрадывается парень из соседнего отряда, Морган. Как раз тот, про которого я говорила в самом начале моего пребывания в нашем французском аду.

Чувствую, как от злости мои пальцы впиваются в керамическую посуду, которую я прямо сейчас держу в руках, и Маэль, будто почувствовав мой взгляд на себе, разворачивается вполоборота, случайно встретившись со мной глазами. Выгибаю бровь, пронзая его равнодушным взглядом, телепатически передавая ему все свои претензии, и он, прищурившись, растягивает губы в едва заметной коварной, но довольной улыбке.

– Леона… привет.

Слышу голос Моргана, тут же прервав зрительный контакт с мистером Мартеном. Пока не начала раздевать его глазами.

– Привет, – отчуждённо отвечаю, отвернувшись от Маэля, и манерно начинаю вновь рассматривать разнообразие еды, представленной на завтраке. – Что-то случилось? – произношу так, как будто я – босс крупной компании, которого постоянно достают неумелые сотрудники.

– Да, вообще-то. – Кидаю на Моргана короткий, но заинтересованный взгляд. – Не хочешь сегодня пойти прогуляться за пределами лагеря?

– А нам разве можно сегодня? – поворачиваюсь боком к преподавательскому столу, так, чтобы Маэль наверняка мог видеть выражение моего лица, и натягиваю на губы кокетливую улыбку.

Да, я та ещё кокетка. Когда надо.

– Можно ведь и без разрешения пойти.

Морган, вмиг почувствовав себя более уверенно, видимо, из-за моей фейковой улыбки, немного расправляет плечи, едва заметно задрав подбородок. Боже. Какой наивный.

– Ну… – игриво улыбаюсь и делаю шаг к нему, коснувшись воротника его рубашки пальцами свободной руки. – Может быть, я соглашусь, – поглаживаю мягкую ткань, опустив на неё взгляд, и краем глаза замечаю, как Морган сжимает челюсть. – А может быть, и нет. Посмотрим, – шёпотом добавляю, наклонившись к нему, и почти касаюсь его губ своими.

– Как мне тебя убедить? – сквозь вздох произносит Морган, и я растягиваю губы в самодовольной улыбке.

– Ну, например…

Немного отстраняюсь, продолжая дерзко улыбаться, и слышу звуки приближающихся шагов. Не успеваю развернуться, чтобы посмотреть в глаза этому нахалу, что посмел прервать мой процесс обольщения глупого восемнадцатилетнего паренька (который может мне ещё пригодиться), и вижу, как его взгляд устремляется за меня, видимо, на того самого нахала.

– Мистер… мистер Мартен?

Ах, этот нахал, оказывается, мистер Мартен. Что ж, я даже не удивлена.

– Мистер Мартен, – гордо кидаю, лениво развернувшись. – Какими судьбами? – растягиваю губы в надменной улыбке.

– Надо с тобой поговорить. Морган, не возражаешь? – Маэль просовывает руки в карманы брюк, смерив моего (уже бывшего) собеседника коротким взглядом.

– Само собой, – раздражённо бросает Морган, быстро поставив тарелку на стол, и слишком показушно отходит от нас.

– Твой друг довольно вспыльчив, – взгляд мистера Мартена, прикованный к уходящему Моргану, медленно перемещается к моему лицу.

– Что вы хотели? – поворачиваюсь к Маэлю боком, сделав вид, что не заинтересована в беседе.

– Ты пришла на завтрак. – Мои губы подрагивают в полуулыбке, но я тут же поджимаю их, пряча её. – Поговорила с мисс Сандберг?

Разворачиваюсь обратно к мистеру Мартену, заметив, что его лицо слишком резко стало серьёзным. Минуту назад я видела азартный блеск в его глазах, теперь же я вижу искреннюю, подлинную взволнованность.

Нет. Это всё враньё. Он просто меня жалеет… А мне его жалость не нужна.

– Вам разве не всё равно? – шёпотом спрашиваю и начинаю слышать стук своего собственного сердца.

– Нет, – Маэль делает один маленький шаг мне навстречу, не нарушая личного пространства. – Леона, мне не всё равно.

– Я… – продолжаю смотреть ему в глаза, и он вздыхает. – Поговорила, да, – опускаю взгляд вниз.

– И как?

– Сойдёт, – снова отворачиваюсь от мистера Мартена, устремив взгляд на тарелки.

Односложно отвечаю, вмиг сообразив, что я ведь должна сделать вид, что иду на поправку, но как я могу это сделать, если буду молчать как рыба?

– Она мне понравилась, – поспешно добавляю, коротко глянув на него через плечо. – Не зря же я здесь сегодня, – улыбаюсь вполне искренне.

