Наследник Принца

Глава 8

Весь вечер перед Рождеством я по-прежнему просидел в одиночестве, уткнувшись в пособие по чарам. Думал было присоединиться к остальным и помочь украсить дом, но приступ головной боли свел на нет и так не особо праздничное настроение и отбил желание вообще что-то делать. Я выпил обезболивающее и незаметно для себя уснул прямо в одежде.

Утро началось с сюрприза.

Поправив воротник и одернув рукава водолазки, я присел на кровать.

— Может, спустишь уже? — раздалось сверху.

Я посмотрел на висящего вниз головой Джорджа и промолчал.

Они таки вломились в мою комнату без спроса. И использовали при этом не только заклинания, но и что-то алхимическое. Увидев сизоватый дымок, сочащийся из-под двери, я обалдел, наколдовал головной пузырь и стал ждать незваных визитеров. Заодно порадовался, что успел привести себя в порядок и переодеться. Несмотря на нетривиальность ситуации, мне не хотелось выглядеть чучелом.

Близнецы не замедлили появиться, за что тут же огребли невербальными Ступефаем и Левикорпусом. Дымок оказался не дымком, а смолотым в пыль порошком. Он быстро осел, оказался безвредным и, как позже я выяснил, действовал только на запирающие механизмы. Талантливые ребятки.

Джордж пожаловался Фреду:

— Дред, похоже, мальчик немой.

Фред, конечно же, не ответил. Трудно говорить, когда валяешься на полу и изображаешь бревно. Хотя неподвижность не мешала Фреду выразительно вращать глазами.

— Вообще-то, — подал я голос, — мальчик ждет извинений.

— Извини, мы не знали, что здесь кто-то есть, — Джордж развел руками. В его положении это выглядело весьма комично.

Я иронично выгнул бровь:

— Да ну?

— Ой-ей, хорошо, мы знали. Сириус проболтался. Нам стало интересно.

— А просто постучать не догадались, да?

Я махнул палочкой и спустил Джорджа на пол. Брата пусть сам расколдовывает, там простой Финиты достаточно.

— А ты крут. Чем ты меня?

Я оскалился. Кто же о таком рассказывает? Были бы друзьями — другое дело. Левикорпус мало того что отец придумал, так я его еще и доработал чуть-чуть, делая активированное заклинание независимым от палочки. Джорджу не повезло быть прилепленным к потолку.

Пожалуй, еще один вопрос в копилку для Северуса — вдруг Левикорпус тут не такой секретный.

Джордж подобрал свою палочку, освободил Фреда, и мы познакомились как полагается. Рукопожатие я проигнорировал, заметив, что мне не нравится зажатый в руке Джорджа пакетик, а Фреду не подам руку просто на всякий случай. Братья ощерились в улыбках, переглянулись и синхронно ответили:

— Наш человек!

Очень в этом сомневаюсь.

На попытки запутать меня с именами, я усмехнулся:

— Зачаровывайте башмаки. Ты где-то на дюйм выше, — сказал я Джорджу, повернулся к Фреду: — А ты бровь чешешь, когда о чем-то усиленно думаешь.

У Джорджа еще мочки ушей чуть толще, но об этом я промолчал.

Братья повернулись друг к другу:

— Во дает!

— И когда только успел?

Нет, ну а что? Иногда мне было скучно, а заклинания отвода глаз и бесшумного шага совсем не сложные. И первые два этажа я хорошо успел изучить. Когда надо, вовремя скрывался за тяжелой портьерой в гостиной или отступал в темный угол у большого серванта на пути в столовую. Фред с Джорджем были слишком шустрые, не хотелось привлекать их внимание и путаться под ногами. Изучить их со стороны показалось гораздо интересней. Я помнил их достаточно активными, но здешние близнецы были не в пример энергичнее и наглее.

В качестве извинений я попросил рассказать обо всех жильцах наверху. На самом деле меня не интересовали все, интересовал только один гость, вернее, гостья. Со слов братьев я выяснил, что Гермиона учится на одном курсе с Гарри, до каникул была в школе, затем, побывав дома у родителей, приехала справлять Рождество на Гриммо и останется здесь до отправки в Хогвартс. Услышанное мне понравилось.

