Новенькая для мажора

― А что же случилось? ― чуть слышно спросила я.

― В то время как раз умерла моя мама. Нет, не от передозировки, у нее просто не выдержало сердце. Оказалось, что у нее был не выявленный эндокардит, поражение трехстворчатого клапана ‒ обычное дело для героиновых наркоманов. Она не кололась уже два месяца. Вернулась в свою квартиру на Чистых прудах… Ее нашли соседи. Стал слышен запах, ― с силой сжал челюсть. ― Моя сестра обвинила во всем отца ‒ если бы мама жила с нами, не сама по себе, мы смогли бы вовремя поднять тревогу. Ей могли бы сделать операцию, заменить изношенный клапан, назначить курс антибиотиков. Но она была одна. И умерла одна, ― его лицо застыло, в черных глазах была боль, был холод.

У меня просто не находилось слов. Такие события кого угодно изменили бы до неузнаваемости, тем более, если они произошли в юности! Связь с родителями … ее значение невозможно переоценить.

А Руслан тем временем продолжил свой рассказ.

― Сестра как раз сама вышла из наркоклиники. И тут смерть мамы. Для меня это был тяжелейший период, что говорить о ней? Олеся впала в депрессию. А Аверин, ее сводный брат, живший в одном доме с нами… подставил ей свое плечо. По сути, воспользовался ее уязвимостью. Всего пара ночей. Я не знаю, что именно он ей сказал, как обосновал разрыв… но это стало для нее последней каплей. Она перерезала вены, чуть не покончила с собой. Я едва успел.

Боже…

Мне вспомнилась та фраза «Карма стерва, братишка. Видно, в свое время ты испортил слишком много девиц!». Денис Аверин сказал это Руслану, надеясь задеть, и тот пришел в настоящее бешенство ‒ тогда я не поняла, что именно мажор имел в виду. Так вот оно что.

― Сестра все рассказала мне про Аверина, но просила не говорить отцу ‒ ей было слишком стыдно. Отец снова отправил ее в диспансер, на этот раз в другой, для неудавшихся самоубийц. Психотерапия и антидепрессанты ‒ в конце концов, она смогла вернуться в норму. Практически в норму. А я…

Низкий голос Руслана стал холоден как лед, в глазах поселилась пустота.

― Я хотел его убить. Едва сдерживался от того, чтобы не убить его. И вот пара неосторожных замечаний с его стороны… Хотел меня поддеть, да что-то не рассчитал. Я чуть не проломил ему череп. Сломал челюсть, нос и несколько ребер. Сводный брат… Он едва выжил. Отцу я так и не рассказал, за что именно избил его ‒ не знаю, что он сам сделал бы с ним, может и ничего. Ведь он был сыном его жены. В итоге отец купил частную школу недалеко от нашего дома, и поместил нас обоих туда. Он и раньше подумывал это сделать, а тут я дал ему прекрасный повод.

Я знала, что они с Денисом Авериным подрались, но в свете этой истории… Не представляю, через что им всем пришлось пройти.

― Но как же… он не боялся, что вы продолжите сражаться, как скорпионы в банке?

― Отец взял с меня слово, Птичка. Слово, что я не трону своего «брата». И моему слову, данному отцу можно верить. Если я нарушу его… меня ждут последствия. Очень серьезные последствия, с которыми я не захочу столкнуться.

Ни один из нас так и не притронулся к основному блюду ‒ его краб и моя пицца совсем остыли.

Трагическая смерть его мамы, наркозависимость сестры, предательство лучшего друга. Я не знала, что сказать, как облегчить ему эту ношу. Казалось, мое сердце закровоточило вместе с его, забилось в унисон с его сердцем.

Коснулась руки Руслана, и он сжал мою ладонь в своей.

Я думала, что всего одно свидание ни на что не сможет повлиять…

Конечно, я ошиблась. Ошиблась так, что и сказать невозможно.

* * *

Остаток обеда мы так и проговорили о наших семьях. Я рассказала ему о своем брате и его диагнозе, о том, как тяжело мне переносить, когда с кем-то происходит что-то несправедливое.

― Знаешь, я могу поговорить с отцом. Он занимается благотворительностью, напрямую поддерживает несколько фондов. Конечно, такую сумму будет нелегко собрать, но все-таки возможно. Да и вообще, вам, наверное, любая помощь бы пригодилась.

― В благотворительных фондах нам отказали…

― Вам отказали. Нам вряд ли откажут, ― усмехнулся парень.

Улыбнувшись, я опустила глаза. К моим щекам прилила кровь.

― Спасибо, Руслан. Даже если не получится, все равно спасибо!

― Какой разговор? Ерунда.

После ресторана Орлов решил еще куда-то меня отвезти, а куда ‒ так и не сказал. Захотел устроить сюрприз. На подъезде к точке назначения попросил меня закрыть глаза, и так и вывел из машины, аккуратно, за руки, следя, чтобы я не споткнулась.

― Открывай!

Перед нами стояла корзина гигантского воздушного шара, готового вот-вот устремиться в небо. Его цветастый купол был освещен изнутри ярким пламенем газовой горелки. Время от времени из нее с шумом вырывался очередной огненный залп.

― Как раз за два часа до заката! Полетаем, Птичка? Надеюсь, высоты ты не боишься?

― Нет! ― я засмеялась и захлопала в ладоши. ― Господи, как ты это делаешь? Как ты угадал?

Полетать на шаре я мечтала еще с той одной-единственной поездки в Турцию. Мама тогда осталась в отеле с братом, а мы с папой поехали на экскурсию в Каппадокию ‒ знаменитых фотографий этих мест не видел только тот, у кого нет инстаграма. Полет на шаре обошелся бы слишком дорого, так что вместе со многими другими туристами мы остались наблюдать это зрелище со стороны. Конечно, это было здорово. И все же в тот раз мне так хотелось именно полетать… но мечта так и осталась мечтой.

До этого дня!

Вместе мы поднялись в воздух над Подмосковьем, вокруг нас раскинулся сумасшедший, поистине волшебный пейзаж ‒ невысокие холмы, поля и леса в золотистой листве, теплое сияние закатного солнца, нежные краски ясного неба.

На Руслане был синий флисовый плед, а на мне красный; парень крепко обнимал меня, чтобы мне было еще теплее. Я ощущала его дыхание в своих волосах.

Я знала, что сделало бы этот момент еще лучше, и еще чудеснее… Но продолжала бороться с собой, взвешивать за и против, проворачивать наш сегодняшний разговор в своей голове, другие разговоры, его противоречивые поступки. Думать о правильном и ошибочном. Обо всех причинах, почему я могла или не могла ему верить.

Продолжала игнорировать биение собственного сердца, разгонявшего мою кровь до скорости света при одном взгляде на это лицо. Красивое лицо, так часто озаряющееся беспечной улыбкой! Глаза, способные метать молнии, дарить взгляды нежности… или даже…

Я не решилась произнести это слово даже про себя ‒ испугалась этой стремительности, этого вихря эмоций, этого сказочного, слишком прекрасного дня.

Чарующий осенний пейзаж, ветер на ресницах. Солнечные искры повсюду, в его черных глазах, в волосах, далеко в безоблачном небе.

Его губы приближались к моим, и вот-вот должны были встретиться с ними. Только ощутить их бархатную нежность, их тепло, этот вкус… Забыть обо всем!

Мое сердце забилось, как испуганная птица, попавшая с силки.

Не знаю. Не знаю, могу ли, должна ли себе это позволить…