Маловероятное. Эпизод 6: Тёмные искусства...

Едва за её матерью закрылась дверь, Энджела внезапно повернула голову, глядя поочерёдно то на Гермиону, то на Снейпа. Именно что глядя — её глаза двигались, как у зрячего человека, несмотря на то, что крохотные точки зрачков посреди белёсой радужки не оставляли сомнений в её слепоте. Она ловко встала из кресла-качалки и подошла к ним, обходя вокруг, осматривая со всех сторон. Гермиона едва смогла подавить в себе желание поворачиваться вместе с ней: противоестественный зряче-незрячий взгляд заставлял чувствовать себя неуютно и инстинктивно не давать зайти себе за спину. Наконец, словно составив какое-то мнение об обоих, Энджела коротко кивнула и улыбнулась.

— Теперь я знаю, что вы — те, кто мне нужны. Фатальные ошибки, что вас ждут, будут не со мной и не скоро. И вы искренне хотите мне помочь.

Она не голосила, предсказывая несчастья всем без разбора, как Сибилла Трелони. Но от одного этого «фатальные ошибки, что вас ждут» на Гермиону пахнуло холодом. Вот как оно выглядит, настоящее прорицание — будто кто-то прошёлся по твоей могиле. Теперь она лучше понимала странное поведение миссис Джонс, но в отличие от неё потакать своим страхам не собиралась.

Они со Снейпом едва ли не час бились с диагностическими заклинаниями, пытаясь найти остаточные следы проклятия. И всё это время Энджела безропотно стояла посреди комнаты, окружённая маревом световых следов от заклинаний. Пару раз она пыталась заговорить то Снейпом, то с Гермионой, но Снейп сразу же прерывал её, мотивируя тем, что это мешало ему сосредоточиться. Постепенно даже Гермионе начало казаться, что он ведёт себя чересчур грубо, и она решила хоть как-то успокоить девушку:

— Не волнуйтесь, профессор Снейп не очень разговорчив, зато он — лучший. Он непременно найдёт, что с вами. Честно.

Энджела улыбнулась и кивнула, не решаясь снова подать голос. Наконец, Снейп устало опустился в кресло:

— Спасибо. Извините, что так долго…

И надолго погрузился в угрюмое молчание. То ли всё было слишком серьёзно, то ли диагностика ничего не показала. Гермиона не могла сказать точно, поскольку как минимум половину заклинаний видела в первый раз. Энджела, снова устроившаяся в кресле-качалке, видимых признаков тревоги не показывала. У неё вообще было фантастическое самообладание, у этой девушки, которая вполне возможно могла скоро умереть и даже неизвестно от чего.

Наконец, Снейп собрался с какими-то мыслями и произнёс:

— Где вы бывали в последний месяц? Постарайтесь вспомнить всё, особенно места, которые посещаете регулярно или, наоборот, заходили только один-единственный раз. Мисс Грейнджер всё запишет.

Он кивнул Гермионе, и та поспешно полезла в сумку за пергаментом и прыткопишущим пером. «Значит, он не нашёл никаких следов наследственного проклятия и никакой метки стороннего воздействия. Следующий этап — узнать, контактировала ли она с проклятыми вещами и если да, то где».

— Я постараюсь, но… — Энджела казалась удивлённой. — Что если я что-нибудь забуду? Вы могли бы просто извлечь это из моих воспоминаний…

— Нет!!! — резко прервал её Снейп раньше, чем она закончила говорить.

Не успела Гермиона удивиться его резкой отповеди, как Энджела понимающе улыбнулась:

— Вы не хотите знать своё будущее. Да и не только своё. Вообще — будущее.

Она резко подняла голову — и их глаза встретились. Совершенно чёрные и абсолютно белые. Глядящие с какой-то рассеянной беспредметной ласковостью — и напряжённые, тревожные, недоверчивые. Так акробат, перевернувшись в воздухе, сцепляет руки с другим, повисшим на трапеции. Так входят друг в друга куски головоломки, скрепляясь в неразрывный замок. Взгляд-приглашение, взгляд-вызов. «Ведь она наверняка знает, что он не сможет устоять перед искушением разглядеть то, что видит она», — думала Гермиона, не решаясь прервать этот безмолвный диалог, но с всё большей тревогой переводя взгляд с Энджелы на Снейпа и обратно. Наконец, Снейп отвёл глаза. Первым!

