Карандаш и уголь

***

— Привет, Алиана, — поздоровался я с некоторым удивлением. На сегодня записи не было, и я рассчитывал провести день в приятной праздности.

— Здравствуйте, Михл, — вежливо присела девушка. Отчества здесь есть, но обращаться по ним не принято, и мое имя «Михаил» все упорно сокращают до привычного местным «Михла».

— Неужели снова? Насколько я помню, лечение прошло весьма успешно.

— Совсем крошечный прыщик! — улыбнулась девушка. — Ерунда. Помню, вы предупреждали…

— Да, у тебя высокий гормональный баланс, это пройдет само. Но, если хочешь, можем повторить сеанс. Бесплатно, по гарантии.

— Ну что вы, Михл! Я могу заплатить! Вы, кажется, единственный, чье лечение работает. Мои подруги обращались к другим электротерапевтам — только хуже стало!

— Увы, не все мои коллеги одинаково добросовестны… — очень сильно приукрасил ситуацию я.

Мода на «лечение электричеством», захлестнувшая в прошлом году город, породила толпы откровенных шарлатанов, спешивших заработать. Любое устройство с проводами и лампочкой выдавалось за чудодейственный агрегат, избавляющий от хворей. К счастью, городской уклад на этот счет строг, лечить что-то серьезное без лицензии нельзя, но косметология под лицензирование не подпадает, и жуликам раздолье. Я, признаться, тоже не вполне честен с клиентами, но я не беру денег, если нет результата. А он есть.

— Вы мне так помогли, Михл! — щебечет Алиана, устраиваясь в кресле. — Эти прыщи были проклятием моей жизни! Отчим терпеть не может прыщи…

— Поздравляю, — кивнул я, опуская к ее щекам катушки аппарата. — Ну, где твой прыщ?

— Вот же он! Смотрите ближе! Еще ближе! Вот, рядом с носом…

Я наклонился к ее лицу и действительно разглядел крошечный прыщик рядом с крылом носа. Даже не прыщ, а закрытый комедон без признаков воспаления. Говорить не о чем.

— Это не требует отдельного сеанса… — начал я, но Алиана внезапно обхватила мою шею руками, притянула к себе и попыталась поцеловать.

Я растерялся, и вышло неловко — девушка чмокнула меня в угол рта прежде, чем я отстранился.

— Что за глупости, юная леди? Я тебе в отцы гожусь. Плохая идея для такой молодой барышни — приставать к старикам. Ради этого ты сегодня пришла?

— Нет. Включайте свою машину!

— Тебе не нужен сеанс.

— Я же сказала, что заплачу! Вам что, жалко?

— Нет, не жалко, — я включил установку, она загудела катушками и заморгала лампами. — Вреда от лишнего сеанса не будет.

— Жаль, что вы не соглашаетесь свести веснушки… — вздохнула Алиана.

— Я уже объяснял, что это не болезнь, а особенность твоей кожи. Чтобы убрать веснушки, потребовалось бы очень глубокое вмешательство в биохимию организма и даже его генетику. Фиомеланин, который вызывает появление веснушек, регулируется геном эм цэ один эр…

— Хватит, хватит, я поняла, что вы почему-то не хотите. Может, вам просто нравятся женщины с веснушками? Кстати, они у меня не только на лице…

— Не вздумай демонстрировать, — строго сказал я. — Не знаю, что на тебя сегодня нашло, но давай считать, что ничего не было, ладно?

— Как скажете, Михл. Как скажете. А вы закончили мой портрет?

— Почти.

— Тогда я не зря пришла. Заканчивайте!

Алиана откинулась на подголовник кресла, позируя, а я со вздохом достал блокнот. Я довольно слабый художник, если честно. Фотография здесь недалеко ушла от примитивной дагерротипии, портретистов в городе полно, и почти все они лучше меня. В моем случае процесс важнее результата. Но я стараюсь, пытаюсь передать ту сумасшедшинку, которую вижу в глазах у этой девчонки.

