Тревожная командировка

Глава 3

Сначала всех собрали на поляне, прочитали инструкции о том, чтобы соблюдали технику безопасности. Мы слушали и думали — зачем это, на всякий случай предохраняют себя от чего-то что ли.

Пока один из руководителей продолжил рассказывать о распорядке дня, о правилах проведения тренинга, все разглядывали друг друга. В основном были молодые люди возраста от двадцати и до примерно тридцати пяти. Ну конечно ребята поглядывали на девушек и женщин, те же знакомились друг с другом.

Турбаза была небольшая, восемь домиков с разными по количеству мест комнатами. Баня, конюшня с лошадьми. Клетки с кроликами, дом столовая, и большой дом-штаб с залом. Да еще перед столовой была волейбольная площадка.

Сначала ничего интересного не было. Все распределялись по домикам. Правда были и эконом варианты, и бизнес варианты.

Когда устроились, начальник базы, мужчина лет сорока пяти, крепкий спортивный, собрал всех в столовой. Все расселись за деревянными массивными из кедра столами и приготовились слушать.

— Дамы и господа! — начал руководитель Дмитрий.

Он обвел взглядом всех, а нас было двадцать пять человек.

— Курс наш, я напоминаю, называется коммуникации в стрессовых ситуациях. Я надеюсь все прочитали программу. Или вам не давали? И вы приехали отдохнуть?

Послышались смешки, — отдохнуть, конечно. Сзади зашикали.

Дмитрий продолжал, — все заселились, это хорошо. Кстати, наверно все слышали, что из турбазы автобус ходит раз в десять дней. И вокруг на десятки верст тайга. Последнее он произнес зловещим шепотом. А когда женщины округлили глаза, рассмеялся, — успокойтесь. Всё будет хорошо. Правда все меняются, но… в лучшую сторону.

С места выкрикнули, — а что после курса будет?

— После курса, кто пройдет, того в командировку отправят. Об этом с вами другие будут разговаривать.

Дмитрий еще полчаса говорил о психологических причинах проблемах коммуникаций. О том как люди настолько далеко ушли от животных, что общаются на самом деле только с собой и со своим отражением, как будто в зеркале.

Мало кто понял размышления руководителя. Он дальше представил еще троих преподавателей. Рассказал, что обучение будет почти круглосуточным.

— А спать, — закричали с места. — Спать?

— Ну, когда невмоготу будет, тогда и спать будете. Но, поверьте, спать вам не захочется.

Дальше он почему-то быстро закруглился, сказал, что через двадцать минут полдник, и потом через полчаса минут начнется первое занятие. Оно будет здесь и продолжится на улице.

Все стали расходиться, по пути, те кто не внимательно слушал Дмитрия, пытались позвонить домой, но телефоны не работали. Те, кто знали, объяснили, что связь здесь берет только на краю турбазы, около большого кедра, там даже пенек есть.

Почти половина устремилась туда, остальные пошли в свои домики.

Меня поселили в Брусничный дом, на втором этаже. Брусничный он назвался из-за покраски наличников на окнах. Подниматься наверх надо было по скрипучей деревянной лестнице. Да и дом был деревянный, из толстых бревен. В комнате на двоих, было две кровати и диван с комодом. И небольшое окно во двор.

Соседа моего звали Глеб. Примерно моего возраста, лет двадцати семи. Худощавый, с быстрыми глазами, бровями вразлет, да еще с длинным острым носом, на худом лице, он мне сразу не понравился. Такие, как правило считают себя умнее других и часто показывают это.

В соседней комнате расположились девушки. Мила, она сама попросила ее так называть, бывшая фехтовальщика, симпатичная блондинка с хорошей фигурой. И Шура, дзюдоистка, крепкая, среднего роста девушка.

Столовая была в Малиновом доме. Простые столы из толстых кедровых досок. Неказистые стулья, вот и вся мебель. Все по-простому, по-деревенски.

Полдник был в целом неплохим. Тушенки повара не пожалели, лук, чеснок, огурцы и макароны по-флотски. Кто-то сказал, что через две недели, конечно, все изменятся, в двери проходить не будут.

После полдника отдохнули, прошлись по базе. Скорее всего базу сняли для проведения курса. Ну и хорошо. Давно не был в лесу. Дышится легче, чем в городе. Сходил на спортивную площадку. Современная, турники, брусья, шагоходы, другие тренажеры. Там было несколько ребят. Занимались. Подумал, может тоже, но не стал, успею еще.

В зале было человек двадцать. В начале курса я не понял, но потом разобрался, не все ходили на занятия. Вернее, не на все занятия. Вот и я пропускал некоторые. К примеру, зачем мне латынь? Правильно, не нужна она мне. Однако потом я понял, что нас рассортировали по каким-то признакам. И одни ходили на одни занятия, другие на другие, но, разумеется, были и общие, на которые ходили все. И вот сейчас была такая лекция, на которую должны были прийти все.

Вошла миловидная женщина средних лет, в больших очках, стройная фигура придавала ей девичий вид. Голос у нее неожиданно оказался низкий волнующий.

Всем показалось, что можно вести себя свободно, но она оказалась строгой учительницей. Мне показалось даже, что она откуда-то из академии, что там что-то преподает, скорее всего психологию.

Начала она с того, что рассказала историю. Очень давно один страшный и жестокий феодал придумал следующее: он взял маленького годовалого ребенка и посадил его в башню. Окон там практически не было, было одно, но в нем было видно только небо. Звуков тоже не было слышно.

Кормили ребенка три раза в день. С ним не разговаривали, его только кормили, да иногда мыли. А когда ему стало лет пять и мыть перестали.

