Маловероятное. Эпизод 6: Тёмные искусства...

Однако пытаться выбрать что-то конкретное, когда вокруг столько вариантов — задача не из простых. Гермиона ходила туда-сюда, прикидывая, что же в этой мрачной голове может быть достаточно оптимистичным, чтобы смыть горькое послевкусие предыдущего воспоминания. Она было совсем решила бросить это занятие и уйти, как вдруг увидела его: это зеркало казалось живым, дышащим, такое таинственное и переменчивое мерцание от него исходило. А кайма света вокруг была какого-то совсем странного, золотистого цвета. Ничего более мощного и притягательного себе и представить было нельзя. Гермиона уже практически протянула к нему руку, когда…

— Видно, я зря понадеялся, что у вас хватит разума и… такта! — чтобы не лезть ни в своё дело.

Голос Снейпа раздался у неё над самым ухом, а в плечо мёртвой хваткой впились его пальцы. Он протащил её сквозь коридор так быстро, словно не шёл, а летел, не касаясь ногами пола. Гермиона перебирала ногами, цепляясь за какие-то ступеньки, половицы и пороги и думая только о том, чтобы устоять на ногах. Потому что, если бы она упала, у неё не было никакой уверенности, что Снейп не потащил бы её волоком, как тех средневековых преступников, которых привязывали за ногу к хвосту лошади.

— Вы! — буквально прошипел Снейп, выпуская её руку и швыряя Гермиону в кресло. — Что вы себе позволяете?

— Я не… — попыталась было оправдаться она, но он даже не стал слушать:

— Чушь! Неужели вы думали, что я не следил за вами всё это время? Что я не замечу, как вы разгуливаете по моим воспоминаниям?!

Он опёрся на подлокотники кресла и навис над Гермионой, приблизившись почти вплотную. Глаза Снейпа сверкали такой ледяной яростью, что, казалось, могли заморозить на месте. Ненависть в его взгляде была настолько сильной, что Гермиона даже не с ужасом, а с какой-то ватной томительной обречённостью поняла, что этот человек мог сделать с ней всё, что угодно — и рука у него не дрогнула бы.

— Я дал вам возможность потренироваться, проявить себя, а вы… — он коротко выдохнул сквозь зубы и резко выпрямился, расхаживая по комнате. Мантия вздувалась за его спиной чёрными всполохами. — Вы хоть понимаете, с кем связались?

Он резко остановился и склонил голову набок, оценивающе и недобро глядя на Гермиону:

— Я ведь могу вас уничтожить, — вкрадчиво прошипел он и усмехнулся, как будто такая перспектива доставляла ему удовольствие. — Распылить личность изнутри! Стереть каждое воспоминание! Я могу заставить вас забыть всё… даже как дышать. Или… — он улыбнулся чуть шире и еле заметно провёл языком по нижней губе. — Я могу найти ваше худшее воспоминание, самый чёрный день и час и запереть в нём ваше сознание навсегда.

Самый тёмный час? О, Гермиона прекрасно знала, что это было бы за воспоминание. Она тщетно пыталась об этом не думать и ничем не показывать, что испугалась, но и сама понимала, что получается отчаянно плохо. Её била крупная дрожь, а на глаза сами собой наворачивались слёзы. Только не это. Ни в коем случае. Только не тот день, когда…

— Я больше не буду!

И всё-таки она расплакалась. Бурно, задыхаясь и всхлипывая, скорчившись в кресле едва ли не в позе эмбриона.

— Я больше не буду! Никогда. Никогда.

Повисло тяжёлое молчание. Гермиона не решалась поднимать взгляд на Снейпа, но вся обратилась в слух. И когда спустя время он еле слышно ответил, различила каждое слово:

— Я хотел бы услышать не это.

— П-простите меня. Пожалуйста!

— И не это.