Ее устойчивый интерес ко мне слегка пугает, с пациентами всегда есть вероятность импринтинга. Подростки идут регулярным потоком, обеспечивая заработок, покрывающий мои более чем скромные потребности. Разовые визиты — пришли, отсидели сеанс, дождались результата, оплатили. Алиана же стала приходить регулярно. У нее действительно проблемная кожа — тонкая, светочувствительная, склонная к воспалениям, а также высокий гормональный уровень, что способствует гиперсекреции. Однако двух сеансов было достаточно — проблема ушла. В отличие от Алианы, которая возвращается снова и снова. Сидит, болтает, требует, чтобы я ее рисовал. Я далек от того, чтобы вообразить романтические мотивы. Этой весьма неглупой, наблюдательной и сообразительной юной леди от меня что-то очень нужно. Как бы не раскопала чего-нибудь лишнего…

— Скажите, Михл, — спросила Алиана, расслабившись в кресле, — вы же недавно в городе?

— Пара лет, — ответил я коротко, пытаясь передать на бумаге бедовый прищур ее глаз.

— А где жили до этого?

— В другом месте.

— Не скажете? — надула губки девушка. — Вы такой загадочный… Это та-а-ак интересно!

— Ничего интересного, барышня. Я весьма скучный человек. Прыщи, угри, диатез, аллергические высыпания. Сложно придумать что-то менее романтическое.

— Вы лукавите, Михл! В вас довольно много необычного.

— И что же это? — буркнул я, безуспешно сражаясь с растушевкой. Она мне плохо дается, все время выходит какая-то грязь.

— Вы появились неизвестно откуда. У вас странное имя. Вы медик, но разбираетесь в этой новой штуке, электричестве — ведь вы сами сделали свой аппарат, да?

— Да, — слегка напрягся я. — Сам.

— Отчим говорит, что все электротерапевты — жулики. Их устройства ничего не делают, только моргают лампами! Но ваш — действительно помогает. Я спрашивала у подруг — никто не вылечивает прыщи за три дня. Да что там — их вообще никто не вылечивает так, как вы — чтобы не осталось следов, и не возникали снова.

— Не всем же быть жуликами, — пожал плечами я.

— Вы не только инженер, но и врач. Вы серьезно разбираетесь в медицине, но почему-то не хотите получить лицензию. Вы бы зарабатывали в десять раз больше!

— Я не врач. Лечение прыщей не требует лицензии. Мне хватает денег.

— Вы больше врач, чем любой из виденных мной врачей. Уверена, вы бы без труда выдержали экзамен на лицензию.

— Мне это не нужно.

Еще чего не хватало. Для получения лицензии нужно предоставить сведения о происхождении, образовании, месте рождения, местах предыдущего проживания, рекомендации и прочее. Я этого сделать по ряду причин не могу.

— А вы говорите, в вас нет ничего необычного! — засмеялась Алиана. — Всем нужно, а вам нет. Все хотят больше денег, а вы не желаете расширять практику. Вы даже спите в задней комнате за кабинетом и не обзаводитесь квартирой.

— Тут достаточно места для одного.

— Именно! Вы еще не старый мужчина, но живете один и ни с кем не встречаетесь.

— Откуда тебе знать? — отмахнулся я.

— Это всегда видно. И еще — у вас до сих пор след от кольца на пальце. Вы не носите его, но, раз след еще виден, носили много лет. Что случилось с вашей семьей, Михл? Точнее, Ми-ха-ил. Я правильно произнесла?

— Правильно. Но я не хочу обсуждать с тобой свою биографию, Алиана. Ни с кем не хочу. Твой сеанс окончен.

— А портрет?

— Смотри, — я подал ей скетчбук.

На мой взгляд, вышло довольно похоже. Учитывая мои довольно скромные изобразительные таланты, так даже и хорошо.

— Перенесете на холст? — спросила Алиана после долгой паузы. — Я заплачу.

— Я не умею рисовать маслом.

Девушка принялась листать скетчбук. Наброски улиц города, безыскусные пейзажики, совсем слабые натюрморты, но больше всего портретов. Мои клиенты — преимущественно юные девы, не возражающие против запечатления себя. Все равно полчаса в кресле сидеть. Парни ко мне ходят куда реже, хотя прыщи у них бывают гораздо чаще. Предрассудок «косметолог не для мальчиков» силен в здешнем довольно патриархальном обществе.

