Путинократия. Человек власти и его система

ПРИЗЫВ

Обновляя эту книгу, главу «Вспоминая 2006-й» я хотел переписать. Но в процессе переработки стало понятно, что старая редакция главы, к сожалению, до сих пор настолько актуальна, что добавление к ней одного-двух новых фактов вряд ли что-либо изменит. Мои тогдашние прогнозы явились поразительным доказательством того, насколько предсказуема та агрессивная политика, которую Россия ведет уже много лет. Хотя и Украина за это время сделала большой шаг назад, к автократии, что привело к трагическим результатам. Однако, вопреки всем ожиданиям, украинское общество, несмотря на разочарование «оранжевой» революцией 2004 года, нашло в себе силы противостоять возвращению в прошлое. Путь Украины и дальше будет тернист и рискован, но все же многие люди уже осознали, что они сами должны влиять на развитие своей страны, не позволяя властям действовать безнаказанно. Да и в России сегодня многие это понимают — только их пока слишком мало, чтобы в такой большой стране произошли настоящие перемены. Причин такой разницы в настроениях людей в Украине и в России много. Как государство Украина намного беднее богатой сырьем России. В то время как для россиян идентификация себя с государством имеет многовековые традиции, на большей части территории Украины государство воспринималось как нечто чуждое, навязанное извне — даже мелкий страж порядка считался ставленником ненавистной Московии. Большая часть украинцев не считает, что с распадом СССР они что-то потеряли.

Вселяет тревогу то обстоятельство, что на Майдане важную роль играют праворадикальные силы. Участие партии «Свобода» в правительстве — также не самый красивый ракурс сегодняшнего фасада украинской власти. Однако «охранка Владимира Путина бессовестно преувеличивает, говоря о фашистской угрозе России со стороны Украины, — считает Клаус-Хельге Донат, непревзойденный специалист по России, десятки лет живущий в Москве. — Никто не отрицает существования влиятельных праворадикальных сил. Но на Украине их не больше, чем в других странах европейской демократии. Вот чем Россия действительно отличается от Украины и других европейских стран, так это тем, что правые радикалы в Москве не выходят на демонстрации, а проникли непосредственно во власть»[591].

События в Украине — самый молодой побег веками нарастающего процесса расхождения двух больших векторов русской истории. С одной стороны — Золотая Орда, с другой — Киевская Русь. Последняя, древнее государство восточных славян, ориентирована на Европу. Ее правители подчинялись принятым правилам игры, граждане имели права, существовали даже ранние формы демократии, как в близком к Ганзейскому союзу[592] городе Новгороде, ревниво оберегавшиеся учредившими их купцами. Во многих отношениях развитие шло параллельно остальной Европе, вплоть до событий, характеризуемых многими историками как катастрофа — монголо-татарского нашествия XIII века. Большая часть Киевской Руси подпала под власть Золотой Орды, монголо-татарского ханства. Новая власть была деспотичной и жестокой, несколько сотен лет она навязывала России свою модель управления обществом. Теперь князь воплощал закон, требовал беспрекословного подчинения, отдельный человек и его жизнь больше ничего не стоили. Историки говорят о всеобщем ожесточении нравов. Как сообщали путешественники с Запада, Россия отдалилась от общества цивилизованных европейских народов[593].

Своей «вертикалью власти», приоритетом интересов государства над интересами человека и правовым нигилизмом система Путина соответствует традициям Золотой Орды. Народный подъем в Украине отклоняется от этого курса, это проявление настоящей Киевской Руси. И пусть такое сравнение несколько грубовато и сильно упрощено, оно позволяет лучше представить себе сегодняшние события с исторической точки зрения.

Противостояние с Западом вкупе с сегодняшними событиями отодвинет Россию еще дальше к Востоку. Многие в Германии полагают, что ответственность за такое положение дел лежит на представителях НАТО и ЕС. Как правило, это те, кто в течение двадцати лет ошибались в оценке российской политики, считали Бориса Ельцина демократом и его поддерживали, закрывая глаза на опасность ошибочного курса при нем и при Путине. Оба это восприняли как сигнал одобрения их деятельности. Именно этих людей, считающих себя «понимающими Россию», часто объединяет неуважение к российскому народу, незрелое отношение к достижениям современной демократии. Такие люди и попадаются на удочку Путина. Это их молчаливое потворство ответственно за возврат России к агрессивной, националистической и авторитарной политике — в гораздо большей мере, чем сближение или даже вхождение российских соседей в НАТО или ЕС.

Это вхождение многими «понимающими Путина» сочувственно воспринимается как чрезмерное давление на Россию. Но такие суждения демонстрируют вопиющее сужение угла зрения: подобные аргументы предполагают, что люди в соседних с Россией странах являются массой, которой можно манипулировать и о судьбе которой принимают решения другие. Для Москвы подобные настроения достаточно характерны, на протяжении многих лет это дает ответственным лицам ложные основания полагать, что они могут решать за своих соседей, вместо того чтобы партнерскими отношениями завоевать доверие, которое и является естественным инструментом влияния.

