Дело №12к

3. По крутой дорожке

Автобус остановился возле огромного Дворца культуры строителей.

— Улица Новая где-то здесь, — стрельнув глазами в симпатичного пассажира, почти пропела кондукторша.

Анатолий молча кивнул, у него было дурное настроение, предчувствие неудачи. Где-то он совершил ошибку. Но где?

Он прошел мимо двухэтажной фабрики-кухни и свернул на тихую улицу, с двух сторон обсаженную молодыми березками.

Аккуратные двухквартирные домики прятались в глубине двора. Анатолий почему-то глубоко вздохнул и несколько раз нажал кнопку звонка у калитки.

Яростный лай собаки донесся из закрытой будки.

«Ага, значит, до меня кто-то уже здесь был совсем недавно…»

Он решил повернуть обратно, но на крыльце появилась полная женщина в черном атласном халате с вышитыми попугаями. Заморские птички были изрядно затерты жирными пятнами, видимо, хозяйка использовала полы халата во всех случаях жизни…

Приторно-вежливые глазки утонули в складках жира, черепаховый гребень сжал в пучок поредевшие волосы.

— Вам кого?

— Да вот хотел Зинаиду Солянову повидать. Не здесь живет?

— А вы, собственно, откуда? — наманикюренная пухлая рука не торопилась отбросить задвижку калитки, — не от Васи привет привезли?

Что-то в голосе хозяйки дома не понравилось Анатолию.

«Спокойно. Здесь какой-то подвох», — мысленно отдал он себе приказание и тоном рубахи-парня добавил вслух:

— От подружки привет привез, из Караганды.

— Ну, что же это мы затеяли разговор на улице, — словно спохватилась женщина, — заходите в дом.

Она открыла калитку и пошла вперед, показывая дорогу, на ходу кокетливо поправляя прическу.

Анатолий сделал шаг в столовую, и ему показалось, что на веранде хлопнула дверь. Хозяйка вздрогнула, но тут же замурлыкала какой-то модный слезливый романс.

Они познакомились.

— Эльза Павловна.

— Скворцов.

Анатолию не было смысла скрывать свое настоящее имя. Немного помолчали.

— А где сейчас Зина? — как можно равнодушнее спросил Анатолий.

— Скоро придет с работы. Что, соскучились? — она игриво прищурила глаза.

— Не очень. Ведь мы и не знакомы с ней. Подруга просила передать письмо и посылочку.

И он вытащил из кармана заранее приготовленный пакет.

— Наверное, чулки с черной пяткой, — всплеснула руками Эльза Павловна. — Дайте взгляну.

От этой дамы так просто не отвязаться. Придется уйти. Скворцов взглянул на часы и очень естественно удивился:

— Ого, пятый час! Пойду прогуляюсь, а к вам наведаюсь попозже.

…Сердитый охранник долго не хотел пускать Анатолия к телефонному аппарату, но потом сжалился.

— Алло! Лаборатория? Мне нужно вызвать лаборантку Зинаиду Солянову. Хорошо, я подожду…

И откуда было знать Анатолию Скворцову, что его визит на улицу Новую, дом № 16, вызвал самые неожиданные результаты, надолго затянул расследование преступления. Только за час до его прихода Эльза Павловна встречала другого гостя.

Он прошел через весь квартал «Б» широким, размеренным шагом спортсмена, словно не раз бывал в этом районе. Наверное, крепко заучил на память маршрут.

Позвонил три раза, и когда появилась хозяйка, негромко спросил:

— У вас продается приемник «Телефункен»?

Эльза Павловна побледнела и торопливо ответила:

— Только радиола «Даугава».

Человек наклонился, чтобы поправить шнурок ботинка, и в этот момент он незаметно оглянулся по сторонам. Затем вошел в дом.

— Нас познакомили превратности судьбы, но я не буду тратить драгоценные минуты на комплименты. Время не ждет.

Как видно, гость умел начинать разговор с такими дамами, как Эльза Павловна.