Широко раскрытые двери гостиной показали украшенный зал и возню с подарками у елки. Ребята настолько увлеклись, что не обратили на нас внимание. Так как близнецы забрали свои подарки раньше, в столовой мы оказались первые, рассевшись по разные стороны стола.

За завтраком я наконец познакомился с остальными. Гермиона появилась позже всех, извинилась за опоздание — увлеклась подаренными книгами. Окружающие понимающе заухмылялись. К моему невероятному удовольствию, свободное место оказалось рядом со мной в дальнем конце стола.

— Я — Хэдриан, можно Хэд.

— Гермиона, — она улыбнулась, протянула ладошку, я осторожно пожал пальчики и еле удержался от желания прикоснуться к ним губами. — Только так, сокращать не стоит.

Я кивнул. Даже и не думал сокращать.

Меня откровенно разглядывали и пытались узнать что-нибудь еще, кроме имени, но Сириус пресек расспросы, сославшись на Дамблдора, чем меня очень выручил. Я не готов был выставлять свою жизнь на обозрение. Один и один, живу у Сириуса, потому что обстоятельства так сложились. Пока такой информации достаточно. В глазах Гарри заплескалась ревность. Но он молодец, быстро успокоился. Кажется, Гарри понял больше, чем было сказано.

За ним интересно было наблюдать и сравнивать с тем, что я вычитал из газет и услышал от Сириуса. Выводы делать было рановато, но Гарри Поттер в любом случае не походил на сумасшедшего героя, каким его рисовали газетчики, и совсем не выглядел, как выражался Сириус, истинным последователем Мародеров. Еще создавалось впечатление, что его постоянно что-то гнетет, — он частенько задумчиво хмурился. Но с такой насыщенной жизнью, это, наверное, не удивительно. На окружающих Гарри смотрел ясно и открыто, что невольно вызывало симпатию.

За завтраком разговор шел в основном о Мунго и мистере Уизли. Вскоре все Уизли вместе с Гарри и Гермионой собирались его навестить.

Я как мог ухаживал за девушкой. То подам салфетку или солонку, то, проследив за ее взглядом, двигал ближе тарелку с нарезанным хлебом или вазочку с фигурным печеньем. Она каждый раз благодарила и скромно улыбалась. А я не мог не улыбаться в ответ. Видно было, что ей нравится такое внимание, а мне было приятно позаботиться о красавице.

Вдруг Гермиона залилась румянцем и недобро посмотрела на близнецов. Два великовозрастных шалопая тыкали в нас пальцами, делали томные гримасы и рисовали в воздухе сердечки. Остальные тоже косились в нашу сторону и прятали усмешки. Все, кроме Рональда, тот смотрел на меня исподлобья, был злой и красный.

Ничего не понял. Я ведь просто проявлял учтивость, разве нет? Что особенного в моем поведении?

— Аристократишка, — сказал, как выплюнул, красный Рыжик, продолжая сверлить меня злым взглядом.

Я посмотрел на него с недоумением:

— Прошу прощения?

— Рон! Как ты себя ведешь?! — воскликнула Молли.

— Нормально я себя веду, без всяких высоких этикетов!

Да он ревнует!

— Рон, успокойся, — мягко вклинился Гарри.

— Кто он такой? — распалялся Рыжик. — Корчит из себя невесть кого...

— Рональд, замолчи! — грозный возглас Молли пробрал и меня, и остальных.

— ...Дом не помогал убирать. Ему, наверное, и собственный домовик прислуживает...

Тут он понял, что понес явную чушь, и заткнулся. Но теперь разозлился я. Появилось огромнейшее желание пригвоздить вилкой его дурной язык к столу.

— Да, верно, — сказал я, не сумев сдержать хрипотцу в голосе, — был у меня домовик, Рунни его звали.

