Наследник Принца

Глава 16

Гобелен был настолько пропитан пылью, что я чуть не расчихался. Северус погрозил мне пальцем и крутанул им воображаемую петлю перед губами.

Вот я тупица! Невербальное заглушающее у меня уже должно получаться на рефлексах и без палочки.

Хоть вокруг никого не было — мы очутились в малопосещаемой части замка, — но это не значило, что я должен был вести себя беспечно.

Несколько встреч подряд Северус устраивал мне своеобразный экзамен, и теперь не он, а я водил его по скрытым переходам, повинуясь требованиям самым коротким путем переместиться в нужную часть Хогвартса. Два раза даже пил Оборотное, а Северус незримой тенью под дезиллюминационными чарами двигался вслед за мной и оценивал мои действия.

Причем первый раз я был под личиной какого-то второкурсника-слизеринца, и, честно признаться, вести себя по-детски оказалось не легче, чем в облике взрослого. С меня семь потов сошло, когда я передавал пергамент со списком нужных трав профессору Спраут. Хотя во втором случае были другие трудности. Чего только стоила случайная встреча в коридоре с Макгонагалл. Я еле держал лицо бесстрастным, пока она высказывала мне претензии из-за большого количества снятых баллов у целого курса гриффиндорцев-пятикурсников. Так как игнорировать другого декана и молчать не стоило, я, подражая интонациям Северуса, постарался ответить примерно так же, как ответил бы он:

— Темные искусства ошибок не прощают, Минерва. Я не собираюсь поощрять разгильдяйство.

Макгонагалл, к моей радости, недовольно высказав что-то вроде того, что мне надо пересмотреть свое отношение к детям, больше наседать не стала.

Но сердце у меня потом колотилось как бешеное. Чуть позже я сунул Северусу под нос листок с полудюжиной фраз для подобных случаев и попросил его продиктовать еще несколько подходящих. Он прочитал и, усмехнувшись, сказал, что нечего пользоваться подсказками — полезнее использовать серое вещество собственной головы. Я, немножко обиженный, тут же попробовал последовать его совету и, состроив гримасу попрезрительнее, произнес:

— Ваша попытка увильнуть от ответа, мистер Снейп, выглядит довольно жалкой.

Думал, разозлится, а он взял и коротко, как-то по-доброму засмеялся, чем меня очень поразил. Я никогда не видел его просто-то нормально улыбающимся, а тут смех. Не знаю, как назвать то, что я ощутил в этот момент, но могу сказать точно — мне стало светло и хорошо. Не удержавшись, я тоже издал смешок...

Как часто потом, когда было особенно тоскливо, я с ностальгией вспоминал этот момент!

Был поздний вечер, и Северус собирался меня уже отпустить, но тут со стороны мужского туалета донеслось:

— Сектумсемпра!

И послышался звук падающего тела.

Что?! Сектумсемпра?!

Я, выпучив глаза, дико взглянул на Северуса и хотел ринуться в туалет, но Северус успел крепко ухватить меня за предплечье и не терпящим возражения тоном прошипел:

— Спрячься! — и, толкнув в сторону темного угла, сам поспешил внутрь.

Только я накинул маскировку, как вылетающая из проема Плакса Миртл истошно завопила:

— Убийство! Убийство в туалете! Убийство!

Она унеслась дальше, а я осторожно заглянул в туалет и с ужасом уставился на возникшую картину: лежащий посреди лужи истекающий кровью Малфой, склонившийся над ним напевающий антизаклятье Северус и бледный Гарри Поттер, потерянно стоящий рядом, явно осознавший, что только что натворил.

Как же мне захотелось подойти и дать глупцу хорошую затрещину! Неужели Малфой его убивал, что Гарри пришлось воспользоваться этим заклинанием?

Наконец Северус справился и смог поднять Малфоя на ноги, чтобы отвести в Больничное крыло.