– Ты правда понимаешь ценность завтраков или пытаешься убедить всех в том, что ты в порядке? – Мои глаза округляются, но я не успеваю ответить Маэлю, как он продолжает, едва слышным голосом: – Или пытаешься убедить себя?

– Я не… – произношу два слова, спешно сглотнув вязкий ком в горле.

Он колдун, что ли? Как он догадался, о чём я думаю? Прочитал мысли? Может, он экстрасенс?

– Как вы…

– Как я понял, что ты об этом думала? – мистер Мартен мягко усмехается и делает ещё один микрошаг вперёд. – Леона, я в своё время изучил много литературы про детей, – он рвано вздыхает. – И особенно обратил внимание на пункт с девочками и их… – Маэль замолкает, отведя взгляд в сторону, – проблемами, – неуверенно добавляет, продолжая смотреть куда-то в глубь зала.

Прекрасно. Мало того, что он назвал меня ребёнком (снова, но ладно, я понимаю, что он имеет в виду), так ещё и читал в какой-то «умной» книжке про наши девичьи проблемы.

Интересно, а что конкретно там описано? Про перемены настроения во время месячных? Или про нашу любовь к плохим парням из-за отца, не уделявшего в детстве должного внимания? Или про то, как кто-то, будучи глупой и бестолковой молодой девушкой, пытается всю жизнь, с раннего, раннего детства, добиться расположения самого близкого человека, и что она чувствует, если все её попытки оказываются совершенно безуспешны?

Какой из вариантов, мистер Мартен?

– Плохой у вас литературный вкус, мистер Мартен, – бесцветно произношу, и Маэль находит меня глазами. – Лучше бы почитали какую-нибудь фантастику.

– Были причины углубиться в такое чтение, – Маэль сжимает челюсть. – Но… мне это знание не пригодилось, – слишком задумчиво кидает, прищурившись, и тут же добавляет: – Хотя, пригодилось всё-таки, – мистер Мартен растягивает губы в слабой улыбке. – Тебя я смог разгадать.

– Это не единственная загадка, которую я храню внутри себя.

Закусываю губу, потому что мне в какой-то момент начинает казаться, что моя фраза звучит двусмысленно. Хоть я и сама не понимаю, в чём могла заключаться эта двусмысленность.

– Не сомневаюсь, – Маэль расслабленно опускает вниз плечи, улыбнувшись шире. – Ладно. Я рад, что ты прислушалась к моему совету, – он касается моей тарелки пальцами правой руки, проскользнув по её краю, и переводит на посуду взгляд. – И… я рад видеть тебя более социализированной.

– Вы намекаете на Моргана? – вскидываю брови.

– Да, – мистер Мартен тут же отрывает от моей тарелки руку и переводит взгляд к моему лицу. – Он тебе нравится?

– А вы хотите узнать, потому что вам тупо любопытно или потому что хотите услышать отрицательный ответ?

Маэль вглядывается в мои глаза, а его дыхание заметно учащается. Сдерживаю себя изо всех сил, чтобы не опустить взгляд вниз на его грудь, мускулы которой обтягиваются тканью футболки сильнее с каждым новым вздохом. Мои губы размыкаются, и с них слетает один рваный выдох.

– Хорошего вам дня, мисс Беннетт, – едва слышно произносит мистер Мартен и, развернувшись, идёт к выходу из столовой. * * *

– Леона, что беспокоит тебя сегодня?

Мне нравится кабинет мисс Сандберг. Светлый, просторный, с картинами котиков на стенах. И сама мисс Сандберг мне тоже нравится. У неё доброе лицо. Мягкая улыбка. Она не осуждает, не пытается вызвать у меня чувство неполноценности, слушает. Хоть я и уверена в том, что она здесь лишь потому, что это её работа, мне всё равно приятно говорить с кем-то, кто не видит во мне полную неудачницу.

– Не знаю.

В некоторые дни мне очень сложно открываться. Но как сказала мисс Сандберг, это вовсе не значит, что я этого не хочу. Это может значить то, что в этот раз переживание оказалось настолько сильным, что мой мозг отказывается его обрабатывать. И вспоминать, в том числе.

– Расскажи про людей, которые тебя окружают сейчас, и про отношения, которые ты успела завести за месяц здесь, – мисс Сандберг усаживается в кресле удобнее, подогнув одну ногу под своё тело.

Рядом с ней я чувствую себя так, как будто у меня наконец-то появилась наставница, которая не пытается сделать «как лучше», но по сути лишь каждый раз, каждой фразой, коверкает не успевшие зажить раны.