Зажатая в кулаке вилка размягчилась, стекла на стол, словно расплавленный воск, и застыла серебристой лужицей. От возникшего комка в горле перехватило дыхание, и я с силой потер шею. Сделал глубокий вдох и выдохнул. Встал, посмотрел на Молли:

— Спасибо, миссис Уизли, было вкусно.

Я двинулся на выход и продолжал злиться. На то, что принял близко к сердцу слова ревнивого глупца, на то, что не мог идти прямо, не припадая на больную ногу, на то, что опять заломило в висках, и на исходящее, буквально ощущаемое кожей сочувствие, от которого было до одури тошно. На Рыжего не злился, он одномоментно превратился в пустое место.

* * *

Первой отмерла Гермиона, тихо сказала:

— Мне показалось, что он сейчас проткнет твой язык, Рон.

Она искренне не понимала такой вспышки агрессии. Парень ей понравился: был очень вежлив, приветлив и ухаживал, как ей показалась, тактично и ненавязчиво. Он не заслужил обидных слов. Ей было стыдно за друга. Взгляд упал на бывшую вилку, и Гермиона попыталась сковырнуть ее со стола.

Младший Уизли понял, что был неправ, но сдаваться просто так не собирался:

— Я же не знал, что он такой, с палкой. Мог бы и объяснить...

— Не кажется ли вам, мистер Уизли, что мои гости не обязаны перед вами отчитываться?

Снейповский тон, с которым была произнесена фраза, заставил всех поежиться, осознать, что большинство — гости в общем-то навязанные, и виновато опустить глаза. Обычно весельчак и балагур, пренебрегающий любыми условностями и традициями, Сириус Блэк внезапно преобразился в истинного хозяина этого дома.

— Молли, твой сын ведет себя неподобающе, — Сириус встал из-за стола. — Благодарю за завтрак, — и тепло посмотрел на крестника: — Гарри, я буду наверху, проверю Клювокрыла, буду рад, если ты ко мне присоединишься.

Стоило Сириусу выйти, как Рон стукнулся лбом о стол и простонал:

— Мерлиновы кальсоны! Я обидел Сириуса. Он мне Сычика подарил, сюда пустил, а я...

— А Хэда, значит, ты не обидел? — хмыкнула Джинни и подтянула к себе блюдо с тостами.

Рон поднял голову в надежде найти поддержку у лучшего друга. Но Гарри, интуитивно почуявший в новом знакомом товарища по несчастью, хмуро заметил:

— У него случилось что-то серьезное, не зря же он здесь прячется. Не стоило так...

Подключились близнецы:

— И тебе, братец, очень повезло...

— ...Что вилка расплавилась.

Отстранив Гермиону, они с помощью ножа отделили металлическую блямбу от поверхности и теперь со всех сторон ее рассматривали.

— А чего он к Гермионе полез? — с отчаянием воскликнул Рон. — Зачем она ему? Что он в ней нашел?

— Ах, во-от как? — ядовито зашипела Гермиона. — Конечно, что во мне такого? Мне и с Крамом потанцевать нельзя, и незнакомый парень за мной поухаживать не может. Я ведь ничего собой не представляю!

Взбешенная Гермиона швырнула на стол скомканную салфетку и выскочила из кухни.

Джинни, возведя глаза к потолку, ни к кому конкретно не обращаясь, меланхолично заметила:

— Мой брат — полный придурок.

Покачала головой и как ни в чем не бывало стала намазывать тост джемом.

Своей зарождающейся женской проницательностью Джинни прекрасно поняла причину конфликта. Она вполне обоснованно считала себя привлекательной, и хотя ей нравился Гарри, как любая другая девушка, Джинни попыталась выразительным взглядом и многозначительной улыбкой привлечь внимание симпатичного мальчика. Мальчик к ее ухищрениям остался равнодушным, но когда появилась Гермиона, запыхавшаяся, с небрежным хвостом волос, из которого успели выбиться пряди, у него словно внутри зажегся Люмос... Джинни про себя вздохнула. И правда, что они в ней находят?

— Дети, выйдите. Мне надо поговорить с Рональдом наедине.