И вот прошло двенадцать лет. Феодал приказал вывести мальчика во двор. Мальчик впервые увидел мир. Он испугался, упал, и съежился, и как ни пытались его поднять, он сопротивлялся, кричал и дрожал. Это был даже не звереныш, это было нечто. Он не знал ничего, его никто не обучал, он не осознавал себя, не понимал ничего. Это было примитивное существо.

Феодал продолжил эксперимент. Он приказал своим людям начать мальчика обучать всему. Есть ложкой, говорить, ходить на двух ногах…

И ничего не получилось. Это существо не обучалось. Оно реагировало только на боль, крик, на вспышки света и всё.

Такая печальная история повлияла на наших девушек. Им стало жалко мальчишку.

Преподаватель продолжила лекцию. Она задала вопрос: а вот кто мне может ответить, на какие черты характера может влиять наблюдательность, острый ум, умение много говорить?

Послышались разные ответы. Наблюдательность — это ум человека, острый ум — это превосходство, умение говорить — это заморачивание головы…

Женщина улыбнулась: — в чем-то вы правы. Давайте, однако посмотрим на это с другой стороны. Вот, возьмем, умение много говорить — это болтливость, так? Наблюдательность — это, сплетни. Острый ум — это, критичность, рассудочность.

С мест послышались выкрики, — ну так можно много наговорить. К примеру, хороший слух — это, тоже возможность потом сплетничать. Руки — это, трогать, значит — это, половая распущенность…

— Вы молодцы! Всё правильно. В этом направлении мы и будем двигаться.

Дальше она стала рассказывать о том, что существует прикладная психология. И вот она и нужна нам. Дело в том, человек может изменить свои привычки, как считается психологами за двадцать один день. Однако можно быстрее, только поставить его в экстремальные условия, и после них подтверждать всё вновь приобретенное.

Она начала говорить об условиях, которые необходимы, о том, что производились эксперимент и они показали… дальше пошли научные термины. Думаю, что их не знали больше половины присутствующих. В общем туманные научные фразы. Все заскучали. Кому это нужно.

Преподавательница, конечно, все это видела, и возможно сделала это специально. Потому что она вызвала одного из нас, красавчика Эдуарда. Высокий, спортивный, с правильными чертами лица, он сильно нравился девушкам, и он знал об этом и пользовался.

Эдуард вышел на середину и шутливо поклонился. Преподавательница подошла и сказала: — понятно, что ты любимчик женщин. Более того, ты еще человек тела. А это ощущения. Ты сам чувствуешь своим телом отлично и можешь женщинам передать это. Чем же ты пользуешься? Ну, конечно, больше всего руками. А вот если тебе связать руки и не дать возможность использовать эти великолепные инструменты. Что будет с тобой? Сначала ты будешь нервничать, даже злиться, потом ты попытаешься заменить ощущения от рук чем-то другим, а потом в тебе начнется процесс перестройки некоторых отделов психики. И через некоторое время ты получишь новые привычки, не забывая старых. Таким образом ты расширишь свою картину мира.

Эдуард слушал и улыбнулся, — а как же я без рук буду есть, ходить в туалет, трогать женщину? Его лицо приняло задумчивое выражение.

Некоторые девушки закричали с места, — а давайте ему свяжем руки и посмотрим тогда, как он жить будет.

Эдуард глупо смотрел, и наверно внутренне переживал такое допущение, — да я лучше жить не буду без рук, — сказал он.

Преподавательница продолжила, — мы все зависим от того какая у нас ведущая модальность. И если прикрыть ее, у нас происходит перестройка психики. Но вы не переживайте, у нас здесь все под контролем. Наверно вы уже знаете, что уйти отсюда практически невозможно. Вы все подписали контракт, в котором об этом говорится. А если же захотите уйти, сбежать, то у вас скорее всего ничего не получится. Надеюсь, понятно я объяснила?

Кстати, а вы знаете, что западные ученые давно проводят эксперименты по программированию людей. Я имею ввиду психосоматику. Тем людям, которые владеют какой-то тайной, к примеру коммерческой, вводят программу, и им уже опасно разглашать. Представьте себе, человек выдал тайну и заболел. И … умер. Неожиданно, в расцвете сил.

Милая женщина на глазах превращалась в монстра. Эдуард красавчик мрачнел. Он попросил разрешения сесть, и пошел на свое место. Дальше лекция была скучной. Каждый задумывался, зачем я сюда попал? Что за дикие эксперименты с психикой? И как же можно отсюда сбежать?

Во время перерыва многие молчали, хотя некоторые обсуждали то, что говорила преподавательница. Вот и я прикидывал, как отсюда свинтить. Во-первых, нужен толковый товарищ, во-вторых, ему нужно доверять, а как же без доверия. Ну и в-третьих, нужно сделать всё так, что подольше не искали, да, еще, в-четвертых, нужно знать куда бежать. Домой? Нельзя, туда сразу заявятся. В деревню? Туда тоже. Все они пробили давно. Задача!

Наверняка многие решали ту же проблему. Но никто ни к кому не обращался с подобным предложением, по крайней мере ко мне никто не подходил, да и я тоже не горел желанием.

Вечером обычные посиделки перед домиком были грустные. Костер горел еле-еле. Ребята молчали, да и вообще на всей базе не было никакого звука. Странно, но вот так было.

Сразу после завтрака нас пригласили в соседний дом. Он назывался Вишневым, и был одноэтажным. Большой, по сравнению с нашими, он стоял ближе к лесу, к сосновому бору. Там располагался штаб, и большой зал для занятий.

Зал имел окна только на одну сторону, к центру базы. Сразу у входа стояли стулья и столы. А дальше в конце, доска и стол преподавателя. Какое-то несерьезное ощущение вызывала эта вся мебель. Будто в колхозный клуб попали.