— Пойдемте, мистер Малфой. Вам необходим колдомедик. Кое-какие шрамы, вероятно, останутся, но если немедленно воспользоваться бадьяном, возможно, удастся избежать даже этого.

Доведя до двери, он остановился и сказал через плечо полным холодной ярости голосом:

— А вы, Поттер... вы ждите меня здесь.

Я же, развернувшись, быстро направился к лестнице, ведущей в лазарет, и у ближайшей развилки сбросил скрывающие чары. Вовремя.

— Мистер Принц, окажите любезность и помогите мистеру Малфою дойти до Больничного крыла.

— Да, профессор.

Малфой безропотно принял помощь и оперся на мое плечо, а Северус достал из кармана маленький блокнот и быстро черкнул карандашом записку для мадам Помфри. Вручив ее мне, повернул обратно.

Я видел, что Малфою очень плохо. На его лбу выступила испарина, глаза заслезились. Он морщился, жмурился, но, поджав губы, упорно молчал. К счастью, терпеть осталось совсем немного, еще пролет, а там — койка и обезболивающее.

Не знаю, что между ними произошло, но Малфоя было жаль. У подобных темных проклятий есть нехорошая особенность: после заживления ран человека все равно продолжали терзать сильные фантомные боли, особенно первые часы. Оставалось только восхититься выдержке Малфоя и мысленно в очередной раз обругать своего бестолкового братца.

Сектумсемпра, надо же!

Времени на дорогу в Больничное крыло ушло прилично, поэтому я не удивился, когда, вернувшись к туалету, никого там не застал.

Мне сильно хотелось узнать, каким образом Гарри стало известно о заклинании, и весь следующий день я соображал, как бы поаккуратнее спросить об этом у Гермионы или у самого Гарри. Но ничего придумывать не пришлось: вечером в библиотеке первая ко мне подошла Гермиона, показав очень поразившую меня вещь.

— Давно собиралась спросить, но все время забывала, — неловко начала Гермиона и выложила на стол пергамент со скопированным печатным рецептом, вокруг которого были рукописные пометки. — Понимаешь, попалась мне случайно книга, которая была подписана именем Принца-полукровки. Это оттуда. Я подумала, может, ты знаешь, кто это... — и торопливо добавила: — Правда, человек, у которого была книга, к сожалению, ее потерял.

Получается, Гарри о своих расспросах про мою родню ей не рассказывал. Возможно, забыл или не придал значения по сути бесполезному нашему разговору.

Стало грустно. Сомневаюсь, что если бы не вчерашнее, то вряд ли Гермона мне доверилась и решилась бы это показать. Хотя и мне откровенничать было нельзя.

Конечно же, я сразу узнал часть страницы из отцовского учебника по зельеварению. Вот откуда Гарри узнал заклинание. Также стали понятны восторженные дифирамбы Слагхорна, частенько воспевающего зельеварческие таланты Гарри Поттера. Только непонятно, откуда у него взялся учебник.

— Любопытно, — я взял лист в руки, — почерк чем-то на мой похож, возможно, какой-то родственник, — пожав плечами, вернул пергамент, — прости, я не знаю, чем тебе помочь.

Гермиона расстроилась, но дальше рассказывать о полукровке явно не хотела. По идее, мне надо было хотя бы изобразить заинтересованность, но настроения на подобную игру не было, и я не стал настаивать на подробностях.

Я слабо улыбнулся. Уверен, Гермиона в курсе вчерашних событий и наверняка устроила Гарри хорошую головомойку.

— Что изучаешь? — переключила она внимание.

Я подвинул книгу:

— Да вот, заинтересовали меня эти штуки.

— «Портключ. История создания». Интересно.

— Да, очень.

После Исчезательного шкафа, который сыграл судьбоносную роль в моей жизни, мне стали интересны любые предметы, помогающие путешествовать сквозь пространство. И я вполне серьезно изучал различную литературу, какую только мог найти, по мгновенным перемещениям. Даже получил разрешение в Запретную секцию от Флитвика, похвалившего мой интерес.

