Мать всех дорог

Я подняла руку, прежде чем Мариса могла закончить предложение.

- Серьезно, Мариса, я не хочу слышать о каждом оргазме, который доставил тебе Джонни своим языком.

- Но мне необходимо кому-то рассказать об этом. Это непередаваемые ощущения.

Дело не в том, что я не могу разделить с ней это, просто я… каждый раз, когда Мариса рассказывает о своей сексуальной жизни, я вспоминаю, что таковая отсутствует в моей жизни. Настолько отсутствует, что когда я была в понедельник в продуктовом магазине, заметила, как поглаживаю картонную упаковку с нарисованным на ней 49-ым квотербэком Колином Каперником, рядом с упаковкой газировки. Я прекратила прижимать к себе коробку, только после того, как кассир попросил меня немедленно прекратить ласкать Колина прямо на глазах у детей.

В свою защиту могу сказать, что ребристая коробка очень хорошо ощущалась в моих руках.

Переезд в Лос-Анджелес дал большой шаг моей карьере, потому что я попала в центр Мекки красоты и моды, но когда дело касается мужчин, я превращаюсь в эгоистичную, блондинистую стерву. Не поймите меня не правильно, здесь есть несколько прекрасных экземпляров, даже слишком прекрасных. Для меня проблематично ходить на свидание с мужчинами красивее меня, которые собираются дольше меня и просят одолжить мой бронзатор - это случилось однажды. Мой тип для свиданий - грубый, более приземленный мужчина - и, пожалуйста, не путайте слово приземленный с вонючим. Все мужчины на свидании должны радовать мою матку приятным ароматом.

Я выросла в пригороде Нью-Йорка, где использовала стог сена, соревнуясь с братом и отцом. Я привыкла прогуливаться мимо свиней на городской ярмарке, демонстрируя их размер и обхват, и затем я участвовала на скачках мимо бочек на своей лошади, Полли, работая театрально на толпу. Если вы еще не догадались, я родилась и стала провинциальной девушкой, которая была повернута на щипцах для завивки ресниц, как какая-то модница.

Иначе говоря, мне нужен мужчина, который был бы немного грубым, мог отрастить себе бороду и не звал бы меня на ежемесячное посещение солярия вместе с ним.

По правде говоря, мужчины здесь не плохие. Может быть я слишком придирчива… или я просто зациклилась на одном конкретном человеке, который разбил мое сердце четыре года назад, но не будем об этом.

- Говорю тебе, я помогу тебе с другом Джонни, Мэнни, - Мариса вырвала меня из раздумий – У него есть Ламборджини.

- Ты также говорила, что у него густое гнездо из волос на шее, от чего кажется, что он ходит в водолазке в солнечной Калифорнии, - обратила внимание я.

- Но у него хорошая машина…

Сарказм так и прет из моего рта:

- Ну, тогда позволь мне встретиться с этим мужчиной и его прекрасной машиной.

- Не ехидничай, - Мариса выбросила пустой стакан в мусорку, по пути к нашей квартире. – Тебе просто необходимо перепихнуться. Когда в последний раз ты испытывала оргазм? И мастурбация не в счет.

- Я не мастурбирую.

- Хорошо, - засмеялась Мариса. - Перестань притворяться монахиней, дорогая. - Я знаю, что ты пытаешься себя удовлетворить постоянно.

Она почти права, но только через день. Каждый день было бы немного неприлично.

- Ладно, это случается периодически, но делаю я это только, чтобы развеяться и не делаю трагедию из-за отсутствия отношений.

Мы повернули за угол на нашу улицу, и я остановилась, как вкопанная, в ужасе, оттого что увидела перед собой.

- Кому нужны отношения? Я просто хочу, чтобы ты немного потрахалась… - Мариса затихает на последнем слове и смотрит на моего отца и Пола, которые стоят перед входом в нашу квартиру с «Тэси».

