Путинократия. Человек власти и его система

ПОИГРЫВАНИЕ МУСКУЛАМИ

Когда по телевизору показывают человека с улыбкой Будды, у большинства россиян немедленно начинает звонить колокол тревоги: уже 18 лет Сергей Шойгу руководит российским МЧС. Случилось ли где наводнение, взрыв в многоэтажном доме или падение самолета, — везде, где случается что-то ужасное, спасатель с министерским титулом уже на месте события. В полевой форме, часто с четырьмя массивными генеральскими звездами на плечах, он обычно докладывает зычным голосом, что он и его люди все держат под контролем. Чем тяжелее положение, тем спокойнее лицо Шойгу: не зря он родом из Тувы — республики с буддистским населением в составе России, вблизи границы с Монголией.

Как же удивлены были россияне в ноябре 2012 года, увидев своего специалиста по чрезвычайным ситуациям в совершенно неожиданном облике. Подобно школьнику, сидел он за столом напротив президента. С каменным выражением лица и руками, положенными на стол, президент сообщил министру, что отныне тому поручается иное задание — руководство российскими вооруженными силами.

Пятидесятисемилетний министр, который не терял дар речи и в самых тяжелых ситуациях, здесь не нашелся, что сказать. Он сглотнул, опустил голову и с трудом выдавил через губы «спасибо»: «Это так неожиданно!» Столь несчастным почувствовал себя бывший инженер-строитель и функционер-коммунист, будто не видел до сего дня ни одной катастрофы!

С тех пор как в 1999-м Владимир Путин вошел в Кремль, Шойгу для него всегда оказывался там, где было надо: так, в 2000 году он становится первым лицом кремлевской партии «Единство», недавно образованной и существующей пока что «на птичьих правах». В апреле 2012 года Путин его назначает губернатором Московской области — сотрясаемого скандалами региона вокруг столицы. Не только потому, что там бушевали нешуточные страсти вокруг бизнеса, земельных участков и объектов недвижимости, но и из-за предстоящих выборов. То, что Шойгу из этой «аварийной области» вышел сразу на должность министра обороны, показывает, насколько серьезно Путин относится к армии и что она для него на самом деле в приоритете.

Официально насчитывающие один миллион человек вооруженные силы после распада СССР являются больше обузой, чем гордостью Кремля. Но армия должна ответить за каждый волос, упавший с головы Путина в период его пребывания в Кремле и «Белом доме».

Российско-грузинская война 2008 года показала всему миру, что многолетние усилия по проведению реформы вооруженных сил если и имели успех, то весьма скромный: вся московская рать с большим трудом сумела одолеть малочисленную грузинскую армию. Потому что, как в советские времена, действовала неповоротливо, нескоординированно, была плохо обучена и не имела достаточной связи между подразделениями. Чтобы запрашивать авиацию для поддержки наземной операции, командиры использовали личные мобильные телефоны (разумеется, безо всякого шифрования), потому что штатные средства связи вышли из строя. В занятых районах российская армия становилась известной больше благодаря грабежам, нежели воинским подвигам. В историю вошло снятое на камеру мобильного телефона видео, на котором у военнообязанных вызывают зависть и неподдельное удивление оснащение, техника и главным образом комфорт в захваченных грузинских казармах, — о таком у себя в России они не могли и мечтать.

Все эти вопросы тогда находились в ведении одного человека из петербургского клана Путина — Анатолия Сердюкова, бывшего торговца мебелью, а теперь зятя одного из ближайших друзей Путина — вице-премьера Виктора Зубкова. Армия восприняла как оскорбление, когда в 2007-м этот гражданский был назначен министром обороны. Со своей стороны он не считался с потерями армии. Руководил военными больше как менеджер, нежели как офицер. Именно это и сыграло злую роль в судьбе Табуреткина — так прозвали этого министра, имея в виду его «мебельное» прошлое, полагает Александр Гольц, близкий к оппозиции военный эксперт из Москвы. Когда Путин объявил, что до 2020 года в развитие армии будет вложено 23 триллиона рублей (около 575 млн евро), разгорелась нешуточная борьба за распределение этих денег. Вместо того чтобы приобрести вечно ненадежную, морально устаревшую продукцию отечественных заводов, Сердюков захотел закупить современное оружие на Западе, в противном случае основательно реформировать сферу военного производства. «Тем самым он сделал военно-промышленный комплекс своим врагом», — полагает Гольц. Вскоре стало известно, что Сердюков оказался замешанным в коррупционных аферах.

