Наследник Принца

Глава 24

Гермиона взмахнула палочкой, радуясь, насколько легко выходят заклинания. Как и прежняя, новая палочка тоже была из виноградной лозы, только длиннее на целый дюйм, темнее и почти без рисунка: лишь несколько вырезанных виноградных листочков у рукоятки. Родную, прослужившую столько лет, Беллатриса еще в самом начале, насмешливо скалясь, демонстративно сломала и бросила в камин. Было до невозможности обидно, но горевать Гермиона не собиралась. Они обязательно победят, и никто своих палочек больше не лишится...

Состояние было вполне удовлетворительным, и лежать в постели не хотелось. Для начала Гермиона разобрала вещи, которые Хэд отложил в сторону, не став ничего с ними делать. Ее порадовала такая дальновидность, особенно когда обнаружился зацепившийся за пуговицу длинный черный волос. Гермиона не знала, получится его использовать или нет, но желание как-нибудь отомстить было таким сильным, что, подавив брезгливость, она сунула волос в пустой флакон и спрятала в сумочку. Потом, освободив карманы, все почистила и починила. Только кофточку пришлось выкинуть — последнего испытания она не выдержала.

Теперь можно было бы занять себя одной из припасенных книг, но любопытство побуждало исследовать незнакомый дом и, конечно же, заглянуть в здешнюю библиотеку, если такая здесь была. Осталось спросить разрешения хозяев.

Хэдриан только обрадовался ее бодрости и энтузиазму. Чтобы попасть в библиотеку, пришлось спуститься на первый этаж. По размаху она проигрывала библиотеке Блэков, но книги здесь тоже были довольно интересные. Очень много было посвящено зельям и целительству.

— Тут не все, — извиняюще сказал Хэдриан, — многое находится под защитой в другом месте.

Пообещав скоро вернуться, он оставил ее исследовать стеллажи.

— Какая хорошенькая, — раздался вдруг женский голос, заставивший Гермиону вздрогнуть, — только худенькая. В мое время подобная худоба считалась признаком тяжелой хвори или чахотки.

Обернувшись, Гермиона увидела на картине с лесным пейзажем немолодую волшебницу в одеянии чумного доктора со сдвинутой на лоб клювообразной маской. Лицо было раскрасневшимся, как после быстрого бега. Возможно, она действительно спешила сюда из другой картины.

— Зд-драсти, — растерялась Гермиона.

— Здравствуй, милочка. Будем знакомы, я — Лукилла.

Волшебные портреты Гермиона встречала только в Хогвартсе и в доме Сириуса. У Уизли их не было — рыжее семейство могло похвастать только многочисленными колдографиями. Но в школе рисованные люди никак не выделяли ее из толпы студентов, а на Гриммо почти все Блэки кривились и без стеснения могли обозвать грязнокровкой. Поэтому дружелюбный тон ведьмы оказался для Гермионы непривычным, и, чтобы избежать возможных недомолвок, она сразу решила сказать о своем происхождении:

— Гермиона Грейнджер, маглорожденная.

Получилось несколько вызывающе, но Лукилла только фыркнула и доброжелательно улыбнулась:

— Приятно познакомиться, Гермиона. Даже не представляешь, какая тут скука. Поговорить совершенно не с кем! — волшебница хитро прищурилась: — И никому не интересно, кто обитает в спальне нашего внука!

Смутиться Гермиона не успела, так как Лукилла стала вываливать на нее ворохи информации. Гермиона узнала, что многие портреты еще спят, а те, что проснулись, предпочитают предаваться пьянству и ностальгии на натюрмортах с выпивкой. Есть, правда, Гай Принц, с которым можно было по-человечески побеседовать, но он последнее время ее отчего-то избегал. Гермиона, впрочем, тоже не была обделена вниманием — целительницу из средневековья жутко интересовал мир снаружи.

— От этих двух олухов невозможно ничего добиться, — пожаловалась она. — Ладно старший, но младший-то! Уж внучок мог бы уважить свою прародительницу.

