Инструктор по любви

Глава 13. «Бег по острию ножа»

Просовываю ладони в карманы лёгкой ветровки, которую пришлось накинуть на сегодняшнее занятие на канатной дороге. За то недолгое время, что подарило мне возможность проводить вечера в компании мистера Мартена, а не Стефани – моей прекрасной, но всё же всего лишь соседки по комнате, тот самый мистер Мартен успел обучить одного из парней из старшего отряда всем премудростям канатного искусства. Так сказать, вырастил своего падавана.

И с тех пор все занятия проводил именно джедай^[1]-ученик, однако они были не менее интересными, чем с джедаем-магистром. Особенно уроки эти понравились женской половине обучающихся, ибо младший джедай оказался ещё более привлекательным в сравнении с его учителем. И, само собой, моложе, что также не могло не ускользнуть от внимания учениц.

Должна признаться: мне с самого начала было совершенно по барабану на нового инструктора канатной дороги, потому что я уже себе одного завела. В прямом и переносном смысле.

А если серьёзно, то меня не привлекают школьники. С недавних пор мне нравятся старики – новый учитель для меня слишком молод.

Ладно, это была последняя шутка. Впредь обещаю: постараюсь быть ещё серьёзнее. На самом деле пытаюсь отвлечь себя от угнетающих мыслей, пожирающих меня из-за моих фальшивых отношений с Морганом. Пока я гуляю с ним, беспрерывно думаю о Маэле. Когда Морган провожает меня до моей комнаты и целует, но всего лишь в щёку (да, я старательно делаю вид, что не готова к «серьёзным отношениям»), я вспоминаю горячие ладони мистера Мартена у себя на талии и его пальцы, касающиеся самых чувствительных мест на моём теле. Когда Морган уходит к себе в коттедж, думая обо мне и о нашем недосвидании, я переписываюсь с Маэлем и отсылаю ему разного рода фотографии…

Одёргиваю куртку вниз, съёжившись. Мне становится холодно от моей собственной лжи, в которой я по ощущениям погрязла основательно и бесповоротно.

– Посмотри-ка. А сегодня занятие будет вести твой ненаглядный мистер Мартен.

Тут же вскидываю голову, бросив голодный взгляд на лицо магистра канатной дороги. Он пожимает руку своему падавану, официально, но довольно улыбаясь, а я мысленно неистово негодую, пытаясь понять, как теперь буду заниматься, слушать его инструктаж, на виду у всех, при этом обладая той информацией, которая доступна лишь нам двоим? Информацией о том, как он нежно обнимает меня по ночам, когда я остаюсь у него в комнате. Информацией о том, как он пишет «Доброе утро, котёнок» каждый раз, когда не может заглянуть ко мне перед началом занятий. И, наконец, информацией о том, что нас всё же связывает что-то бóльшее, намного бóльшее, чем обычные деловые отношения преподавателя и его ученицы…

– Какого…

Делаю попытку возмутиться и нахмуриваю брови, прожигая испепеляющим взглядом Маэля, но меня внезапно прерывает женский голос – до боли знакомый и до боли раздражающий.

– О, Леона. Ну привет. Как поживаешь в камере для особо бешеных?

Выгибаю бровь, сделав глубокий вдох грудью. Прикрываю глаза на секунду, успокаиваюсь и только после этого с полным отсутствием каких-либо эмоций на лице разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, тут же встретившись взглядом с зелёными дьявольскими глазами.

– Привет, Милли, – лениво складываю руки на груди, окинув её бесстрастным взглядом. – Поживаю прекрасно, спасибо, – растягиваю губы в едкой улыбке, заметив в глазах Милли пробежавшую на мгновение победную искорку, и моментально добавляю: – Только вот почему ты спрашиваешь у меня про своё место проживания? Тебе ведь видней, каково там.

– Могла что-то поумнее придумать, – фыркнув, выдаёт Милли и, словно спародировав мою позу, так же скрещивает руки на груди.

