Лимон на снегу

Мир свернулся в точку и погас, как изображение на телевизоре с кинескопом. Секунд на десять начался «белый шум». Лицо ужалили мириады мелких холодных укусов. Перед глазами закружили тысячи снежинок, сплетающихся в тугие струи пурги. На мгновение показалось, что он на севере, но знакомые здания дали понять, что он в родном селе. Снега много, даже очень. Кир ошарашенно осмотрелся по сторонам и никак не смог сориентироваться. Снег — редкое явлением в этих краях, зимой температура редко опускается ниже пяти. Щупальца холода пробрались за воротник и рукава и погнали стаи мурашек по всему телу. Клубы пара изо рта перекрыли обзор. Сделав пару шагов, чуть не упал. Толстый покров снега, выше колена, затягивает ноги не хуже мокрого песка. Высоко поднимая колени почти до пояса и помогая себе руками как при плавании, Кир все же добрался до ближайшего здания. Серая одноэтажная коробка закусочной выглядит заброшено. От мороза витринное окно, заменяющее переднюю стену кафе, полностью покрылось узорчатым слоем льда. Дверь поддалась с трудом, металлические петли смерзлись от холода.

Внутри темно и ничуть не теплее чем снаружи. Тусклый свет с улицы отвоевывает у темноты лишь малую часть зала. Постояв несколько секунд, чтобы глаза привыкли к темноте, Кир добрался до выключателя и попытался включить свет. Щелчок. Ничего. Еще пара переключений для уверенности. Все равно ничего. Только сейчас обратил внимание на холодильник, стоящий у кассы кафе — молчит. Нет электричества. Решив проверить, есть ли кто-то в здании, двинулся к двери за стойкой, но на полпути споткнулся и больно упал на пол. Дорогу перегораживает бесформенная куча тряпья, частично скрытая мраком. Не вставая, Кир подобрался поближе и тут же отпрянул назад. Среди курток и телогреек, шапок и косынок, одетых друг на друга, проглядывалось синее окоченевшее лицо. Нос трупа почернел, челюсть перекошена, словно застыла в крике. Кир как можно быстрее подскочил на ноги и выбрался наружу. Вокруг никого, не единой живой души, улицы обезлюдили и напоминали заброшенную полярную станцию из фильма «Нечто».

В окне амбулатории через дорогу промелькнул тусклый огонек, словно от свечи. Лесной не понял, увидел он его на самом деле или ему показалось. Спустившись по ступеням, двинулся через улицу, удовлетворить свое любопытство, переборовшее страх. На полпути зацепился ногой об предмет, скрытый под белой периной, и со всего хода рухнул в снег. Дыхание перехватило. Лицо обожгло, он инстинктивно зажмурился. Холод отступил так же внезапно, как и нахлынул. Открыв глаза, Кир увидел все тот же салон автобуса и запотевшее окно с рисунком. Старухи нет, но в воздухе еще висит запах лимона.

Потерев лицо, немного оклемался. Подобные приступы не в новинку, первый случился в три года, но привыкнуть к ним не получалось. Каждый раз видел короткие отрывки будущего, как знак или предупреждение. Зачастую события в видениях были не существенны: поездка в школу будет напрасна, так как там отключили свет; в магазин идти бессмысленно, хлеб уже разобрали; школьный автобус сегодня не приедет — полетел двигатель. Каждое несло в себе предупреждение, незначительное, но облегчающие жизнь. Сегодняшнее вызвало в нем страх, оно не предупреждало, а кричало о необратимой катастрофе. Зима, уже стоящая на пороге, преподнесет сюрприз, к которому никто не готов. Стрелки термометров упадут намного ниже обычного. Водопроводы, отопление, энергосети в районе не рассчитаны на такие морозы и просто не выдержат. Если отключат электричество и газ, саманный дом Лесного промерзнет за час, обрекая на верную смерть. Необходимо закончить и запустить «Лимон» во что бы то ни стало. Только его изобретение, над котором работает два года, может спасти от надвигающейся беды. Увиденное подстегнуло, отметая все обыденные дела на задний план, заставляя уйти с головой в работу над «Лимоном».

