Любовь зла – полюбишь и мажора

Глава 28. Надо подумать

Ярослав

В целом, всё прошло неплохо. Конечно, эти несчастные сироты мало кому интересны, но имя отца непременно повлияет на мнение сильных мира сего, и они хоть по сколько-нибудь да скинутся. Я поделился своими оптимистичными мыслями с Настёной, и она буквально засияла. Хотя она у меня вообще сегодня как звёздочка. Даже не верится, что это та самая серая мышка, которую я встретил десять дней назад. И в то, насколько влюблён, тоже тяжело поверить. Как мальчишка. Думал, не способен на это. Столько вокруг девчонок всегда крутилось… нравились, конечно, но вот так чтоб сердце заходилось от взгляда на кого-то – никогда не было. По крайней мере, не помню. Очень было легко всё: захотел – потрогал, поцеловал, воспользовался, выкинул… А с Настей, кажется, за один час простых обнимашек готов полжизни отдать. С ней всё сложно, но это только заводит и кружит голову ещё сильнее.

Мы подъехали к общаге, а я изо всех сил старался придумать повод задержать девушку ещё ненадолго.

– Давай, может, погуляем где-нибудь? Отметим успех стаканчиком кофе? – предложил без особой надежды.

– Рано ещё праздновать, – скромно улыбнулась Настёна. – Вот когда деньги получим…

– Тогда просто прогуляемся!..

– Яр… я бы с удовольствием, правда, но устала ужасно, прости. Завтра увидимся в детдоме, ладно? А потом, если хочешь, сходим погулять…

– Хочу! Обещаешь?

– Обещаю…

– А ты мне ещё кое-что обещала.

– Что?

– Что мы на выходных устроим атмосферное свидание на высоте.

Настя закатила глаза, при этом улыбаясь:

– Ну раз обещала, значит, приду.

Да! Да! Дааа!!! Даже не спорит, что это свидание… Всё-таки благодарность – великая вещь. Творит чудеса даже с такими врединами, как моя Настёна…

Я вышел проводить её до двери и заодно обнять на прощание, но – не успел. Она сама, первая протянула ко мне руки. Я решительно шагнул навстречу – ну чем не знак? – поймал в объятия и чуть ли с размаху припечатался к её губам. Настёна пискнула от неожиданности, но отстраниться я ей не дал. Прижал к себе за талию и затылок и попытался углубить поцелуй. Вот только упрямые зубки намертво сомкнулись, не пуская меня внутрь, а девушка затрепыхалась в моих руках, как пойманная птичка, мечтающая оказаться на свободе.

– Яр, ты что творишь?! – прошипела она, когда я всё же позволил ей немного отстраниться. – Ты… подлый обманщик!

– Я – подлый..? – даже задохнулся слегка.

Настя воспользовалась моментом и вывернулась из объятий. Пролепетала обиженно:

– Ты мне обещал!..

– Что я обещал?

– Что ты не станешь… что мы друзья… разве друзья так поступают?

– Да что я такого ужасного сделал-то?!

– Ты меня… поцеловал! Совсем не по-дружески! Прилюдно! Воспользовавшись моей минутной слабостью…

– То есть, ты считаешь, что я потратил на тебя столько сил и времени, чтобы… поймать тебя в момент слабости и подло поцеловать? Ты хоть немножко с реальностью сверяешься, живя в своих фантазиях? Думаешь, мне поцеловать некого? Думаешь, я за каждой вот так бегаю и исполняю все желания, как фея-крёстная, чтобы только дождаться удачного случая?

– Тогда зачем ты теряешь со мной время на эти глупости, раз у тебя там очередь на поцелуи, и без всяких заморочек?

– А ты сама как думаешь?

Мы ожесточённо осматривали друг друга, тяжело дыша. Да, именно так – ожесточённо. Как будто не просто трогаем взглядами, а пытаемся прощупать, утроить досмотр на предмет взаимных чувств.

– Давай поговорим "не прилюдно", – кивнул я в сторону машины, заметив, что несколько человек прямо-таки остановились понаблюдать за нашей сценой объяснения.

Настя тоже оглянулась, вздохнула и пошла со мной. Села на переднее сиденье, подобрав платье, сложила руки на груди и надулась.

– Кончай строить из себя оскорблённую невинность! – поморщился я. – Тут никто не хотел тебя обидеть, ты же это прекрасно понимаешь.

– Я понимаю… а ты?

– Что я должен понимать? Что ты из упрямства отталкиваешь меня, несмотря на то, что я уже ковриком у твоих ног расстелился? Не знаю, как ещё тебе угодить… Насть, может, хватит меня мучить? Конечно, все эти игры – очень увлекательны, но я не могу питаться только ими. Нужно и по шерсти гладить иногда.

– Значит, ты не был искренен со мной…

– Конечно, я не был искренен с тобой! Когда я искренен, то ты убегаешь в два раза быстрее! И не надо, пожалуйста, делать вид, что всерьёз считала мои чувства к тебе дружескими. Это надо быть слепой идиоткой, а ты совсем не такая.