Скользнув взглядом по стоящей рядом со мной Стефани, Стоун возвращает глаза ко мне. Вижу в них едва заметное отражение горькой скорби, которое Милли изо всех сил сейчас пытается скрыть.

Неужели ты жалеешь, что Стефани тебя бросила?

– Хотя не надо тебе становиться умнее. Ты сейчас идеально подходишь своему окружению.

Пропускаю мимо ушей едкие комментарии Стоун по поводу моего выбора друзей, прекрасно понимая, что она ведёт себя так, потому что потеряла Стефани. И тот факт, что Стефани сейчас стоит рядом со мной, а не с ней, жутко бьёт по её эго. Вместо того чтобы слушать Милли, коротко смотрю на парня, устроившегося рядом с ней. И вообще – только сейчас замечаю его, робко стоящим рядом с ней. Нет, не рядом. За ней.

Походу, она приручила Адама. Надеюсь, хотя бы не сажает его на цепь в своей спальне. Хотя… кто я такая, чтобы осуждать чужие сексуальные фантазии? Я вон вообще – замутила с инструктором канатной дороги, который к этому всему ещё и женат.

По-моему, я стала королевой в сексуальных извращениях.

– Кто у тебя там? Морган? – Милли отводит взгляд наверх, раздвинув губы в кривой ухмылке. – Такой же жалкий, как и ты. Я так за вас рада, – она искусственно улыбается, сжимает пальцы в кулаки и приподнимает их в воздухе, слегка зажмурившись.

– Мой хотя бы говорящий, – спокойно произношу, испепеляя взглядом Адама, который, кажется, вообще не понимает, что здесь происходит. Парень, моргни два раза, если тебе нужна помощь. – А твой что? Говорит только по твоему приказу? Прикольно. Надо было тоже завести себе послушную собачонку.

Милли сжимает челюсть, прожигая меня злобным взглядом. Чувствую на себе не только её взгляд, но теперь ещё и её парня, до которого медленно начинает доходить смысл моих слов. Физически ощущаю, как атмосфера между нами тремя накаляется, но не подаю виду, что мне внезапно стало страшно.

А вдруг этот Адам ненормальный какой-нибудь? Возьмёт и шибанёт меня, а мне ведь и его слабого удара хватит сполна…

Да, кажется, по мере стремительного развития моих с мистером Мартеном отношений я медленно превращаюсь в размазню. Раньше меня бы такая перепалка не задела или даже больше – искренне воодушевила бы. Я бы дико ликовала, выпади мне возможность с кем-нибудь вот так поцапаться. Но теперь…

По-моему, я стала более мягкой. Чувствительной. Доброй. Как мне не нравится последнее определение новой меня, но, похоже, мне придётся принять и её, чтобы справиться со всеми трудностями, что уготовила мне судьба.

Слишком пафосно. Но почему бы и нет?

– Беннетт, не нарывайся.

Снова слышу голос Стоун вместо голоса Адама и издевательски усмехаюсь, не сдержавшись. Закатываю глаза, растянув губы в наглой улыбке.

– Ну всё, ты сама напросилась. В этот раз тебе не повезёт так, как в прошлый, – шипит Милли, а через секунду её грабли зарываются в мои волосы.

Начинаю слышать крики, оры, смешивающиеся в общую какофонию звуков. Некоторые из них оказываются переживающими, некоторые – одобряющими, а некоторые – просто выражают панику орущего. Никак не отвечаю взбешённой Стоун – кстати, параллельно с «дракой» недоумеваю, с чего именно её так прорвало – ведь понимаю: если я ей отвечу, это может стать поводом для наказания. А возможно, даже поводом для отчисления из лагеря, который я внезапно уже не так уж и хочу покидать, как хотела буквально месяц назад.

Осталось всего ничего – бóльшая часть каторги позади, но я всё-таки хочу закончить начатое, определиться с тем, как буду жить после того, как вернусь обратно в Англию. Только одна мысль о том, чтобы вернуться в особняк тётушки, дарит мне ощущение тревоги и немыслимой печали.

