Инструктор по любви

Глава 15. «Это больше не наша тайна»

С тех пор, как Маэль раскрыл мне душу, прошло пару недель. Мы не говорили о том вечере, наверное, пытались забыть его, как страшный сон. По крайней мере, я пыталась.

Видеть взгляд Маэля, наполненный глубинной печалью и отчаянием, стало для меня самым тяжёлым испытанием на моём жизненном пути.

Но я не отчаиваюсь. Всё так же хожу на бесполезные занятия, остаюсь на ночь в комнате своего инструктора канатной дороги, а потом в шесть утра сбегаю к себе, надеясь на то, что никто не видит моих позорных возвращений, и мечтаю о том, что когда-нибудь стану счастлива. Просто счастлива – без предисловий, без чернушных мыслей о том, что жизнь – одна сплошная череда неудач, а я – всего лишь обычная восемнадцатилетняя девчонка с ворохом проблем и комплексов.

Смотрю на преподавателя французского, вовсе не слушая то, что он там лопочет. Мысли снова забиваются Маэлем, безвозвратно и бесповоротно. Думаю о том, как мы будем жить вместе после того, как он расстанется с Сэм, чтобы больше не мучать ни себя, ни её омертвевшими чувствами.

Думаю о том, как он будет приходить с работы, а я буду стоять у плиты в лёгком пеньюаре, едва прикрывающем середину бедра. Да, к тому времени та я – та другая, «совершенная» я – научусь ценить себя и любить своё тело в полной мере, ведь это то, чего мне так не хватает для счастья. Думаю о том, как со спокойной душой смогу послать тётушку на все четыре стороны, потому что мне больше не придётся жить с ней под одной крышей и терпеть все её нападки.

И спастись я смогу только лишь из-за мистера Мартена.

Из-за моего мистера Мартена.

Мистера Мартена, для которого я надеюсь стать новой миссис Мартен.

– Леона, ты спишь?

Вздрагиваю от голоса Стефани, моментально открыв глаза. Вижу её лицо совсем рядом со своим и откидываюсь назад.

– Не сплю, – раздражённо кидаю и поднимаюсь на ноги. – А когда урок закончился?

– Минут пять назад. – Окидываю взглядом аудиторию и вижу, что она пустая. Чёрт, надо меньше думать о Маэле. Определённо. – О чём ты там думала?

Голубые глаза загораются азартным огоньком. Шумно вздыхаю, складывая учебники в сумку.

– О тебе. Мечтала о нашей жизни за пределами лагеря, – коварно улыбаюсь.

А если выражаться точнее – мечтала о нашей с Маэлем жизни за пределами лагеря.

– Я тоже об этом думала. Боже, так приятно, когда твои чувства взаимны, – игриво произносит Болтон и берёт меня за локоть, завлекая к выходу из аудитории.

Выходим на улицу, тут же встретившись с ослепительным солнцем. Прищуриваюсь, закрываясь от яркого света рукой, и, повернув голову в сторону подруги, интересуюсь:

– Чем займёмся?

– А ты разве не пойдёшь к своему ненаглядному? – Болтон собирает волосы в хвост, развернувшись ко мне вполоборота. – Ты же постоянно выбираешь его вместо меня, – обидчиво добавляет, выпятив нижнюю губу.

– Прям уж постоянно? – закатываю глаза и плетусь за ней к небольшой полянке рядом с лагерем. – Не знаю. Он меня не звал сегодня к себе, – досадно бормочу, нервозно поправляя сумку на плече.

– Постоянно. Я даже успеваю соскучиться, – слёзно произносит Стефани, но её губы расплываются в хитрой улыбке.

Мы садимся на траву, перед этим постелив мягкий плед, который стащили из жилой комнаты. Моё пребывание здесь подходит к концу, а я, кажется, только сейчас начала чувствовать ту атмосферу, о которой вечно твердят восторженные подростки, только что приехавшие из таких лагерей.

Песни у костра, тёплые летние вечера, оранжевые закаты, дискотеки каждые выходные, влюблённости в вожатых и разговоры с подружками ночами напролёт… Об этом всём рассказывают своим родителям дети, приезжая из лагерей.