— Можете звать меня… Федор Борисович, например. Есть ли вести от Зенина? Четыре дня назад в Центре была получена шифрованная радиограмма о том, что он приступает к операции. Я сделал почти невозможное, чтобы добраться в ваш город. По-моему, русская разведка что-то узнала: в самолете со мной оказался какой-то подозрительный парень. Надо форсировать события.

Если «нечаянная» лесть гостя в начале разговора понравилась Эльзе Павловне, то сейчас она слушала бесстрастный металлический голос «Федора Борисовича», судорожно вцепившись в край стола.

Незнакомец заметил ее испуг.

— Не волнуйтесь, никто ничего не узнает. Я здесь — инженер-энергетик. В кармане — дипломатический паспорт. План дальнейших действий таков…

Он не успел закончить фразу. Дребезжащий звонок возвестил о приходе Анатолия.

«Федор Борисович» осторожно отодвинул занавеску и, увидев Скворцова, вздрогнул.

— Задержите его во что бы то ни стало. Где запасной выход?

Хозяйка дома подтолкнула его к двери, которая выходила на веранду, и направилась к калитке.

…Когда Анатолий ушел, «инженер» вновь появился в комнате. Он широко раскрывал рот, как рыба, выброшенная на берег, правый глаз подергивала судорога.

— Проклятые нервы, — фальшиво улыбаясь, сказал он. — В этой стране я чувствую себя, как на атомном заряде.

Через минуту он успокоился и резким голосом отдал приказание:

— Дежурьте день и ночь, но Зенин не должен прийти в этот дом. Меня не ищите, я сам дам о себе знать. Если Зенин опоздает, передайте ему явку в Москве: Первая Мещанская, 216. Зубной врач Камнев. Пароль для связи: «Вы ставите коронки?» Ответ: «Нет, только лечу зубы».

Эльза Павловна бросилась за карандашом, но «Федор Борисович» так на нее посмотрел, что она сразу притихла, и только несколько минут подряд беззвучно шевелила губами, запоминая адрес и пароль.

Зина вышла в проходную комбината в рабочем синем халатике, прожженном кислотами. Волосы туго стянула зеленая косынка, но и в этом скромном наряде она была хороша. Анатолий невольно залюбовался тонкими чертами лица и большими серыми глазами, от которых расходились небольшие паутинки морщин — следы первых переживаний.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Но мы не знакомы.

— Разговор пойдет о Василии Клыкове.

— Что с ним, где он?

Девушка с тревогой глянула на Скворцова. Он ее спросил:

— Вы… его любите?

Девушка вспыхнула, но гордо подняла голову и так же прямо ответила:

— Да.

Анатолий представился, назвал свое место работы. Он говорил какие-то ничего не значащие, общие фразы, а сам вел Зину к широкой скамейке возле здания заводоуправления. Предложил сесть.

— Возьмите себя в руки, будьте мужественны. Василий убит.

Он ожидал взрыв отчаяния, но Зина безвольно молча опустила руки на колени, нервно закусила губу, крупные слезы показались из-под ресниц. Она отвернулась от Скворцова, и плечи ее мелко задрожали в рыданиях.

«За что такая девушка, такая светлая, могла полюбить бандита?» — эта мысль не давала покоя Анатолию. Он стал неуклюже, по-мужски утешать Зинаиду.

— Я читал ваше последнее письмо, — негромко начал Анатолий. — Вы умоляли Василия вернуться, предлагали даже выслать деньги на дорогу. Что случилось между вами? Расскажите мне, как брату.

Девушка молчала.

— Это поможет нам найти преступников, наказать их.

При этих словах Зина словно очнулась от сна.