Гермиона развеселилась, понимая, почему Хэдриан не хочет уделять время старушке. От такой болтливой мадам она тоже постаралась бы убежать. Гермиона попыталась выведать об упомянутом взрослом жильце, но Лукилла ушла от ответа, ловко переключившись на выяснение причин болезненного состояния «милочки». К облегчению Гермионы, появился Хэдриан:

— Не стоит наседать, у Гермионы было трудное путешествие.

Лукилле не понравилось, что ее прервали, и она, захлопав ресницами, невинно поинтересовалась:

— Это после которого ты рвался мстить какой-то Белле и мог стать ужином для Нагайны?

Хэдриан укоризненно покачал головой:

— Бабушка...

— Что за Нагайна, кстати? — не унималась Лукилла. — Неужели до нас добрались каннибалы с Черного континента?

— Это змея, большая, — переводя потрясенный взгляд с портрета на неудавшегося мстителя, выдавила Гермиона.

Вспомнив, что они с Гарри зимой сами едва не стали для нее перекусом, Гермиона ужаснулась и крепко обхватила Хэдриана руками за пояс, словно опасаясь, что он прямо сейчас снова пойдет искать Беллу:

— Не надо, в одиночку с ними не справиться.

Хэдриан ее приобнял и, потирая другой рукой подбородок, со вздохом ответил:

— Мне это очень доходчиво объяснили.

Так они и стояли несколько минут, полуобнявшись, и было, по ощущениям Гермионы, в их прикосновениях нечто такое... родное, что ли...

На картине из-за раскидистого куста показался Гай:

— Сильная ведьма, — приглушенно сказал он Лукилле. — Надеюсь, к силе прилагаются хорошие мозги.

— Мне девочка понравилась. Глазки у нее умненькие, — поделилась наблюдением Лукилла и, вновь посмотрев на внука и девушку, растроганно сказала: — Они такие милые.

— Лишь бы эта крошка стоила того, чтобы рисковать головой, — недовольно высказал Гай и потихоньку попятился к краю рамы. Вдруг, не дай Мерлин, Лукилла обратит свой взор уже на него. Все, что хотел, он увидел...

...С каждым днем Гермионе становилось все лучше. Но ей казалось, что выздоровлению способствуют не столько зелья и хорошее питание, сколько душевное состояние. Она буквально наслаждалась ощущением безопасности и, конечно же, чутким вниманием хозяина. Гермиона его узнавала и не узнавала. За последний год Хэдриан вытянулся, раздался в плечах и вообще как-то сильно повзрослел, но тем не менее он, как и раньше, был не против поехидничать, был интересным собеседником и по-прежнему смотрел на нее так, как никто никогда не смотрел. От этого на душе становилось и хорошо, и тревожно одновременно.

Вспоминая моменты, когда он с ней возился и выхаживал, Гермиона ощущала, как по телу начинают бегать мурашки, и очень часто, особенно когда ловила его откровенный взгляд, ноги слабели вовсе не потому, что она еще переживала последствия Круцио. Но ведь раньше Гермиона воспринимала его исключительно как приятного человека, хорошего друга, но никак не своего парня, хоть ее самолюбию и льстило, что она очень ему нравилась. Теперь Гермиона не знала, что и думать.

Она нисколько не жалела о близости, но к продолжению не стремилась. Ей хотелось сначала разобраться в себе и не давать надежду, которая могла оказаться напрасной. Но Хэд сам понял, что она в растерянности, и не предпринимал никаких попыток, хотя на совместных ночевках настоял. Гермиона и не возражала. И как бы ей ни было стыдно, но в его объятьях действительно не бил озноб и, самое главное, почти не мучили кошмары, которые всегда наваливались, если она засыпала одна. Отказаться от такой защиты было выше ее сил.

«Я самая настоящая эгоистка, — сокрушенно думала Гермиона, — получается, я им просто пользуюсь. Пора бежать отсюда и искать Гарри».

* * *

— Добрый день, мистер Грюм.

— Ну, здравствуй. Значит, подруга Поттера нашлась? — спросил Грюм и хмыкнул: — Опять помог очевидец?