Автобус остановился возле остановки. Шипение компрессора вернуло в реальность. Привычный маршрут: остановка — магазин — дом. Грузная женщина в белом переднике узнала сразу и принялась снимать с полок продукты. Гречка, рис, тушенка, сахар, масло. Неизменный набор продуктов. Кир протянул две купюры в десять тысяч рублей. Отсчитав сдачу, продавщица передала пакет и проводила необычного покупателя взглядом. Малец всегда ее немного пугал, особенно взгляд — не ребенка, а старика.

От центра до дома около километра, но его маршрут длиннее — старался обходить оживленные улицы. Сегодня слишком торопился и пренебрег безлюдным маршрутом. Привычно скрипнула калитка. Мама, как всегда, молча сидела перед телевизором. Не обернулась на звуки в прихожей и вообще не отреагировала на возвращение сына. Последние несколько лет она находится в состоянии, близком к катотоническому ступору. Самостоятельно совершала лишь элементарные действия, которые у людей записались в подкорку: поесть, сходить в туалет, принять душ. Как кукла на механическом заводе, без эмоций, слов и контакта с внешним миром. Такие же безучастные и стеклянные глаза. Поседевшие волосы, которые ему приходится расчесывать каждый день, придают матери старушечий вид, хотя ей всего немного за пятьдесят. Кир был поздним ребенком, и мать, даже когда она была нормальной, часто принимали за бабушку. На пенсию она вышла рано, работа на вредном производстве помогла, и все свободное время посвятила ребенку, пока была на это способна. С каждым годом ее состояние ухудшалось, она начала забывать элементарные вещи, теряться в доме, постепенно перестала разговаривать. Поначалу было сложно, но отсутствие эмоции помогла справиться с нехваткой материнской заботы, инстинкт выживания заставил приспособиться к самостоятельной жизни. Возможно, если отец был бы рядом, то жизнь была бы легче. Но его не было, ни фотографий, ни писем, ни документов о браке, вообще ничего. Даже в свидетельстве о рождении стоял прочерк. Мама всегда уходила от разговоров о нем, а сейчас и тем более не расскажет.

Холодильник обдал холодом. Уложив продукты на почти пустые полки, Кир разогрел суп из гречки и тушенки. Готовил сам, поэтому блюда были просты и бесхитростны. Накрыл на стол торопливо, мысленно уже давно был в своей лаборатории. Усадил маму на стул и вставил в руку ложку. Медленные автоматические движения и отрешенный взгляд в никуда. Один в один механическая кукла из бродячих цирков начала прошлого века. Последний год он начал одевать ей детский передник, устал перестирывать заляпанную едой одежду. Много раз пытался приучить ее есть самостоятельно, но все попытки потерпели фиаско. Обеды, завтраки и ужины превратились в ритуал: посадить, накормить, умыть. Себе сделал два бутерброда — обычный хлеб с маслом и сахаром, треугольник молока — запить сухомятку. Все мысли крутились вокруг «Лимона». Сроки поджимают, видение может сбыться в любой день. Управившись, уложил маму на диван перед телевизором и отправился на задний двор.

Небольшой сарай, оббитый снаружи посеревшими досками, не привлекал внимания и больше походил на коровник. Кир открыл амбарный замок. Щелкнул выключатель, и под потолком загорелись два ряда люминесцентных ламп. Внутри сарай больше походит на цех по производству электроники, чем на сельскую хозпостройку. По правой стороне тянется длинный верстак, собранный как паззл из небольших кусков нержавеющей стали, заставленный устройствами и приборами, похожими на радиолокационные. Слева — деревянные стеллажи, заваленные деталями, катушками и емкостями с непонятым содержимым.