Кто такая «Тэси»? Правильнее спросить - что такое «Тэси»? Видите ли, в 1987 году мои родители сделали инвестицию в их жизнь - по их словам. Они приобрели Signature TravelMaster (марка трейлеров) 1987 года выпуска, оборудованного кухней, туалетом, столовой и тремя кроватями. Внутри интерьер был сиреневого цвета с деревянными фальшь-панелями, этим по прежнему славилась эта марка. Проживая в Джеймстауне, Нью-Йорк и являясь огромными фанатами Люсиль Болл и фильма «The Long, Long Trailer», мои родители назвали трейлер в честь главной героини этого фильма, «Тэси».

В прошлом «Тэси» была в самом расцвете ее жизни, вся блестящая с надстроенным выступом на крыше, где располагалась дополнительная кровать, и с запаской, закрепленной сзади, и она не могла сделать ничего плохого. Но сейчас, на двадцать восьмом году своей жизни, она начала ржаветь, ей не хватает блеска, и выглядит так, что ее зад обвис, не в силах держать больше эту гребаную запаску.

С трудом отрывая взгляд от «Тэси», я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на отца. Он стоит со скрещенными руками на его мускулистой груди, густая борода с небольшой проседью украшает его лицо, и враждебность заметна в его глазах. Пол абсолютная противоположность - его руки спрятаны в карманах, он расслаблен и смеется над комментарием Марисы.

- Эм, Пап, Пол, что вы здесь делаете?

Я была удивлена встретить их в Калифорнии, учитывая, что они жили в Нью-Йорке. Мой отец по-прежнему жил на ферме, на которой мы выросли, разводил коз и собирал молоко каждое утро, ничего в нем не изменилось с тех пор, кроме седины в его волосах. Когда я еще жила на ферме, мы разводили свиней и коз, и выращивали овощи, но сейчас мой отец может заботиться только о козах, и небольшом количестве кукурузы. Пол живет в Уотертауне, Нью-Йорк со своей невестой Саванной. Последние четыре года он служил в армии, но был нанят правительством для создания какого-то дерьмового компьютерного кодирования, в которое я никогда не вникала. Пол - редкостный всезнайка и обожал доставать людей своими компьютерными знаниями и беспорядочным набором фактов о бессмысленных вещах, которые никого не волновали. Он мог иногда раздражать, но по-прежнему оставался одним из моих лучших друзей.

- Рад видеть тебя, Марли, - Пол притянул меня в объятия. Я прижалась щекой к его груди и улыбнулась, когда почувствовала запах его дезодоранта, Old Spice. Если Пол что-то выбирал, то он был постоянен в этом.

Оба, Пол и папа, были ростом выше шести футов, от чего я избегала всех мужчин ниже ростом, которые хотели со мной встречаться. Я провела всю свою жизнь, обнимая людей выше себя, и не могла представить, что я встречаюсь с кем-то, к кому я могу прижаться щекой к щеке во время танца. Нет, я предпочитаю прижиматься щекой к соскам, это намного удобнее.

- Прости, я просто немного удивлена, - я повернулась к отцу, и он раскинул руки навстречу мне. - Привет, пап.

- Иди сюда, Пуговка, - он обнял и поцеловал меня в макушку пять раз, как всегда делал, путая своей кудрявой бородой мои волосы. Иногда он переключает счетчик своих поцелуев - это зависит от его настроения. Если он прощается со мной на длительное время, то целует меня в макушку восемь раз, мое счастливое число.

Когда я вырвалась из объятий, я посмотрела на Марису, которая приложила руку к своей груди, радуясь воссоединению семьи.

- Ох, вы МакМэнны, так любите друг друга.

- Мариса, рад видеть тебя, - сдержанно сказал отец, по-прежнему недовольный ее комментарием, по поводу моего неудовлетворенного либидо.

Поняв настроение моего отца, она сказала:

- Да… эм, я, пожалуй, пойду. У меня есть кое-какие… эм, дела, - Мариса быстро обняла меня. - Увидимся позже, Марли. Пол, поздравляю с женитьбой.