А что могу рассказать я? Пересечение взглядов, запретные отношения, попытки не привлечь внимание громкими звуками, когда он делает тебе очень хорошо, его разрывающие вам обоим сердце рассказы о его жене и его голубые глаза, способные вытащить тебя со дна.

Когда кажется, что выхода нет. Когда считаешь себя самой ужасной на свете, когда не видишь светлого будущего, погрязнув в собственных недостатках.

Эти голубые глаза, способные видеть тебя невероятной.

Снова ухожу в мысли, краем глаза замечая, что Стефани изо всех сил пытается поддержать со мной разговор. Отвечаю нехотя, угадывая реакцию на её слова, и когда она оказывается верной, мысленно глажу себя по голове. Всё-таки годы, проведённые за школьной партой, в ощущениях настоящей бунтарки, не прошли даром. Я научилась слушать, но при этом не слышать.

Мельком смотрю на разбитый экран мобильного телефона. Ни одного уведомления. Почему Маэль ничего не пишет? Куда он пропал? Сегодня с утра от него даже не пришло несчастное сообщение с уже привычным для меня текстом: «Доброе утро, котёнок».

Что могло произойти за несчастные двадцать часов, что мы не виделись? Неужели он успел меня разлюбить?

Начинаю переживать, даже и не разобравшись в ситуации, и из-за этого немного ёрзаю, комкая ткань ворсистого пледа.

– Леона, у тебя всё нормально?

Замираю в одном положении, медленно подняв взгляд к лицу Стефани.

– Да, – непринуждённо произношу, вглядываясь в её глаза, которые наполняются искренним недоверием. Прищуриваюсь, пытаясь бороться с её ведьмовским колдовством. – Ладно, нет, – не выдерживаю и пяти секунд в борьбе с потомственной ведьмой, и она победно улыбается.

– Поведай мне о своих проблемах, – напыщенно выговаривает, и я бросаю на неё один злобный взгляд.

– Не знаю, я… – начинаю свой монолог, усаживаясь в позу лотоса, – я переживаю, – устало признаюсь.

– Из-за чего?

– Из-за Маэля, – ловлю в глазах Болтон нотки неловкости, тут же добавив: – Из-за мистера Мартена. – Стефани поджимает губы, растянув их в слабой улыбке. – Не пишет, не звонит. Как думаешь, что случилось?

– Почему сразу случилось? – лениво протягивает Болтон и опирается на заведённые назад вытянутые руки. – Может, он занят, – добавляет, прикрыв глаза, и подставляет лицо солнцу.

– Чем? Переписками с женой? – небрежно бросаю, тут же почувствовав за это вину.

Боже, я ведь знаю, что произошло в семье Мартенов, почему я такая… бесчувственная? Почему позволяю своим глупым эмоциям взять верх и говорить так о Сэм и Маэле, которым пришлось пережить то, что даже врагу не пожелаешь?

И почему я снова, раз за разом, совершаю такие идиотские поступки?

– Не знаю, Леона, но всякое возможно.

– Как ты думаешь, они разведутся?

Перевожу взгляд на Стефани. А в какой момент наши посиделки превратились в разговоры о мужчинах и об их жёнах? В какой момент мы перестали обсуждать новые пикантные фотографии очередной голливудской звезды и перешли к более глубоким темам? В какой момент мы повзрослели?

– Надеюсь, что да, – мрачно произносит Болтон, наконец встретившись со мной взглядом.

– Я тоже, – отвожу глаза в сторону.

– Почему?

– А ты почему?

– Он явно несчастлив в этих отношениях, зачем ему страдать ещё больше? Какой смысл тащить за собой груз, который со временем не становится легче, а только сильнее придавливает тебя к земле?

– Смысл в их неродившейся дочке, – мысленно отвечаю Стефани, внимательно вглядываясь в её глаза. – А вдруг он не хочет её отпускать?