Примечательно, как в этой связи искажаются факты. Многие намеренно игнорируют Будапештский меморандум 1994 года, в котором в ответ на отказ Украины от ядерного оружия Россия, вместе с Великобританией и США, гарантировала территориальную целостность Украины. Часто ссылаются на обещание, якобы данное Горбачеву, о нерасширении НАТО в обмен на объединение Германии. Бывший генерал НАТО Клаус Науманн называет это ложью: «тогда все считали», что Советский Союз и Организация Варшавского Договора будут и дальше существовать[594]. Предполагаемое обещание нигде не задокументировано, а посему факт его дачи не доказуем и не имеет обязующих последствий согласно международному праву. Но вскорости СССР распался, и расширение НАТО произошло по инициативе не самого НАТО, а стран, пожелавших к нему присоединиться[595]. Многие комментаторы некритично воспринимают московские упреки: наш союз якобы угрожает России. Это абсурд. Он угрожает лишь коррумпированной клике при власти.

Сегодня в Германии Россию воспринимают весьма искаженно. «Со времен перестройки европейская политика исходила и исходит из того, что постсоветские государства находятся на пути сближения и переплетения с Западом. Это был (и есть) привлекательный, очень удобный взгляд, — говорит берлинский историк Восточной Европы Ян Клаас Берендс. — Но он искажен. Горбачев и его соратники явились историческим исключением. Сейчас самое время, чтобы Берлин и Брюссель занялись Россией, которая выступает против нас, а не страной, которую мы хотели бы видеть»[596].

В отличие от Германии Россия не избавилась от своего тоталитарного сталинского прошлого. Образ мышления и методы 1930-х годов до сих пор не выветрились из голов многих людей. Историк Восточной Европы Штефан Плаггенборг в своей статье во «Франкфуртер альгемайне цайтунг» от 20 марта 2014 года идет еще дальше, называя Путина «российским дуче»: в его политике есть элементы фашизма, он применяет их так, как когда-то Муссолини. Такие сравнения — щекотливое дело, как бы там ни было, некорректно сравнивать Путина и Муссолини, хотя и хорошо иметь такой бдительный взгляд, чтобы отслеживать возможное сходство.

Мы должны понять, что Путин снова развязал свой мешочек с ядом 1930-х годов. Духи, которых он вызвал, едва ли поддаются контролю. И мы не должны позволить себя обмануть тем, что они рядятся в новые облачения.

Нам пора понимать Путина, не отказывая ему в понимании. Нам пора понять, что образ мышления его самого и его облеченной властью элиты совершенно отличается от нашего; без такого понимания любой диалог обречен на провал. Нам следует понимать состояние Путина, остерегаясь самим в него попасть. Путин действует больше рационально; он чувствует, что он сам и его страна унижены в результате распада Советского Союза, и мечтает о реванше. Только когда мы поймем, что им движет, как он мыслит и что стоит за его поступками, мы сможем определить стратегию, как с ним себя вести.

Мы должны показать Путину четкие границы, иначе его нападение на Крым будет иметь продолжение. Достаточно посмотреть на географической карте, где проживает русское меньшинство, чтобы понять, на какие страны еще может распространиться экспансионизм Путина. Нельзя исключать даже того, что еще недавно считалось немыслимым, — военного вторжения в государство — член НАТО, например, одно из балтийских. Это имело бы катастрофические последствия. Нам пришлось бы или вести с ним войну, или отказаться от самих основ нашей политики. Поэтому мы должны уяснить для себя: если мы, страшась краткосрочных потерь, боимся наложить жесткие санкции, то в долгосрочной перспективе заплатим гораздо более высокую цену. Самого Путина эти санкции могут и не впечатлить. Однако они наверняка подействуют на его окружение, а Путин не такой уж всемогущий, как многие думают.

Мы должны отказаться от простодушия. Поскольку передача немецкого хранилища газа, т. е. нашего стратегического резерва, запланированная на середину 2014 года, не вызвала сколько-нибудь заметного сопротивления, возникает вопрос, не разучились ли мы защищать свои интересы. Нам следует лучше учить историю, чтобы меньше поддаваться пропагандистским клише и технологиям манипуляции, взятым из учебников КГБ, — как, например, в случае с подслушанным ФСБ частным телефонным разговором Юлии Тимошенко, который так часто транслировался нашими СМИ, что создалось впечатление, будто это официальные заявления[597].

Нам следует запретить себе строить иллюзии относительно Путина. В марте 2014-го был проведен опрос, согласно которому 54 % респондентов придерживаются мнения, что федеральному правительству надо признать аншлюс Крыма с Россией. Лишь 55 % показали хорошее или элементарное понимание того, что глава Кремля Владимир Путин рассматривает Украину, и особенно Крым, как часть российской сферы влияния[598].

Начальник Кремля виртуозно играет на страхах, комплексах и устремлениях россиян, травмированных после 70 лет тоталитарного прошлого, при этом считающих раковую опухоль тоталитаризма приростом мышечной массы. Столь же умело он и аппарат его пропаганды используют недостатки нашей системы и устремления многих людей на Западе жить при другой политике. При этом в помощниках у него нет недостатка: от Герхарда Шредера и Маттиаса Платцека[599] до сомнительных личностей вроде пиар-консультанта Кристофа Герстеля с его «Партией Центра», который бравирует тем, что имеет дела с Кремлем по вопросам немецкого отделения пропагандистского канала «Раша тудей». Результат озадачивает: «Неспровоцированная и беспричинная захватническая война России, которая возмутила европейский мирный уклад и вопиюще нарушила букву и дух установленного ООН порядка, отодвинута на задний план, — сокрушается эксперт по вопросам внешней политики брюссельской «Карнеги-Юэроп» Ульрих Шпек. — Вместо того чтобы обсуждать, как и почему случилось, что путинская Россия стала не демократической и мирной, а автократической и агрессивной, и что этому можно противопоставить, мы здесь, в Германии, дискутируем о том, что же такого сделали неправильно жертвы агрессии».