Голос Снейпа звучал странно: устало и как будто немного грустно. Словно он больше не сердился на неё, но о чём-то сожалел. От удивления Гермиона впервые решилась поднять на него взгляд: Снейп прислонился к подоконнику и смотрел выжидающе. Как… экзаменатор, уже готовый разочароваться, но ещё сохранявший небольшую надежду, что этот студент будет умнее предыдущих. Гермиона невольно вспомнила тот урок, после которого она попросила научить её легилименции:

— Кстати, а почему вы были так строги с этой девочкой?

— Она слишком любит Тёмную магию.

Гермиона не удержалась и прыснула:

— И это вы говорите?

— Кто не хочет узнать больше, у того нет мозгов, — огрызнулся Снейп. — Но кто хочет пустить опасные знания в ход… — без всякой надобности, просто потому что «любопытно» — у того нет не только мозгов, но и сердца.

Гермионе показалось, что она поняла:

— Я больше не буду пользоваться этим умением из чистого любопытства, без надобности или без прямого разрешения. И… не буду применять легилименцию против своих, — выпалила она единым духом.

Снейп суховато усмехнулся:

— Как жаль, что Дамблдор в своё время не придерживался последнего принципа. И как, мисс Грейнджер, я с вашей точки зрения вхожу в число «своих»?

Он испытующе на неё посмотрел. Гермиона вернула ему такой же взгляд.

— Вы мне скажите.

— До тех пор, пока вы будете помнить, что в мои дела без разрешения лучше не соваться.

Кажется, она прошла этот экзамен. И всё-таки он не смог не подпустить последнюю шпильку. Это было обидно, как щелчок по носу. Но… что же, вполне справедливо. Он как никто другой имел право на неприкосновенность своей жизни. Гермиона коротко и торжественно кивнула. И он кивнул ей в ответ, словно скрепляя негласный договор.

— Что ж, а теперь нам пора, — без перехода заявил Снейп, вставая и оглядываясь. — Показывайте, как отсюда выбираться.

* * *

Гермиона растерянно огляделась. До сих пор она была уверена, что Снейп просто выкинул её из своего сознания и вернул их обратно в свой кабинет. Но теперь до неё вдруг дошло, что окно за спиной Снейпа было не готическим, а вполне современным. И главное — в него лился свет дня, хотя, когда они садились проверять работы, зимний вечер уже давно вступил в свои права. Кресло, в котором устроилась Гермиона, было обито не тёмной скрипучей кожей, а плюшем, серо-сизым плюшем с узором из крупных цветов и «турецких огурцов». Гермиона огляделась. Это была её детская, комната в доме родителей. И выглядела она также, как много лет назад, хотя Гермиона точно знала, что новые жильцы сделали капитальный ремонт…

— Где мы?

— Вы хотите сказать, что вам неизвестно это место? — с заметной тревогой в голосе переспросил Снейп.

— Я, — она судорожно сглотнула. — Я, разумеется, знаю эту комнату. Но это невозможно! Как мы здесь оказались?

Снейп презрительно хмыкнул:

— Это не настоящая комната, а проекция в вашем сознании. Мы в вашей голове, мисс Грейнджер, — и добавил, отвечая на её невысказанный вопрос: — Я просто выгнал вас тем же путём, каким вы пришли. А через открытую дверь можно пройти в обе стороны. Значит… — он критически осмотрел помещение, — это и есть ваша «точка входа», место, из которого вы совершаете вылазки в чужие сознания? Что это за комната?

— Моя детская.

— Даже так? — он иронически усмехнулся. — Что ж, вполне типичный выбор места силы… «Дом, милый дом». Надеюсь, это его самая ранняя проекция? — он подошёл к полке с игрушками и тронул за ухо большого плюшевого кролика. — Было бы печально узнать, что вы до семнадцати лет жили, окружённая искусственными зверями и магловскими сказками…

И этот человек ещё укорял ей за то, что она влезла ему в голову? Или это просто месть? Гермиона, вспылив, вскочила с кресла и отобрала у него кролика, усадив его обратно на полку.

— Естественно, это моя комната из прошлого. Мне было лет шесть или восемь, — сухо ответила она. — Вы так и собираетесь комментировать всё, что увидите в моей голове?!