— Не совсем. Но он тоже не остался в стороне.

Я проводил Грюма в гостиную и пошел звать Гермиону. Еще накануне я рассказал ей о бывшем мракоборце и показал нашу переписку. Удивление на ее лице было неописуемым.

— Но как? Мы думали, он погиб! И Флетчер признался, что за ними гнался сам Лорд.

— Возможно, ему удобнее было считаться погибшим. Но странно, что вы так подумали. Тела ведь не нашли. В газетах ничего не было, да и Пожиратели его серьезно искали.

— А ты как узнал?

Гермиона вцепилась в меня в буквальном смысле и, похоже, настроилась любым способом выпытать подробности.

— Ну, — я скромно кашлянул и, как и в случае с Грюмом, решил ограничиться полуправдой, благо воспоминания о моем кровавом приключении давно притупились, — я вроде как был в спасательной команде.

Гермиона посмотрела на меня таким восторженным взглядом, что внутри екнуло что-то, я непроизвольно расправил плечи, выпятил грудь и почувствовал себя Гераклом, не меньше. И в общих чертах рассказал о его ранениях и что поправлялся Грюм тоже здесь.

— С кем ты его спасал?

— Не могу сказать. Прости.

— Это ты прости, — Гермиона ослабила хватку. — Я понимаю, что не все и всем сейчас можно говорить. А о чем ты можешь рассказать?

Я с облегчением вздохнул, обрадованный ее пониманием.

— Если интересно, то о школе.

— Мерлин! Конечно, интересно! Я сама хотела попросить!

Примерно через час или чуть больше я уже был не очень-то рад. Гермиону интересовало абсолютно все! Она закидывала меня кучей вопросов, так что под конец я совсем охрип, не помог даже стакан с водой. Но, по крайней мере, представление о том, что происходит в Хогвартсе, она получила более-менее полное.

Вещей у Гермионы было немного, и к приходу Грюма она была готова. Когда я зашел в комнату, Гермиона, одетая по-уличному, сидела на кровати и водила по воздуху палочкой, наколдовывая иллюзорных бабочек.

— Все еще привыкаю, — вставая и развеивая иллюзии, пояснила она, — совсем не похожа на мою. Но слушается отлично, спасибо.

Я помнил эту палочку, она была из той же россыпи, что и моя. Просто поразительно, что Северус выбрал и прислал именно ту, которая хорошо подошла Гермионе. Видимо, очень хорошо изучил характер своих учеников.

— Пора.

Гермиона кивнула, и мы спустились вниз. Прежде чем отправиться, Грюм направил на нее палочку. Гермиона занервничала, да и я напрягся, но он нас успокоил:

— Мне надо убедиться, что она не под заклятьем.

Проверка, естественно, ничего не выявила, и Грюм посмотрел на меня:

— Твоя очередь давать клятву.

— Справедливо, — повторил я сказанное им же однажды слово.

Поначалу Грюм намеревался самостоятельно забрать Гермиону и доставить куда надо, но я воспротивился — хотел лично убедиться, что она будет с друзьями. Покривившись, Грюм согласился, но в обмен на клятву, подобную той, какую я когда-то потребовал от него. Добавил, что если бы он не был мне должен, то его уговорить не смог бы и сам Мерлин. После моего обещания о молчании он достал портключ, оказавшийся куском обычной толстой веревки...

Перемещение далось Гермионе тяжело, и она не устояла на ногах. Я успел ее подхватить и, не раздумывая, поднял на руки.

— Отпусти.

Она попыталась освободиться, но я еще крепче прижал ее к себе.

— Нет. Ты еще неважно себя чувствуешь.

— Хэдриан! Я дойду сама! — Гермиона возмущенно сверкнула глазками.

— Гермиона, тебе жалко? — чуть улыбнувшись, сказал я, не собираясь опускать свою ношу. — Я тебя не увижу Мерлин знает сколько времени, не лишай меня возможности пронести тебя всего лишь несколько шагов.