Тревожная командировка

Глава 4

Читала лекцию женщина лет тридцати пяти. В очках, просвечивающей блузке, тесной юбке, она пыталась навести порядок.

Одни ребята крутили головами, трогали варежками стол, стулья. Другие, у кого были беруши в ушах, спрашивали о чем-то. Женщина громким голосом успокаивала учеников. Наконец вроде бы ей это удалось. Она начала лекцию.

Речь шла о практической психологии. Как начинать разговор, как знакомиться, как прощаться так, чтобы человеку захотелось вновь встретиться.

Те, кто слышал, но не видел, пытались записывать тезисы. Те, кто в варежках запоминали, и подсказывали незрячим. Глухие просто сидели и молчали.

Лекция длилась целый час. В конце у одной девушки случилась истерика. Она была в повязке на глазах. Постепенно она накручивала себя. И когда ее спины случайно коснулся рукой парень, который потянулся за ручкой, она завизжала и стала пытаться сорвать повязку. Та не срывалась, и девушка распалялась все больше. Однако помощники дали ей попить, и девушка потихоньку затихла. Повязку с нее так и не сняли.

Я подумал, что в воде что-то было. Потому что девушка успокоилась очень быстро.

Еще интереснее было на ужине. Тех, у кого была повязка на глазах, кормили глухие. Те, у кого был закрыт рот, сидели молча и нервничали. Им разрешалось только пить воду через трубочку. Сначала смешков было довольно много, но потом некоторые задумались — а как же они будут в туалет ходить? Но спросить было не у кого.

Потом один умный молодой человек сказал, — проблем нет. Слепых будут водить те, кто в варежках, а вот тех, кто в варежках — будут раздевать для туалета, глухие.

Когда тренировал временную слепоту, это было еще год назад, то было намного легче. Тренер на тренировках говорил, что полезно побыть слепым. Тогда я понимал, что в любое время можно открыть глаза и все. Но сейчас, мне словно кто-то нашептывал — сними повязку, сними повязку.

Странно, но слух обостряется прямо, хотел сказать на глазах, но самому над собой смеяться вроде бы и не к лицу. Изредка перед глазами проскакивали цветные искорки. Хотел вглядеться, но, разумеется, не получалось. Ну ничего, как-нибудь приспособлюсь.

Вспомнилось, как тренер рассказывал, как на Востоке воспитывали учеников. Сажали их в пещеру и вход запечатывали на полгода. Правда не все выдерживали, но что поделать, естественный отбор.

Как жаль, что не успел познакомиться по-хорошему. Вот и сейчас даже не знаю к кому обратиться. К девушкам? Ну это неудобно. Хотя понятно, что пожалеют, и помогать начнут. Но не буду, постараюсь обойтись самому.

Позвали на лекцию. Мне помогли войти в зал, посадили за стол, и даже дали тетрадь с ручкой. А это-то зачем? Неужели я писать буду? Впрочем, почему нет. Попробую.

Лекция об астрологии. Слышали, слышали. И что лженаука, и о том, что в ней что-то есть. Больше, конечно, негативного. Ну ладно, послушаем, все равно делать нечего, не спать же завалиться. Хотя тоже вариант.

— Этот парень очень даже ничего, — прозвучало сзади. Голос довольно приятный. Почему-то представилась такая миленькая пампушечка. Хочется думать, это про меня. Хотя что во мне такого. Ну выше среднего роста, стройный, а как тут не будешь стройным, если родители такие же. Темные волосы, глаза голубые, девчонки в школе говорили — мальчик с васильковыми глазами.

Представил, как будто со стороны на себя смотрю. Повязка только всё портит.

— Молодой человека, — это уже другой женский голос, более твердый, даже жесткий, — передайте, пожалуйста, листок.

Я обернулся, пошарил руками, и сразу ухватился за девичьи руки. Мягкая кожа, и мышцы, они неожиданно напряглись, и девушка вырвала свои руки из моих.

— Я просила листок передать, — снова жесткий голос. Да, с такой лучше общаться осторожнее.

— Я же не вижу, какой листок? — это я уже подал голос.