– Конечно, не хочет. Он ведь привык, – Болтон слегка наклоняет голову набок. – Иногда проще продолжать плыть по течению, чем принять решение и сделать попытку изменить свою жизнь.

– И откуда ты такая умная вылезла?

Говорю иронично, но всё равно кидаю на Стефани что-то наподобие благодарного взгляда. Не помню, когда в последний раз я смотрела так на кого-то, по-моему, в моей жизни такое вообще впервые, но Стефани действительно является здесь для меня самым близким человеком (конечно же, после Маэля) и той подругой, которой мне всегда так не хватало.

У меня были подруги в Англии. Но я только сейчас поняла, что мы никогда не были настоящими друзьями. Друзьями, которые готовы на многое ради друг друга. Друзьями, которые поддержат и примут тебя такой, какая ты есть: с твоими глупыми недостатками, с твоей мимолётной грубостью, с совершаемыми тобой не простительными ошибками. Те мои «подруги» смотрели на меня косо, когда у меня что-то получалось, и радовались, когда меня настигали неудачи. Они завидовали моим успехам и искренне желали, чтобы у меня ничего не вышло. Они флиртовали с моими парнями и не умели разделять со мной самые счастливые моменты.

Я дружила с девочками, которые разбили мою веру в женскую дружбу.

Но я безумно рада, что всё это осталось позади. Кажется, я всё-таки научилась разделять настоящую дружбу от фейковой, что, безусловно, не может меня не радовать. По крайней мере, на данном этапе моей жизни. Я смотрю в голубые глаза Стефани, пока она что-то рассказывает мне, и чувствую, как моя искалеченная душа потихоньку излечивается.

Однако, она не излечивается до конца. Я до сих пор продолжаю поглядывать на экран мобильного телефона, который всё ещё не подаёт признаков жизни. Может, он разрядился? Тыкаю пальцем в дисплей, и он загорается, высвечивая фоновое изображение и время.

«Уведомлений нет». Куда же ты делся, Маэль?

Пытаюсь перекрыть тяжёлые думы светлыми воспоминаниями и невольно мне на ум приходит один из недавних вечеров, который я тоже провела в комнате мистера Мартена. Мельком смотрю на Стефани, которая продолжает вещать в прямом эфире, а сама медленно перемещаюсь в тот прекрасный вечер.

Воспоминания Леоны

– А так?

Глядя в его глаза, я приподняла край кофты, едва оголив живот.

– Всё ещё прекрасна.

Маэль сидел на кровати, а я стояла прямо перед ним, между его ног. Его широкие ладони крепко держали мои колени с внутренней стороны. И теперь его прикосновения не дарили ощущение беспокойства. Теперь они дарили ощущение предвкушения.

– А так?

Я потянула водолазку ещё выше и остановилась только тогда, когда задела пальцами кружевное бельё. Маэль опустил взгляд вниз. Его дыхание участилось, но глаза по-прежнему рассматривали меня с глубокой нежностью. Он поднял взгляд обратно, установив со мной зрительный контакт, и на этот раз дыхание сбилось у меня.

– Ты всё ещё прекрасна, котёнок, – едва слышно повторил Маэль, и я почувствовала, как сжались его пальцы на моих ногах.

– А так? – неуверенно переспросила я и, перекрестив руки, медленно стянула с себя кофту.

Волосы запутались в ткани, и мне пришлось буквально выбираться из кофты, стягивая её со своего тела. Я откинула её в сторону и пригладила наэлектризовавшиеся локоны, проведя по ним ладонями. Мистер Мартен молча наблюдал за моими движениями. Когда я встретилась с ним взглядом, то больше не видела в его голубых глазах нежность. Я видела в них яркую страсть, от которой мне сразу стало жарко.

Я увидела, а точнее, почувствовала, что могу быть привлекательной. Я увидела, как на меня может смотреть мужчина: так, словно я могу приказать ему сделать для меня всё, что угодно, а он, не раздумывая, сделает, и сделает даже больше, чем я попрошу. Я почувствовала себя красивой, властной и недосягаемой. Той, кем себя раньше никогда не ощущала.