Тайна ракеты «Феномен»

После обычных приветствий Селлар заговорил сам. Он сказал, что ждал визита Тони, так как у него есть одна новость. Он получил удивительное письмо и этим письмом вправе гордиться.

Он упрекает в лице Тони современную научную молодежь и хотел бы привести, как пример служения человечеству, неизвестного, незаметного, но с великой душой человека — Артура Кокрофта. Профессор показал Тони письмо Артура.

— Простите, профессор, — Флип перебил его, — где же это письмо?

Бертран Селлар и Флип Маккуэл теперь снова сидели в креслах. Селлар, волнуясь, рассказывал, а Флип напряженно слушал.

— Письмо Артура Кокрофта? — профессор открыл ящик стола. — Вот оно — читайте. Тогда я не знал, как опасно давать это письмо в руки Тони. Ведь он послал Кокрофта в Космос, хотя в этой ракете ни в коем случае нельзя было посылать человека. Убийца! Преступный убийца!

Флип пробежал глазами письмо, написанное знакомым почерком Артура.

«Уважаемый господин профессор!

Из всех многочисленных желающих полететь первыми в космос на межпланетной ракете наиболее подходящим кандидатом на это являюсь я.

Помимо всех достоинств, которыми обладают другие самопожертвователи, я имею то неоспоримое качество, что согласен на любые условия. Я согласен полететь в мировое пространство, если даже не будет никаких шансов на возвращение обратно.

Далее, мое согласие не предполагает оказания каких-либо льгот для моей семьи в случае моей гибели по той причине, что я одинок — семьи и родных у меня нет.

Более того, я не требую никаких вознаграждений и в случае моего возвращения не буду претендовать на миллионы, которых, может быть, добиваются при этом другие.

Даже именем своим жертвую — я согласен на то, чтобы мой полет остался неизвестным и чтобы все почести и слава досталась другому человеку по вашему выбору.

Я могу вообще исчезнуть с лица земли на время или навсегда. Я полагаю, что после моего пробного полета, если даже он кончится трагической неудачей, будет более успешным второй полет, которому я уступаю все почести первенства.

Объяснить мое исчезновение перед окружающими меня знакомыми, которых, кстати, очень мало, для вас не составит большого труда, и я полагаюсь на вашу изобретательность.

Итак, я согласен лететь без заключения каких бы то ни было контрактов.

Уверяю вас, что я пройду самую придирчивую, медицинскую комиссию без замечаний: в недавнем прошлом я летчик и оставил службу в авиации по причинам, не относящимся к состоянию моего здоровья.

Можете меня найти по адресу на этом конверте.

Готов лететь с Земли в любую минуту, Артур Кокрофт».

— Да-а, — протянул Флип, — письмо действительно смелое. Я не думал, что он может пойти на такое…

— А он оказался сильнее, чем вы думали. Антони Ван Силвер тоже был поражен этим письмом. Он перечитал его дважды, долго смотрел на конверт. Но скоро Тони пришел в себя и на мои слова о том, что наука движется вперед энтузиастами, сказал с улыбкой:

— Вы правы, учитель, нашей науке очень нужны такие чудаки.

Разговор у нас не вязался. Это был первый наш разговор, который вдруг перестал интересовать Тони. Он любезно попрощался, сказав, что очень торопится, почему и заехал только на несколько минут. Я видел в окно, как Тони садился в свой автомобиль: он весело насвистывал и был очень доволен чем-то. Теперь я понимаю: он был доволен потому, что я снова дал ему идею. Я дал ему страшную идею, сам того не желая.

— А кто вы? Может, вы от Тони и пришли ко мне, чтобы меня проверить? Я уже ничего не понимаю и жду от всех только плохого. Кто вы?

— Обо мне не беспокойтесь. Я репортер газеты «Калейдоскоп» — вот мой документ. Мое имя Флип Маккуэл. Можете проверить: я живу в той же квартире, где и жил Артур Кокрофт. Мы с ним знакомы около полгода. А вот недавно Артур исчез, оставив странную записку о том, что уезжает к каким-то родственникам. Но я знаю, что никаких родственников у него нет.

— Потрясающее, чудовищное преступление! Господин Маккуэл, их надо разоблачить. Ради своих военных целей они способны даже на это. Им лишь бы захватить новые пространства для военных баз.

— Я согласен с вами. Разрешите мне взять это письмо.

— Письмо Артура Кокрофта? — профессор встал за стулом. — Нет. Я его вам не отдам, это письмо останется у меня, как памятная вещь о лучшем человеке, которого я не уберег. Я разрешаю вам сфотографировать это письмо.

Флип по нескольку раз фотографировал каждую страничку и конверт письма. В волнении он боялся сделать какие-нибудь ошибки при съемке и долго щелкал аппаратом, повторяя снимки. Профессор смотрел на него полными решимости и осуждения глазами.