— Да поняла, — ответила девушка.

Она обратилась к другому, а я подумал — что в этом курсе мне ничего не светит. Жаль, очень жаль.

С левой стороны шепот, — знаешь, что тут все бывшие спортсмены?

— Да, слышала. Ну и что? — девушки разговаривали. Так захотелось на них посмотреть. Чтобы отвлечься, я прислушался к преподавателю.

Астрологию здесь будем проходить по старославянской школе. Разумеется, это только основы, базовые, так сказать понятия, — преподаватель делал паузы между предложениями. И я отметил его неуверенность. Интересно. Я стал больше внимания обращать на интонацию, на ритм речи, даже на громкость. Что же дальше будет?

А дальше лекция закончилась, и участники стали задавать вопросы. Среди нас, конечно, были умные ребята. Они как-то быстро выяснили, что вся группа состоит из всего четырех знаков зодиака. Наверно кто-то просмотрел у всех дни рождения. Дальше больше, всего две группы крови у всех. И никаких резус отрицательных. Что еще? Примерно одного роста, правда девушки немного пониже. А вот с комплекцией? Тут от худого, кстати он легкоатлет, до массивного, тот тяжелоатлет.

Слух сильно обострился, и ощущение тела усилилось. Это как в темноте, когда идешь ночью в туалет в квартире. Там знаешь, где стена, где нужно повернуть, где ручка находится, где выключатель.

Лекцию практически не слушал. Хотелось узнать, что происходит вокруг. Шепот, скрипение стульев, шелест тетрадей. Все это вызывало опасение.

В детстве я лежал в больнице один. Семь лет было. Так вот там ребята были все старше меня. И мне пришлось быть все время настороже. Они постоянно делали разные пакости. Например, могли ночью измазать все лицо зубной пастой. Я научился чувствовать и не спать, когда ко мне прикасались. Даже если трогали одеяло, под которым спал.

Хорошо, что руки у меня были свободны. Представляю, как справлялись, те, которые были в варежках. Может быть, кто-то и пытался снять, но явных попыток не было. Скорее всего каждый подумал — что я, не смогу неделю выдержать. Вот и приняли все это.

В столовую меня довели. Одна девушка, у которой были варежки, взяла меня за руку, и мы направились на обед.

Она же принесла поднос себе и мне. Девушка ждала, когда я поем. Немного непривычно, но ничего не поделаешь, я приспособился. А вот кормить ее было трудно. Я ничего не видел, и она сначала говорила, куда нести ложку, потом же своими варежками стала направлять себе в рот.

В столовой стоял хохот. Зрячие ржали в голос, и только мы слепые прислушивались и улыбались. Кто-то разлил тарелку, кто-то уронил на пол котлеты. Обед прошел весело.

На лекции, а речь на ней шла о философии, сидели спокойно. Преподаватель, по голосу, мужчина в возрасте, говорил, о том, как развивается человечество, какие опасности подстерегают его, и что хорошего ждет впереди.

Я сидел и слушал его. Честно говоря, повязка надоела. Уже хотелось снять ее. Но внутри я был непоколебим. Не хотелось выглядеть слабаком в глазах девчонок. На это наверно и рассчитан весь курс. На уязвленном самолюбии.

Вечером в дом меня проводила Шура, девушка, которая жила в нашем доме. Странно, мне казалось, что я не смогу уснуть, но сон был очень крепкий. Даже удивительно, давно такого не было.

Мы собирались на зарядку, да с утра еще была гимнастика. Правда, на ней слепые не бегали, только на месте. Глеб, мой сосед, еще в доме сказал, — они что-то подлили в чай на ужине. Все спали, как убитые.

После зарядки и умывания, пошли на завтрак. Сегодня уже было легче. Ко всему привыкает человек.

За эту неделю я насадил кучу синяков и ссадин. Зато научился осторожно ходить, вытягивая вперед носок стопы. А уж есть не глядя… заметил, что вкус пищи стал ощущаться лучше. И еще одно, есть стал меньше. Может быть придумать такую диету для тех, кто хочет похудеть. "Худеем вместе! Ешьте что хотите, ешьте когда хотите. И вы все равно будете худеть!"