— Я расскажу вам о своей жизни, а вы уж в остальном постарайтесь разобраться сами… Вы были у нас дома на улице Новой? Это особняк моей приемной матери Эльзы Павловны Пуговкиной. Она взяла меня на воспитание из детского дома сразу после войны. Сквозь дымку годов я вспоминаю далекие чужие города, бесконечные составы, тяжелый овчинный полушубок, которым укрывалась мама-Эльза, когда в вагоне шла проверка документов. Ее все время знобило, а время было летнее — июнь 1945 года, и все документы взрослым людям в военной форме показывала я. Мы приехали в Усть-Каменогорск и поселились недалеко от старой бани, возле дороги, которая ведет к берегу Иртыша. В 14 лет я пошла учиться в ремесленное училище. Здесь и познакомилась с Васей. Он тоже рос у тетки, без родительской ласки, но был удивительно душевным парнем. Мы стали с ним дружить. Сплетни подружек, косые взгляды преподавателей, пошлые намеки «дружков» — ничто не могло остановить нашу чистую и светлую дружбу. А может быть, это уже была не дружба?.. Не знаю… Все самое плохое началось с того дня, когда Вася попал к нам в дом. Я забыла рассказать, что к тому времени стал захаживать к Эльзе Павловне «на огонек» некто Зенин Иван Сергеевич. Он выдавал себя за бывалого моряка, рассказывал удивительные истории и скоро совсем очаровал Васю. Иван Сергеевич говорил ему, что человек должен быть сильным, жестоким, не бояться никого на свете, и взгляд «морского волка», суровый и надменный, должен раздвигать безликую толпу «людишек», резать ее, как нож масло. Сильные берут власть в свои руки, а власть приносит славу, деньги, все, все… Я не знаю, почему так хорошо запомнила эти слова. Иван Сергеевич повторял их Васе так часто, что скоро мой самый лучший друг, шестнадцатилетний парень, стал презрительно смотреть на людей, а мне сказал, что настоящий мужчина не связывает судьбу с женщиной, пока не завоюет «места под солнцем». В каждой интонации его голоса я узнавала четкую размеренную речь проклятого Ивана Сергеевича. Вася все дальше уходил от меня. Он связался с хулиганами, стал выпивать, играть в карты на деньги. А деньги надо было доставать… И после первой кражи в раздевалке училища от него постарались избавиться. У меня с ним был последний, по-настоящему открытый разговор, который Василий закончил грязной руганью. Он стал настоящим хулиганом. Кепка «шесть листов, одна заклепка», как ее называли в этом кругу, тельняшка в раскрытом вороте рубахи, сапоги гармошкой. За ним летела дурная слава, а я… я не могла его забыть. Мы не встречались, не здоровались, но в те дни, когда приходила молва о его новых «подвигах», подушка в рабочем общежитии была мокрой от слез. Я забыла, не сказала о том, что после диких пьянок в нашем доме, который Эльза Павловна приобрела на деньги неизвестного происхождения, я ушла от нее. Никто в поселке не удивился, когда сказали, что Василий попался на крупной краже. В последнее время он работал на кухне в столовой № 9, помогал Ивану Сергеевичу, который был шеф-поваром и неизменно красовался на Доске почета. С каким ужасом узнали сослуживцы, что их повар был скупщиком краденого добра. Их судили как соучастников, приговорили к шеста годам исправительно-трудовых работ, но через три года за хороший труд на лесных разработках досрочно освободили! Я уже работала в лаборатории, тетя Эльза уговорила меня простить все и вернуться в старый дом. И вот однажды под вечер кто-то постучал в калитку… Широкоплечий, остриженный наголо, передо мной стоял Василий.

«Пустите в гости», — смущенно улыбнулся он.

Я готова была мчаться в милицию, рассказать о побеге, но он, вероятно, прочел мои мысли в глазах и вытащил справку о досрочном освобождении.

Он был суров, но в глазах плескалось счастье, осторожно, словно драгоценность, он взял мою руку без маникюра, с пальцами, изъеденными кислотой, и поднес к губам… Жизнь его научила многому. Но вернулся из дальних краев и Иван Сергеевич. Он часами говорил с Василием — была какая-то железная логика в словах этого человека — и убедил Клыкова уехать с ним в геологическую партию.