Быстро, вприпрыжку, Мариса прошла своей азиатской фигуркой мимо нашего многоквартирного дома, и повернула за угол, прижимая телефон к уху, очевидно, пытаясь дозвониться до Джонни.

Я развернулась к двум мужчинам моей жизни и спросила:

- Ладно, что происходит?

Пол, белокурый, голубоглазый сердцеед Джеймстауна - так, по крайней мере, называли его мои друзья - широко улыбался, и его глаза светились озорством

- Не желаешь поздороваться с «Тэси»?

Эта ненормальная одержимость присуща моей семье, когда мы обращаемся с неодушевленными предметами так, как будто они люди. У них тоже есть чувства и мы должны уделять им столько же внимания, сколько заслуживает каждый в нашей семье. Дошло до того, что я не могла пить из одного и того же стакана дважды, нужно было использовать все стаканы в моем кабинете, иначе я чувствовала вину, обделив их любовью. Благодаря папиному одобрению, почти все крупные предметы на ферме имели свое имя и считались членами нашей семьи. Если трактор не хочет работать, мы не орем на него, мы разговариваем с ним спокойно, пытаясь починить поломку. Так продолжается пока папа не теряет контроль над своим взрывным характером и начинает ругаться, как дьявол, пинать все и орать. Картинка с отцом Ральфи из «Рождественской истории» в пятый раз. Это был Bern-Man. Только по одному поводу он так ругается, когда он сражается с трактором в эпической битве.

- Как дела, «Тэси»? - я кивнула в сторону груды хлама и снова вернулась к двум самым важным людям в моей жизни. - Итак, почему вы оба здесь, и пожалуйста, только не говорите, что приехали сюда из-за этого, - я указала на «Тэси», поправив бампер, который висел на винте, и дыру, заклеенную скотчем - любимое папино лекарство для всего.

- Конечно, поэтому, - Пол обнял своей рукой мое плечо, и мы все повернулись лицом к Signature TravelMaster. - Марли, настало время наконец-то покорить «Мать всех дорог» (Шоссе 66, соединяющее Чикаго с Лос-Анджелесом).

- Что? – я отпрянула. – Но, я думала, мы больше не путешествуем.

До того как моя мама заболела, папа договорился с парой своих друзей, чтобы они приглядывали за фермой на протяжении двух недель, и мы отправлялись в семейное путешествие на все лето. Мы провели бесчисленное количество часов в «Тэси», огромное количество миль по бездорожью, и незабываемые впечатления, от которых мы смеялись, - скука не одолевала нас. Но те дни закончились в тот момент, когда мама получила сокрушительный звонок от врача.

В тот день, когда маме диагностировали рак, мы выбросили ключи от «Тэси». Я училась в средней школе, а Пол - в старших классах, и папа буквально выскребал деньги из фермы, чтобы оплатить мамино лечение. Рак распространялся быстро и застал нас всех врасплох. С того момента, жизнь перестала быть прежней.

Мгновенно, я стала домохозяйкой с ответственностью, которую не готова была нести. Я вынуждена была быстро повзрослеть, научиться готовить, убираться и заботиться о папе и брате. Мы приняли, как семейную традицию, тактику выживания, проводя время на ферме, чтобы быть уверенными, что не потеряем еще и наш дом.

Нашей единственной целью было совместное поедание хот-догов в каждом штате и съемка необычных пейзажей, которые становились далеким воспоминанием, и с этим, мы пытались пережить потерю нашей любимой мамочки, работая дни напролет, пока наши руки не загрубели.

Папа сократил ферму, когда Пол ушел в армию, а когда я окончила школу, он продал еще больше земли, отчего получил существенную экономию, и мог откладывать деньги на пенсию.

Мы все пошли разными дорогами, позабыв о своих детских мечтах, которых добивались, - и теперь, мы должны обрести новые, направленные больше на наше будущее. С тех пор как мама умерла, я даже и не думала о нашей заключительной поездке, которую мы хотели совершить до того, как она заболела.