Лабораторию Кир начал делать несколько лет назад. Стройматериалы тащил с территории заброшенного военного дома отдыха. Много полезного он набрал в школе: лаборатории физики и химии упразднили, оборудование перенесли в сарай на отшибе, куда он и захаживал. Колбы, реагенты, приборы, все, что могло пригодиться в опытах.

В дальнем конце сарая, возвышаясь почти под потолок, стоит «Лимон». По сути это реактор на основе управляемого термоядерного синтеза. Годы кропотливой работы и собирательства. Каждую запчасть тщательно искал, подбирал и подгонял. Что-то пришлось заказывать у местных слесарей, что-то делать самому. Почти все свободное время и крохи сэкономленных денег уходят на него. В центре, между большими магнитными катушками, прозрачная вакуумная камера. В ней должна протекать термоядерная реакция в облаке раскаленной плазмы, удерживаемом в безопасном расстоянии от стенок за счет магнитного поля. Проблему с питанием электромагнитов Кир решил, запустив излишнюю энергию по вторичному контуру, сделав что-то вроде замкнутого кольца. Но вот стабильную реакцию никак не удавалось получить. Через несколько секунд после старта работа реактора выходила из-под контроля и плазменное облако либо исчезало, либо приходилось принудительно гасить, чтобы избежать разрушений.

Мозг выдавал новые варианты: заменить топливо для реакции, попробовать с магнитным полем. Раньше им двигало только любопытство, но теперь включился инстинкт выживания, и работа закипела с новым темпом. Работы много, а возникшее ограничение по срокам подгоняет. Включил кассетник «Весна», и электронные мотивы Клауса Шульце заполнили все пространство минилаборатории. Музыка действовала на него так же, как и рисование на парте, отгораживая от реальности и помогая сконцентрироваться. Воздух наполнился запахом озона, волосы встали дыбом от статического электричества. Каждый раз, когда Кир уходил с головой в процесс, он забывал о времени, лишь будильник сообщал о том, что необходимо покормить маму или заканчивать работу. Будильником он был только по функции, по сути это был таймер, подключенный к одной из ламп на потолке, начинающей моргать в установленное время. Сегодня Кир проигнорировал настойчивое мерцание. Все попытки получить стабильную работу венчались неудачей. Забыл даже о бутербродах. Другой человек уже вышел бы из себя, но отсутствие эмоций шло на пользу. Сохраняя монументальное спокойствие после каждой неудачной попытки, начинал эксперимент с начала, тщательно записывая каждый шаг.

Отвлекли только начавшие слипаться от усталости глаза. Мочевой пузырь готов лопнуть, и Кир все же решил сделать перерыв. Открыв дверь, никак не ожидал увидеть рассветное небо. Быстро пробежал по покрытому инеем двору и юркнул в дом. Настенные часы показывают пятнадцать минут седьмого. До школьного автобуса полчаса. Покормить маму, принять ванную, собраться — минимум час. Прокрутив в голове цепочку событий и выкинув наименее важные дела, спешно переоделся, быстро сообразил завтрак и уже через двадцать минут выбежал из дома, на ходу застегивая куртку. Живот предательски урчит, напоминая о том, что ел еще вчера, но Кир просто игнорирует требования своего организма. Утренний воздух клубами пара вырывается из рта, затрудняя и так плохую видимость в предрассветном сумраке. Силуэт остановки, фигуры людей кутающихся в куртки успокоили — автобус еще не ушел. Шум уставшего двигателя, скрип тормозов, шипение компрессора и холодный дерматин сидений. Лесной отчужденно посмотрел в окно, стараясь максимально отгородиться от происходящего в автобусе. Рядом взгромоздился толстый мужчина со стойким перегаром и запахом немытого тела. Посмотрев на ребенка, мужчина сильнее сдвинулся к окну, почти придавив мальчишку к стеклу, сцепил пальцы на животе и засопел. Кир равнодушно окинул взглядом соседа, чуть поерзал, стараясь сесть удобнее, и отвернулся.