Сильно поссорился с Милой соседкой. Дело в том, что мы пили чай, как всегда, в помещении между нашими комнатами. Там стоял чайник с кружками и заварка. Так вот, я пролил на джинсы Милы горячий чай.

Я ощупью шел на свое место, она начала вставать и наткнулась на меня. Собственно, я не был виноват. Но Мила так раскричалась, что поневоле я стал считать себя неправым. Она так громко орала, потому что у нее были закрыты уши. И мне пришлось долго извиняться. Хорошо ее успокоила Шура. А то бы наверно я получил от Милы. Каждый может обидеть слепого.

На шестой день с утра пошел небольшой нудный дождь. Его капанье действовало на нервы. Слышно было, как с крыши потоками бежала вода в бочку. Ходить надо было осторожно, скользко, да еще не видишь ничего. Потом дождь прекратился и вышло солнце. Я его почувствовал кожей лица. Начинаешь понимать, что без солнца на Земле не выжить.

Остались сутки до окончания эксперимента. Все предвкушали свободу чувств и ощущений. Настроение было приподнятое. Как же, завтра днем мы скинем повязки и снова увидим мир, услышим мир, почувствуем мир. А кто любит болтать, тот начнет болтать.

Тяжелоатлет Василий первым обнаружил, что преподаватели и инструкторы исчезли. Их не было нигде. Все кровати аккуратно заправлены. Полотенца висят, где им положено, а людей нет.

Да и хрен бы с ними с преподавателями, но пропали и сторож, и повар, и даже две собаки, что вечно болтались под ногами.

Все собрались в зале. И началось. Сначала громко говорили девушки, потом подключились и ребята. Вскоре все орали. Вопрос обсуждался один — что делать? У всех были разные предложения, от того, что плюнуть на все и ждать, до — плюнуть и идти в цивилизацию.

Среди этого ора послышался тихий женский голос, — а может снять все и на фиг! Сначала на это никто не обратил внимания, потом кто-то подхватил и уже громко заорал, — давайте все скинем! Они же все равно сбежали!

Что тут началось! Все стали срывать с себя повязки и ожесточенно бросать их на пол. Я тоже сорвал повязку и открыл глаза. И что? Да ничего!

Со всех сторон слышалась ругань. Странно, но сильнее всего ругались девчонки. Хотя повязки были скинуты, но все осталось по-прежнему. Те, кто не видел, так же не видели, хотя и глаза их были широко раскрыты. Глухие не слышали, их затычки валялись рядом, но ни звука до них не доносилось. Те, кто сняли большие варежки, их пальцы были открыты, но не работали. Они не сгибались, они не слушались. Те, кто освободил свой рот, не могли говорить. Их выпученные глаза, их мычание вводили в истерику остальных.

Все это я, конечно, не видел, но по звукам прекрасно понял.

Минут десять творилось это безобразие. Потом потихоньку все успокоились, уселись на лавки и замолчали. А о чем говорить? Наверно задумались — остаточный синдром, всё пройдет. Время от времени кто-то пытался что-то сказать, выставленные лопатками кисти рук пытались согнуться, протирались глаза, прочищались уши. Но всё было бесполезно.

Со мной сидела Шура, моя соседка. Она и рассказывала мне, что вокруг делалось.

Один парень начал умничать, потом я по голосу понял — это был наш Глеб. Он сказал, что понял, как они это сделали. Они опоили нас снотворным, и во сне закодировали. Вот поэтому сейчас никто не может снять виртуальную повязку или затычку.

Снова все стали кричать. Одни не верили, другие обзывали инструкторов, третьи просто страшно ругались.

Постепенно вся толпа разделилась на две группы. Первая говорила, что надо подождать до завтра. Вторая — что надо добираться до деревни, а там в город. Начали искать свои телефоны, чтобы позвонить. Пытались попасть в штаб. Но когда стали ломать двери, раздался громкий голос из скрытых динамиков: — Немедленно прекратите! Вынуждены будем применить газ!