– Я ведь тебе всё объяснила. И не просила за мной бегать…

– Ну а мне плевать на все твои объяснения! Я, чёрт возьми, влюблён в тебя! Что мне было с этим делать? Сдаваться, когда чего-то очень сильно хочу, я не умею. Не так много в моей жизни было таких вещей, но за них я готов бороться насмерть. Ты мне нужна! И я хочу обнимать тебя и целовать. И всё остальное – когда ты будешь готова. Но сейчас – хотя бы элементарные ласки мне необходимы!

Всё это я говорил лобовому стеклу, не в силах посмотреть на свой объект воздыхания. Она сидела молча, сжавшись в комочек и раскрасневшись как никогда.

– Насть… – я тронул её за руку. Девушка вздрогнула. Пробормотала торопливо:

– Мне надо подумать. – Вдруг распахнула дверь, выскочила наружу и побежала в сторону общаги.

Даже не попрощалась, зараза!

Я вздохнул и завёл мотор. И поехал домой. Очень сильно тянуло нажраться, но – бухать в одиночку – это как-то совсем по-алкоголиковски, а никого из своих друзей я видеть не хотел.

Батя засёк меня, когда я бочком пытался проскользнуть через чёрный ход.

– Ты куда это в смокинге ходил? – глянул он на мой костюм поверх очков.

– Наа благовторительный вечер. Помнишь, Алексей Михалыч про него рассказывал?

– А зачем? Или правильнее будет спросить: с кем? Надеюсь, невесту брал с собой?

– Эээ не совсем.

– Как это – не совсем?

– Ну, с девушкой, но другой…

– Ты вообще охренел? С какой ещё другой девушкой?

Я вздохнул. Сейчас отхвачу люлей, даже не получив перед этим за них награды… Вот так и делай добрые дела после этого…

– Ну, с Настей, с той, которая моя надсмотрщица в детдоме…

– Повторюсь: какого хрена?

Я решил: чего тут уже оттягивать неизбежное? Всё равно завтра-послезавтра узнает, а так – всё выложу за раз, и только одну казнь переживу, а не две.

– Мы искали спонсоров для капремонта в детдоме.

Отец побледнел, а потом побагровел. Я думал, заорёт сейчас, но он спросил на удивление тихо:

– А ты не слишком много на себя берёшь, щенок?

– Ну она просила, а я подумал, хорошее же дело…

– Да это не твоего ума дело! – батин голос потихоньку набирал децибелы. – Ты почему такие вопросы за моей спиной поднимаешь? Как я буду выглядеть, когда у меня спросят, а чего это мой сын ходит побираться к нормальным пацанам на пару с какой-то шаромыжницей?!

Почему-то после всех приключений с Настей гнев отца перестал пугать меня так сильно как раньше.

– А ты прикрой меня, как обычно: скажи, дети хотели просто поиграть. Забейте, пацаны, детдомовцы перетопчутся. Ждали пятьдесят лет – и ещё пятьдесят подождут. Какой-нибудь другой мэр им бюджет выделит…

Отец снова побагровел, с отливом в синеву, и, скривив лицо, замахнулся на меня рукой. Хорошо так замахнулся, амплитудно. Но в этом положении и замер. Потому ли, что единственная кровиночка и надежда на дружбу с генералом Савельевым, или потому, что я даже не дёрнулся. Наоборот, подставил лицо. Захотелось вдруг физической боли, чтобы унять душевную. Не любит она меня. Если б любила – не думала бы.

– Значит, так… – прохрипел отец, опустив руку. Не выпущенный наружу гнев клокотал в нём, мешал дышать. – Работы твои исправительные – прекратить. С сегодняшнего дня.

Протест вспыхнул у меня в груди, но тут же погас. Так будет лучше, ни к чему нам с Настей больше видеться. А детей, если захочется, могу навещать в первой половине дня, пока она у Вени.

– Невесту – на свидание пригласить, – продолжал батя. – В субботу. Своди её в ресторан, в кино, на танцы или куда там молодёжь сейчас ходит…

– Ладно.

Мне, собственно, всё равно. И Мотя даже не самая худшая компания. Жениться на ней я, конечно, по-прежнему не намерен (странно это, по-моему, – думать о женитбе на одной, когда любишь другую), но дружить можем, пока я универ не закончу.

– Что с учёбой у тебя? – как раз вспомнил отец.

– Я запустил процесс, добываю лекции, буду хвосты сдавать…

– Давай-давай, не задерживай. Чай, не поскупятся на трояки-то Мелехину…

А я хочу учить, и желательно хорошо, а лучше отлично. Но это моё дело.

– И на работу, – шлифанул батя свой супер-список.

– Куда?

– Известно куда, на помойку. Савельев же тебе сказал…

– На помойку не пойду, – буркнул я.

– А я сказал – пойдёшь!

– Лучше озеленителем!

– Чего?!

– Говорю, лучше ящики с рассадой таскать, чем это.

– Много ты понимаешь! Ну ладно, потом поговорим. Когда хвосты сдашь.