— Вы хорошо рисуете, — отметила она, долистав до конца.

— Не особенно, — сказал я честно. — Просто блажь.

Меня несколько напрягло, как внимательно она рассматривает типографскую печать, сшивку пружиной, выходные данные и штрих-код на задней обложке. Здесь такого не делают. Этот скетчбук я привез в город с собой. Девица весьма наблюдательная.

Никак не прокомментировав увиденное, вернула блокнот мне.

Брякнул дверной звонок.

— Вы кого-то ждете? — спросила Алиана.

— Нет. Но я и тебя не ждал. Видимо, день такой. Входите! — крикнул я в сторону двери.

В прихожей затопали грубые ботинки, пол заскрипел. Это явно не очередная трепетная девица, угнетенная прыщом на носу.

— Хей, Док! Ты тут?

О черт. Вот кого я совсем не ожидал увидеть.

— Я вхожу! — предупредил хриплый бас. — Если у тебя там пациентки в неглиже, прикрой их неглижу простынкой.

— Я пойду, пожалуй, — сказала Алиана. — Спасибо за сеанс и портрет. Оставлю деньги на столике.

В дверях она столкнулась со здоровенным плечистым мужиком, широким настолько, что им пришлось расходиться в коридоре боком.

— Здрасте, мамзель, — пробасил он. — Извините, что меня много.

— Здравствуйте, — она притормозила и оглядела гостя, как оглядывают горный массив. — Я Алиана.

— А я Сергей Андреевич, позывной Слон. Потому что я большой, добрый и с хоботом.

— Как интересно, — сказала девушка. Кажется, ей хотелось задержаться, но, под моим пристальным взглядом, она все-таки покинула помещение, так и не задав вопрос, где у Слона хобот. И хорошо, потому что ответ не для юных барышень.

— Здесь не представляются по имени-отчеству, — сказал я недовольно.

— Да насрать, — отмахнулся Слон. — Сука, еле нашел тебя, Док. Прыщи, серьезно?

— Прыщи — это важно.

— Реально, Док? Я искал тебя по понтовым клиникам и объявлениям «Вылечу рак недорого». И там, и там одни жулики, кстати. Но, сука, прыщи?

— Почему нет?

— Потому что однажды ты на моих глазах вытащил с того света человека с простреленным сердцем!

— Ты преувеличиваешь. Она не была на том свете, и сердце не было прострелено. Слегка зацепило перикард. Я не оживляю мертвых.

— Но, блин, прыщи!

— Для всего остального нужна лицензия. Кроме того, это несложно, энергетически незатратно и, главное, этически безупречно. Я делаю юных девушек красивее, практически не влияя при этом на Мироздание. Прыщи у них и так бы прошли через годик-другой, я лишь чуть ускоряю. Минимум воздействия, минимум отката, легкие деньги, ноль ответственности. В отличие от возвращения в строй тех, кому раненое сердце мешало убивать дальше.

— Их стоило убить, Док, ты сам знаешь.

— Нас тоже стоило, Слон. Так зачем ты меня искал?

Но он не спешит отвечать. Ходит туда-сюда по кабинету, рассматривая поддельные дипломы и настоящие благодарности, полистал отставленный на столе скетчбук, похмыкал одобрительно. С интересом оглядел аппарат электротерапии.

— И что делает эта хрень?

— Жужжит. Светится. Слегка греет щеки. Мне не нужно оборудование, но люди любят антураж.

— И покупаются на это?

— Здесь электричество пока в новинку. От него ждут чудес, — пожал плечами я.

— И как, прилично зарабатываешь? Забогател?

— Нет. Я беру недорого. Прыщи — не рак, не проказа и не черная лихорадка. Зато и не напрягаюсь. Еда дешевая, аренда терпимая, семьи у меня теперь нет. Зачем мне деньги?

— И никого себе не нашел? Девочка от тебя выскочила симпатичная.