— Кстати, как твоя сумочка, получилось зачаровать? Помнится, ты собиралась чуть ли не целый дом в нее засунуть.

Гермиона облегченно засмеялась и ответила, что с сумкой все в порядке, но насчет дома она немного преувеличила.

От Северуса разговор с Гермионой я не утаил — не видел смысла. Он поморщился и сказал, что учебник — это его недосмотр, но раз Грейнджер взялась за дело, то теперь он спокоен. Странно, но услышать такие слова было приятно.

— Северус, — припомнил я одну деталь, — Гермиона дотошная, у нее на столе была стопка старых газет...

— Я понял. На самом деле мое родство с Принцами никогда не было секретом, но с твоим появлением все, что могло меня с ними связать, давно в сейфе у Дамблдора.

— И много этого всего?

— Ерунда, всего лишь несколько газет, где упоминается брак Эйлин с Тобиасом.

— Ясно.

Кто бы знал, что это были самые последние спокойные наши разговоры и самые мирные дни учебы.

Я ждал и боялся смерти директора, надеясь, что он протянет дольше, чем было видно по его состоянию. Часто порывался поговорить о Дамблдоре с Северусом, но каждый раз, вспоминая обещание, не мог произнести ни слова, хотя он-то точно знал! Подозреваю, что я так тешил себя остаточными иллюзиями и опасался узнать нечто еще более страшное. Иногда я думал, что в тот момент давали знать о себе отголоски дара одной далекой прабабки-медиума. А может быть, мне так только казалось. В любом случае совсем скоро это перестало иметь какое-либо значение...

* * *

Когда Северус наконец выяснил, каким способом Драко собирался провести Пожирателей в замок, едва не расхохотался безумным смехом. Впору удивляться недальновидности начальства, решившего сохранить проклятый артефакт. Хотя насчет Дамблдора все не так однозначно. Наверняка хитрец-директор был в курсе возможного использования, и Северус нисколько бы не удивился, если вдруг узнал, что Дамблдор еще и помог Малфою незаметно починить мордредов Исчезательный шкаф.

Тем не менее что-то менять было уже поздно, оставалось только минимизировать возможный вред для школы и студентов. Пусть с Пожирателями разбираются те, кому положено: авроры и Орден. А не в меру прытких школьников Северус постарается изолировать. Особенно одного буйного равенкловца, который не первую неделю ходит сам не свой и явно что-то подозревает.

Не исключено, что дело было всего лишь в девчонке, которую усиленно начал обхаживать Уизли, но слишком обеспокоенные взгляды кидал Принц именно на директора и часто погружался в себя, о чем-то усиленно думая. На все вопросы, которые Северус пытался задать, когда была возможность, мальчишка отмалчивался. Так что сонные чары ему не помешают. Северусу же спокойнее, если он не будет путаться под ногами. И кто знает, возможно, потом будет не до сна.

* * *

Я банально все проспал. Промаявшись несколько бессонных ночей от тревожных мыслей, мой организм не выдержал и погрузился сразу после ужина в крепкий оздоровительный сон. И разбудил меня только сильный шум за дверью. В гостиной наш староста Энтони Голдштейн, бледный и подавленный, со слезами, которые он и не пытался вытереть, собрал всех, кто был в башне, и сказал, что отбито нападение Пожирателей и погиб Дамблдор. Что его заменяет Макгонагалл, а также то, что авроры выясняют подробности и исследуют место преступления, и нам сделают объявление перед завтраком. Но никто не стал ждать нужного времени, и почти сразу все отправились в Большой зал.

Лучше бы я это объявление не слышал...

Я хотел подойти к Гарри и крикнуть ему прямо в лицо: «Я тебе не верю! Это неправда! Все не так!» Но не подходил и не выкрикивал, а пришибленно сидел на своем месте. Казалось, что это какая-то ошибка и скоро все прояснится. Но в глубине души отчего-то соглашался с обвинениями и не понимал, почему именно.