Путинократия. Человек власти и его система

«НЕ ПЕЙТЕ ГРУЗИНСКОГО!»

Первое впечатление ошибочно. Тот, кто в апреле 2006 года посетил супермаркет немецкой сети оптовой торговли «Метро», мог подумать, что немцы за много лет так и не освоили русский язык. «Грузия» написано на одной из винных стоек. Слово «Грузия» обещает грузинский товар, но на полках нет ни одной бутылки благородного напитка из этой страны, зато выстроились бутылки из Италии и Аргентины. Через несколько метров такой же обман зрения: под вывеской «Молдова» нет ни одной бутылки из бывшей Молдавской Советской республики. Тут вина из Чили, Болгарии и Испании.

Естественно, немецкие торговцы не нарочно вводят клиентов в заблуждение, они просто не хотят портить отношения с российскими органами власти. Поэтому приходится идти на рокировку — грузинские и молдавские вина отправляются на склад, а оттуда извлекаются запылившиеся бутылки, приехавшие из других стран.

Такая «миграция» вина произошла благодаря российскому учреждению под названием «Роспотребнадзор», контролирующему потребительский спрос. Глава этого учреждения Геннадий Онищенко, ревностный защитник прав потребителей в России, редко теряет спокойствие. Упреки в том, что он больше озабочен барышами, чем здоровьем потребителей, отскакивают от контролера, как птичий грипп: когда тот пришел с востока, Онищенко заявил, что готов съесть инфицированную курицу прямо перед камерой.

Однако в марте 2006 года чувствительность чиновника вдруг резко повысилась. Проверяющие сообщили, что в винах Грузии и Молдавии выявлен повышенный уровень вредных веществ, особенно пестицидов. По наблюдению экспертов, и европейские виноделы, и виноделы из южных стран и Крыма используют средства защиты растений, тем не менее, в их продукции российские контролеры не нашли ничего подозрительного.

«Мы требуем, чтобы все импортеры алкогольных напитков из Грузии и Молдавии прекратили свои поставки», — заявил высший защитник прав потребителей. Граница между опасными и безопасными местами производства, кажется, проходит по линии политического фронта. Впрочем, вина из двух регионов этих стран были признаны московскими властями абсолютно безопасными для потребителя: это напитки из Абхазии и Приднестровья — мятежных автономных республик, отделившихся от Грузии и Молдовы и стремящихся присоединиться к России. Бутылки из этих регионов продолжают появляться в московских супермаркетах под флагами непризнанных мировой общественностью карликовых государств[362].

Но пострадали не только вина. В апреле 2006 года попала в опалу и легендарная минеральная вода боржоми, так любимая Сталиным и миллионами бывших советских граждан. Обоснование: были найдены бутылки, для которых отсутствовала «предписанная документация». По всей России инспекторы управлений здравоохранения объявили войну опальному напитку. Пришлось уничтожить 10 млн бутылок вина и минеральной воды. Один из авторитетных государственных экспертов России раскритиковал этот запрет и заверил, что все пробы грузинской воды были безупречными. Но защитники прав потребителей все же не поверили этим фактам[363].

Вскоре после этого Россия прекратила импорт вообще всей продукции сельского хозяйства из Грузии. Перед пограничным пунктом пропуска Казбеги на Военно-Грузинской дороге, высоко в Кавказских горах, образовались длинные очереди из грузовиков. Даже парламент забеспокоился, специальной резолюцией Дума поддержала запрет импорта: эти меры необходимы, чтобы защитить российское население от рисков, связанных со здоровьем; запрет на ввоз продукции якобы не противоречит общепризнанным нормам и согласуется с международными торговыми условиями[364]. Преданная Кремлю бульварная газета «Комсомольская правда» предложила читателям плакат в стиле пропаганды тридцатых годов под заголовком «Не пейте грузинского!». «Уважайте себя и Родину, — призывает газета. — Повесьте плакат на видном месте»[365].

По всей России владельцы ресторанов и продавцы продуктов рвали на себе волосы: вместе с товарами они потеряли миллионы евро. По итоговым оценкам, одного вина было убрано с полок на 583 млн евро. Этот запрет на импорт — просто «позор», сердится московский врач Ирина Гаврилова. С давних пор она советует пациентам с повышенным кровяным давлением перейти с водки на сухое красное вино. Вина из Молдовы и Грузии, сочетая хорошее качество и доступную цену, были вполне приемлемы для потребителя со средним доходом, в отличие от западных напитков. Высокие пошлины на ввоз и непрозрачные структуры стали причиной того, что бутылка столового вина из Венето, которую в Германии можно купить за два евро, в России стоит двенадцать евро. Алкоголь с юга России дешевле, но даже тамошнее мерло имеет привкус пивной бочки[366].

Многие продукты фальсифицируются, в том числе вино и минеральная вода, и с годами это доставляет властям все больше проблем. Вряд ли кто-нибудь в России сомневается, что импортные продукты из Грузии и Молдовы не всегда соответствуют букве закона. Так же, как и поставки из Беларуси, Украины, Центральной Азии и российской глубинки. Однако оттуда товар можно по-прежнему поставлять беспрепятственно.