Кажется, из-за времени, проведённого здесь, и частично из-за моих сессий с мисс Сандберг, которые я благополучно забросила после того, как начала встречаться с Маэлем – было слишком стыдно сидеть перед ней и продолжать врать, что нас с мистером Мартеном связывают сугубо деловые отношения, – я начинаю осознавать всю неправильность отношения тётушки ко мне. Я начинаю осознавать, что она была неправа.

Если бы мои рассуждения услышала тётя, закатила бы глаза и приказала не нести чушь. Ведь Агнес Беннетт всегда-всегда права, а ещё никогда не совершает ошибок.

Но сейчас не об этом. Осознание того, что самый близкий человек в моей жизни оказался ещё и самым токсичным, – всё же не единственная причина, почему мне так тоскливо думать об отъезде.

Буквально вчера я отдала бы всё, чтобы не ехать в этот тупой лагерь к этим тупым детишкам, а уже сегодня мечтаю о том, чтобы мой срок здесь никогда не заканчивался. И всё из-за двух людей, которые стали мне за этот короткий промежуток времени по-настоящему дороги.

Одна из них прямо сейчас пытается оттащить от меня нашу сумасшедшую бывшую подружку, а второй… не знаю, где-то шляется. А мог бы помочь своей девушке выжить. Ну или выйти из этой драки хоть с каким-нибудь количеством волос на голове.

– Знаешь, меня всегда бесили такие особы, как ты. Так и хотелось поставить их на место. Да так, чтобы знали своё место и не высовывались, – продолжает Стоун, дёргая меня за прядку у лица. Острая неприятная боль пронзает кожу у корней волос, и я, зажмурившись, отталкиваю Милли от себя. – Чтобы тебе неповадно было…

– Чтобы было неповадно и вам, мисс Стоун, я, пожалуй, отправлю вас к директору. И попрошу её поднять вопрос о вашем немедленном отчислении.

Морозный, почти омертвлённый и пугающе спокойный голос Маэля вливается в мои уши, заставляя застыть на месте и меня, и мою противницу. Милли поджимает губы, а её пальцы до сих пор цепляются за мои уже запутавшиеся волосы.

– Прошу вас отпустить мисс Беннетт из захвата. Спасибо.

Сильно поджимаю губы, чтобы не рассмеяться в голос из-за этой манерной серьёзности Маэля, вспоминая о том, как он обычно ведёт себя со мной наедине. Как он может иногда нарочно криво подкатывать, чтобы заставить меня улыбнуться. Как может искренне смеяться над моими нелепыми шутками. И как он нежно рассматривает меня под тусклым лунным светом, просачивающимся сквозь окна его спальни, а затем так же нежно улыбается и, наклонившись, дарит моим губам незабываемые поцелуи один за другим…

Стоун медленно, с поражением вытаскивает руки наружу, сжав челюсть. Делает шаг назад, окинув меня презрительным взглядом. Не меняюсь в лице, на самом деле не чувствуя внутри ничего: эта ситуация не вызывает у меня никаких эмоций, разве что удивление из-за того, что я даже не злорадствую.

Неужели я всё-таки повзрослела за всё время пребывания в этом лагере?

– Ребят, а вас попрошу вернуться к занятию. Представление окончено, – с толикой раздражения кидает мистер Мартен.

Не успеваю сказать хоть что-то и вижу, как Маэль разворачивается к нам спиной и уходит вперёд. Народ потихоньку рассасывается, видимо, поняв, что ловить тут больше нечего. Милли уводят к директору, а я надеюсь на то, что больше никогда не увижу её надменного лица. Не сказав ни слова, коротко смотрю на Стефани и иду по направлению к канатной дороге.

Неужели Маэль злится на меня? А почему? За то, что я снова влезла в драку? Но я ведь ничего не сделала, всё начала Милли… И в чём же тогда дело? Он злится, потому что переживает за меня? Точно. Он злится, потому что я заставляю его переживать. Ну и почему я такая глупая? Раз за разом вынуждаю нервничать самых близких, тем самым отталкиваю их всё дальше и дальше от себя…