«Военно-промышленный комплекс — один из важнейших столпов путинской власти. Те, кто там работает, — главные его избиратели, это же нужно учитывать», — продолжает военный эксперт Гольц. А Сердюков не нашел ничего лучшего, как предложить Путину сокращение вооруженных сил на 700 тыс. человек: «Для Путина один миллион — магическая цифра, хотя она бессмысленна и только создает проблемы». Ясное дело, для президента здесь речь идет о престиже, уверен Гольц, — как когда-то Советы рассчитывали использовать армию в качестве аргумента против Запада: «Тогда можно было на встречах на высшем уровне говорить о сокращениях вооружения и заключать новые договора о ядерном оружии, вместо того чтобы обсуждать дефицит демократии и прав человека».

Перед Путиным стоит дилемма. Если он действительно хочет сделать армию сильной, он должен потребовать от военных и промышленности провести непопулярные реформы. Это коснулось бы около десяти миллионов человек, если считать и членов семей, — огромная доля избирателей. Пока Путин избегает конфликта с этой влиятельной группой, реформа вооруженных сил никогда не закончится.

В 2012 году многие полагали, что Путин пойдет по пути наименьшего сопротивления и обещанные 23 трлн рублей пойдут на оплату молчания в коррупционных джунглях военно-промышленного комплекса. Как великий магистр красивых фасадов и потемкинских деревень, он мог бы перекрасить одряхлевшую Советскую Армию в современные краски и поиграть для народа ее дутыми мускулами. Этого вполне хватило бы для того, чтобы Путин с его претензиями на мировое господство в услугах армии более не нуждался, — считает Валентина Мельникова из Комитета солдатских матерей: «Газ и нефть — в его глазах самое лучшее обеспечение статуса великой державы».

И все же Владимир Путин к вооружению относится серьезнее, чем большинство об этом думает. В своем обращении к Совету Федерации 12 декабря 2013 г. он сделал жесткое заявление: «Никто не должен себе строить иллюзии, что может достичь военного превосходства над Россией. Этого мы никогда не допустим!» Решить эту задачу можно будет, между прочим, и в результате новых проектов «усиления атомной мощи». Военная промышленность России в последующие годы будет полностью загружена заказами. Для повышения обороноспособности впредь все студенты, освобожденные от армии, будут проходить подготовку на военных кафедрах: «Мы должны изменить систему военной подготовки в вузах, все студенты должны иметь возможность ее проходить»[515].

Тема вооружения не сходит с газетных полос и экранов российских СМИ. В печати и по телевидению сообщают о новом оружии, испытаниях ракет и ходе военного строительства — так часто и с таким энтузиазмом, что иногда можно подумать, будто эти материалы подготавливаются не журналистами, а психотерапевтами. Вот типичный образец сообщения из постоянного репертуара: «Разрабатывая мобильный ракетный комплекс «Клуб-К», военная промышленность России совершила настоящий прорыв в технике и технологиях», — пишет «Российская газета». «Часто критикуемая военная промышленность России уже доказала свою способность не только произвести за короткое время конкурентоспособную технику, но и открыть новые направления в оружейном деле»[516]. К 2020 году должны быть построены 100 кораблей (из них 20 подводных), 600 самолетов и 1000 вертолетов. Планируются также госзакупки десяти зенитных комплексов типа S-500 и пятидесяти шести — типа S-400. Приоритетными для программы модернизации будут стратегические ядерные вооружения. Как сообщил заместитель министра обороны Владимир Поповкин в феврале 2011 года, предусматривается постройка восьми атомных подводных лодок, оснащенных баллистическими межконтинентальными ракетами «Булава»[517].

Еще в 2007-м Путин распорядился возобновить патрулирование стратегическими бомбардировщиками, отмененное в 1991 г.[518]; в 2009-м снова, после 15-летнего перерыва, российские атомные подводные лодки появились у восточного побережья США. На встрече с ракетостроителями в июне 2013-го Путин потребовал плавной модернизации: «В среде военных аналитиков все чаще говорится о возможности превентивного ядерного удара, обезоруживающего и обезглавливающего противника». Поэтому ключевая задача — защита космического пространства: «Мы не должны допустить, чтобы равновесие сил по стратегическим ядерным вооружениям нарушилось, а эффективность российского ядерного оружия снизилась»[519].