Тяжело и прерывисто дыша, словно выдержал тяжёлую борьбу с самим собой и едва сумел пройти по краю пропасти:

— Записывайте, Грейнджер!

И он начал диктовать адреса, один за другим, без паузы и перерыва: дом, университет, библиотека, длинный список магических кафе, два кинотеатра, парк. Негусто. Ни одного частного дома, кроме того, в котором они находились сейчас. Ни одного отеля. Похоже, Энджела вела уединённую жизнь, поделенную между домом, работой и встречами с отцом.

Едва Гермиона закончила, Снейп ловко отобрал у неё список и, сложив пергамент вчетверо, запихал себе в карман.

— А что насчёт последних двух недель? — спросил он Энджелу, избегая снова смотреть ей в глаза.

Та нахмурилась, выглядя разочарованной, словно вопрос был вовсе не тем, что она ожидала.

— С тех пор, как последствия проклятия усилились, — она показала на своё лицо и волосы, — я не выходила. Так что последние две недели я сижу дома.

Энджела попыталась сказать это легко, но последние слова всё равно прозвучали жалобой. Она резко, импульсивно качнулась в кресле, отводя глаза от них в сторону окна, за которым уже начинали зажигаться вечерние огни и яркие гирлянды — люди готовились к Рождеству. Бледные губы сжались в упрямую линию.

— Неприятно, когда водят за руку? — понимающе заметил Снейп.

Она встрепенулась и повернулась к нему с улыбкой:

— Что? О нет! Это всё мама: она думает, люди разбегутся, едва меня увидят. А я могу гулять и одна, если захочу. Я же вижу ауру, — она протянула ладонь с растопыренными пальцами практически к его лицу, как будто ощупывая какую-то воображаемую преграду между ними. Её пальцы были в нескольких сантиметрах от его лица и волос, но не касались их, как бы она не взмахивала ладонями. — Это довольно точная штука, правда?

Энджела радостно рассмеялась. Её тонкие руки сплетались и расплетались потревоженными озёрными водорослями. Снейп слегка подался назад, отклоняясь от их беспорядочного мельтешения:

— Прекратите, пожалуйста! — попросил он, протягивая вперёд руку, как будто закрываясь.

— Ап! — обе ладони схлопнулись вокруг его руки и сжали её в пальцах. — Поймала!

Она пробежалась пальцами по его ладони, ощупывая линии. Её лицо, еще мгновение назад такое весёлое, неожиданно стало серьёзным и сосредоточенным, почти печальным. Энджела молчала, глядя на него как будто с удивлением, словно сама не могла поверить в то, что видела. Наконец, она тихо пробормотала:

— Какая странная судьба… и какая хрупкая. Сделай, что можешь, Северус, но не вини себя, если не получится. И не вини себя за чужие решения. Обещай.

В ответ на это Гермиона ждала чего угодно. Резкости. Сдержанной формальной благодарности и сухого «а теперь вернёмся к нашему делу». Но чего она не ожидала, так это молчания. Смущённого молчания, словно Снейп был застигнут врасплох и теперь не знал, что сказать. Медленно-медленно, он положил ладонь на ладонь Энджелы и бережно разжал её пальцы.

— Я постараюсь, — неожиданно мягко ответил он, выпуская её руки из своих и укладывая их на подлокотники кресла. — Не думаю, что читать мою судьбу — подходящее занятие в твоём состоянии, Энджела. Так или иначе, я действительно сделаю всё, что смогу. Мисс Грейнджер! — совершенно другим тоном продолжил он. — Пожалуйста, пока я проверю некоторые из адресов в списке, сводите мисс Джонс в Хогвартс, попросите у Хиппо боггарта и сделайте пробу Степлтона.