— Ну разумеется, — Снейп казался удивлённым её гневной отповедью. — Если я всё ещё учу вас легилименции, то мой долг как учителя проверять домашнее задание. В данном случае — оценить, как вы организовали своё сознание перед контактом. Так где точка выхода? Это далеко отсюда?

Её сердце, подпрыгнувшее было при словах «учу вас легилименции» («Он будет продолжать меня учить!») моментально упало, когда он спросил про «точку выхода». Гермиона попросту не знала, о чём он говорит. И это было скверно. Она не представляла, как сказать об этом Снейпу, но это и не понадобилось: верно оценив растерянное выражение её лица, он досадливо выдохнул и опустился на подлокотник другого кресла.

— Замеча-а-ательно! — протянул он, подперев рукой подбородок. — Грейнджер, я вас не узнаю! С каких пор вы перестали читать книги? Я же дал вам пособие. Там это описано чёрным по белому: точка входа, точка выхода, организация внутреннего пространства, борьба со страхами…

— Я отрабатывала каждый блок по порядку, — пожала плечами Гермиона. — В первых трёх главах этого не было.

Снейп упёрся взглядом в противоположную стену. Выражение его лица было таким, что покройся стена вдруг трещинами или рассыпься мелкими осколками — Гермиона бы не удивилась. Наконец, он перевёл на неё укоризненный взгляд:

— В предисловии же сказано, что если вы раньше никогда не занимались окклюменцией, начинать надо с последних пяти глав и приложений!

— Но, — попыталась оправдаться Гермиона, — откуда я могла знать? Я никогда не читаю предисловий, они обычно скучные и неинформативные: обращение автора к читателю, обращение издателя к читателю… Кому вообще пришло в голову делать учебник так, что читать его надо задом наперёд?

Снейп тяжело вздохнул и устало прикрыл глаза, прижав большой и указательный палец к переносице. После паузы, которая длилась ровно столько, чтобы Гермиона в полной мере успела осознать себя идиоткой, он, не открывая глаз, тихо произнёс, обращаясь к ней:

— Скажите Грейнджер… Вот если я сейчас отвечу «я совсем забыл, что вы маглорождённая», вы опять будете вопить? — он снова замолчал ненадолго, а потом продолжил. — Но как, как я ещё должен относиться к тому, что вы с удивительным упрямством и невежеством игнорируете традиции магов? Могли бы познакомиться, хотя бы ради спортивного интереса…Этот учебник, — повысил он голос, — перепечатка трактата «Защита и нападение» за авторством Морин Соммерхейз, восемнадцатый век. На тот момент каждый, — понимаете: каждый! — ученик Хогвартса владел начальными познаниями в окклюменции уже к первому курсу. Потому что ни один родитель не отправил бы своих сына или дочь в школу на другой конец страны, не зная, что их ребёнок в полной мере защищён. А вот легилименцию учили уже совершеннолетние, семикурсники. Последние разделы были нужны просто на всякий случай — ведь в школе всегда могли оказаться дети, чьи родители оказались не в состоянии позаботиться о них должным образом: дети сумасшедших, преступников, сквибов…

— Магглов… — в тон ему продолжила Гермиона.

Он открыл глаза и посмотрел на неё, как на совсем безнадёжную:

— Восемнадцатый век, Грейнджер. История магии. Дети.

— Закон об «эльфийских подкидышах»?

— Ну наконец-то, — фыркнул Снейп. — Маглорождённых с детства воспитывали в приёмных магических семьях, чтобы дети во время стихийный выбросов магии не нарушили Статут и не привлекли внимания церковников… Что касается учебника, то поскольку трактат Соммерхейз — классика, издатели по традиции печатают его в неизменном виде. Из уважения. Всё, что они могут себе позволить — предупредить читателей в предисловии. Читайте предисловия, Грейнджер. Поверьте, они не скучные. Нет ничего интереснее того, что однажды может спасти вам жизнь.