Сигнал «СКРД»

— Да, здесь не посвистишь, — донесся голос Косоурова. — На четвереньках приходится ползти. Что такое… интересно… ну-ка…

Радио замолчало. До боли сжав кулаки, профессор смотрел на шкалу настройки. Ему хотелось крикнуть: «Ну, говори же, говори!» Но приемник молчал.

— Георгий Владимирович, нужно бежать в крепость!

Строев отрицательно покачал головой.

— Рано. Мы условились, что в случае прекращения связи пойдем в крепость через пять минут.

Профессор хотел что-то сказать, но сдержался и только махнул рукой.

Строев поглядывал то на часы, то на приемник.

— Пора, Георгий Владимирович!

— Нет, еще три минуты.

Ржевский хотел закурить, но не мог сообразить, куда исчез портсигар. Тогда он начал смотреть на часы.

Секундная стрелка ползла удивительно медленно, казалось, нехотя покинув одно деление, она только после некоторого раздумья переходила на другое.

— Время, товарищ Строев!

Строев повернулся, чтобы ответить, но в этот момент из приемника послышался голос Косоурова:

— Так… Ну, теперь домой.

Профессор налил воды из графина и жадно выпил. Только теперь он увидел, что портсигар лежит на столе, на самом видном месте…

Косоуров вернулся в палатку с обломком прогнившей доски.

— Алексей Петрович, — нетерпеливо спросил Ржевский, едва майор переступил порог, — почему вы замолчали, когда вошли в подземный ход?

Майор удивленно посмотрел на Ржевского.

— Разве связь прервалась? Я все время насвистывал или говорил. Возможно, что-нибудь случилось с передатчиком.

— А это что такое? — спросил Строев, показывая на обломок доски.

— Я нашел ее в подземном ходе, — спокойно ответил Косоуров. — Видимо, когда рыли, ставили деревянные рамы для крепления. Скажите, профессор, вы знаете, когда был прорыт ход?

— Одной из дореволюционных экспедиций. Впервые раскопки здесь были начаты в девяносто третьем году. Вторая экспедиция работала летом девятьсот второго года. Третья — начиная с тринадцатого года.

— А можете вы сказать, сколько лет пролежал в земле этот обломок?

Ржевский внимательно осмотрел доску и после некоторого колебания сказал:

— Лет тридцать — сорок — не больше.

— Значит, подземный ход вырыт последней экспедицией?

— По-видимому, так, — согласился профессор.

— Экспедицией Штромберга? — уточнил Строев.

— Да, — снова подтвердил профессор. — Однако я не понимаю, какое это имеет значение…

— Я осмотрел всю крепость, — осторожно перебил Косоуров, — но в подземном ходе до конца пройти не удалось. Там обвал. Сейчас это единственное место, оставшееся в пределах подозрений. А то, что ход этот вырыт экспедицией Штромберга, только усиливает наши сомнения. Прежде всего, неясно, зачем понадобилось рыть ход?

— Чепуха, — махнул рукой Ржевский. — Штромберг несерьезный человек. Он искал клады, сокровища. Поэтому и рыл землю наугад.

— Тридцать метров наугад? — не то шутя, не то серьезно спросил Косоуров.

— Тридцать, сорок — какая разница? Рыли рабочие, сам Штромберг сидел в палатке. Нет, молодые люди, это несерьезно. Вы забыли, что собака не обнаружила следов Серебрякова в подземелье. Ливень мог смыть их снаружи, а в подземелье — если бы Серебряков туда спускался — следы должны были остаться.

— На Серебрякова могли напасть наверху, — возразил Строев, — а потом унесли его вниз.

— Бездоказательно! — профессор прищурился, ехидно посмотрел на Строева. — Где доказательства? Мы зашли в тупик. Смотрите, как бы не пришлось возвращаться к моей версии…

— Владислав Юрьевич, — осторожно перебил Косоуров, — я вас попрошу завтра, когда вернутся сотрудники, — все-таки начать расчистку этого хода.