* * *

Гермиона злилась. Нет, разумеется, она была предельно предупредительна с Энджелой и следила, чтобы та нигде не споткнулась или не поранилась. Гермиона была чрезвычайно вежлива с Хиппопотомонстросесквиппедалиофилусом, а в искусстве произнесения его имени без запинок так и вовсе достигла невероятных высот. Она безупречно провела пробу Степлтона, хоть и делала это в первый раз в жизни. Но внутри у Гермионы нарастало и копилось раздражение.

Энджела Джонс казалась ей… беспардонной. Какой-то удивительно нахальной, самоуверенной и невежливой. Гермиона затруднялась сказать, в чём было дело: то ли в не сходившей с лица Энджелы улыбке, то ли в странном, знающем взгляде — но Гермионе сложно было отделаться от ощущения, что эта бледная как привидение девушка видела её насквозь. Все комплексы, все мелкие секреты, победы и поражения, мечты и разочарования, дни и ночи. И что это забавляло Энджелу и вызывало какое-то холодное любопытство, будто она была не на год, а на много столетий старше Гермионы. Где-то в глубине жемчужно-белых незрячих глаз ей мерещились насмешка, понимание и ответная враждебность.

— Мне надо испугаться, когда я его увижу? — спросила Энджела, с интересом поглядывая в сторону ящика с боггартом. — Или просто стоять и ждать, что он сделает?

— Как хотите, — пожала плечами Гермиона. — В этом и смысл пробы: проверить, как вы отреагируете — как сквиб, как маг или… нечто другое.

— Нечто другое? — усмехнулась Энджела. — Какое прелестное определение! И чья же это была идея?

Вроде ничего особенного, но откуда ощущение, что Энджела её подначивала?

— Вы сами прекрасно знаете, что это идея профессора Снейпа, — сухо пояснила Гермиона. — Если бы вы были волшебницей, на вас быстрее бы заживали синяки и ссадины, и вы бы лучше колдовали. Если бы продолжали быть сквибом, у вас не было бы магических способностей. Нам надо понять, на что идёт ваша магическая энергия, куда она исчезает…

— А знаешь… — снова блаженно улыбнулась Энджела. — Когда я колдовала с отцом, у меня всё получалось. И царапины заживали как на собаке. А потом оно всё ушло, всё ушло… как моя красота, — она сердито нахмурилась, как ребёнок, видящий кошмарный сон, и принялась ощупывать своё лицо. — Я была очень красивой, Гермиона! Правда, очень. Скажи, какая я сейчас? Я красивая?

С тем же успехом можно было бы спросить, греет ли лёд. Мертвенно-бледное бескровное лицо, белые плошки глаз и полупрозрачные, как тонкая леска, волосы. Хотя, присмотревшись к Энджеле внимательнее после её странного вопроса, Гермиона поняла, что та имела в виду, говоря «очень красивая». Энджела была выше её на полголовы, стройная, с хорошей фигурой. А если приглядеться к застывшим чертам, можно было заметить, что они вполне правильные. Жуткой её делала не внешность, а что-то потустороннее, сквозившее во всём её облике.

— Я не разбираюсь в женской красоте, но… Да, думаю, что да, — наконец выдавила из себя Гермиона.

И снова медленная улыбка и взгляд куда-то вниз, как будто смущённый или скрывающий тайну. А потом тихое, словно померещилось:

— Врёшь.

— Что, простите?

— Ты говоришь неправду, маленькая героиня большой войны, спасительница мира от объятий тьмы. Я тебе не нравлюсь. Ты смотришь на меня с ужасом, это чувствуется в каждом твоём движении, — она подняла на Гермиону свой переливчатый жемчужный взгляд и слегка прищурилась. — А вот он не соврал.

— Кто?

— Северус. Я задала ему тот же вопрос. Мысленно.

И снова в сканирующем, продирающем до костей взгляде любопытство и наивность пополам со скрытой насмешкой. «Она назвала его по имени, — почему-то промелькнула мысль. — Нет, она и со мной так делает, но она назвала его по имени. И он даже не возразил!» А за этой мыслью последовала другая, ещё более нелепая: «И что же он ей ответил? Да или нет?»