С другой стороны, вряд ли кто-нибудь в Москве поверит, что запрет на ввоз импортных товаров действительно введен из-за обоснованных сомнений. Об этом говорят только с экранов телевизоров. Там показывают, как Путин в своем кабинете беседует с Онищенко. Президент упрекает чиновника в возможных политических мотивах в запрете на ввоз импортных товаров. «Равны ли в правах российские и грузинские поставщики вина?» — спрашивает он. «Конечно!» — отвечает Онищенко[367]. При этом он сидит перед Путиным навытяжку, как и все министры и чиновники, которых вызывают отчитаться в Кремль. Такие сцены можно часто увидеть в российских новостях.

Орган потребительского контроля «Роспотребнадзор» «превратился в политический инструмент Кремля», пишет оппозиционная московская экономическая газета «Коммерсантъ»[368]. Запрет на ввоз в Россию своей ведущей экспортной продукции стал причиной серьезных экономических трудностей обеих стран-экспортеров, Грузии и Молдовы. Из Грузии поступают первые сообщения о закрытии винодельческих производств. Тбилиси утверждает, что эта винная война — ответ на планы страны вступить в НАТО. Кроме того, запрет на импорт совпадает с датой, когда Грузия выразила публичный протест против вступления России во Всемирную торговую организацию.

В течение пяти дней после запрета грузинских товаров грузины звонили своим российским коллегам, пытаясь найти выход. Нам никто не ответил, жалуется красивая и решительная женщина — председатель парламента кавказской республики Нино Бурджанадзе: «Неправда, что Грузия не хочет говорить с Россией, неправда, что Тбилиси предпочитает звонить в Вашингтон, а не в Москву. Но что же нам прикажете делать, если мы по десять раз на день звоним в Москву, а никто ничего не предпринимает? Зато европейские государства настроены к нам дружелюбно, и в Вашингтоне реагируют на первый же звонок»[369]. России снова указали, что она использует экономические рычаги для оказания политического давления.

В разгар «винной войны», в мае 2006 года, российские ученые пожаловались, что орган потребительского контроля так увлекся борьбой С водой и вином из Грузии, что уже долгое время игнорирует опасность токсинов, таких как диоксин, в продуктах питания и не проводит необходимых проверок[370]. Адвокаты сообщают, что в канализацию пришлось вылить 10 тыс. литров грузинской минеральной воды, а Онищенко рассказывает о борьбе с алкоголем. «Речь идет о серьезных социальных, моральных и духовных аспектах», только если Россия обновится, у нее будет шанс «играть ведущую роль в развитии человеческой цивилизации»[371].

«Винная война» — яркий пример того, как Россия обращается со странами бывшего Советского Союза. Борьба за демократию в Грузии и Украине заставила русских политиков ввести цензуру, и там до сих пор еще не отошли от шока. Кремль считает, что революции — результат подстрекательств Запада, угрожающего российским интересам. «Не было в Украине никакой революции, это был путч, государственный переворот», — считает глава прокремлевской молодежной организации «Наши». Вождю революции Виктору Ющенко, ставшему впоследствии президентом, во время предвыборной кампании помогало американское посольство. На улицу вышло столько демонстрантов только потому, что им заплатили деньги, утверждает глава «Наших»: «Украина была колонией России, теперь она колония Европы»[372].

Очевидно, что Россия делает все возможное, чтобы демократические сдвиги в соседних странах воспринимались населением как неудачи. «Москва всеми силами старается дестабилизировать ситуацию в Грузии, — жалуется осенью 2004 года западноевропейский дипломат в Тбилиси. — Кремль, кажется, придерживается старых убеждений, в соответствии с которыми выгодно иметь слабых соседей, ведь в сравнении со слабым ты всегда выглядишь сильнее. Но все должно быть наоборот. Москва должна быть заинтересована в создании стабильных государств рядом со своей границей»[373]. Спикер парламента Грузии Нино Бурджанадзе имеет аналогичную точку зрения: «Россия не может смириться с реальностью и все еще рассуждает старыми категориями», — высказывается она во время интервью в Тбилиси. Если бы Москва действительно хотела укрепить свои позиции на Кавказе, то не применяла бы политику силы, которая создает ненужные проблемы с Грузией, а предпочла бы политику взаимопомощи.

Статья российского министра обороны Иванова полна опасений по поводу Кавказа. Он пишет, что безопасность России зависит от внутриполитической ситуации в некоторых соседних государствах. При планировании будущих военных заказов, «как и политических процессов», нужно учитывать потенциальную опасность, которая может возникнуть в результате смены геополитических факторов в регионах, затрагивающих политические интересы России[374]. Это нетрудно интерпретировать как военную готовность в случае демократических революций в соседних странах. Так и случилось с Тбилиси.

При этом уже во времена Бориса Ельцина ситуация на Кавказе была нестабильной и некоторые считали, что это худший вариант развития, проходящего по сталинскому сценарию, — настраивать отдельные народы друг против друга. Не в последнюю очередь вмешательством Москвы в начале девяностых объясняется тот факт, что после кровопролитных войн в грузинских республиках (Абхазии и Южной Осетии), а также в Приднестровье к власти в них пришли пророссийские правительства, не признанные ни Грузией, ни Молдавией, ни международным сообществом. Национальные конфликты на границах соседних этносов были одним из методов сталинской политики расселения народов.

Поддержка Москвы имела трагические последствия, в частности для Абхазии и Чечни. Чеченец Шамиль Басаев, которого до убийства в 2006 году разыскивали как террориста, начинал свою военную карьеру в качестве наемника на Кавказе, поддерживающего промосковское абхазское ополчение в войне с Грузией.