Бои без правил

– Потому что наш бог мужчина, и у него должны быть жрицы.

– Да! Да! Он мужчина! – радостно загомонили летуньи. – Только мы можем быть ему жрицами, а вы найдите себе богиню и станьте жрецами у нее. – Летуньи окружили дворфа и оттеснили летунов.

– Почему вы решили, что он мужчина? – не сдавались летуны. – Может, это девочка.

– У девочек нет бороды, и он носит штаны! Вот! – решительно отмела сомнения в принадлежности к мужскому полу летунья.

– А может, это бородатая девочка, гномка! – высказал предположение один из летунов. Но тут сам дворф разрешил все сомнения, он приспустил штаны и с удовольствием помочился на ящериц.

– Ого! – в один голос воскликнули летуньи и покраснели. Они отвернулись и подождали, когда дворф закончит справлять малую нужду.

– Он точно бог! – не поворачиваясь, произнесла первая жрица. – Только у богов есть такое… Э-э-э… большое…. Э-э-э… Вот. В общем, большое… Э-э-э… Достоинство… Вот, – и она украдкой с огромным любопытством посмотрела на справляющего нужду дворфа.

– Есть хочу! – неожиданно проговорил бог, и летуньи встрепенулись.

– Наш бог хочет есть, – и закружились вокруг.

Через пару минут они успокоились и облепили дворфа. Он просидел в ожидании трапезы еще минут пять и спросил:

– Где еда?

– Где еда? – встрепенулись летуньи и снова покружились вокруг дворфа. После чего вновь умостились на нем.

Посидев еще минут пятнадцать, Башмунус понял, что кормить его не будут. Эти бестолковые летуньи не знали, чем ему помочь. Он поймал одну из них и стал рассматривать на предмет съедобности. Все как у людей. Ноги, руки, тело, сиськи и… крылья полупрозрачные за спиной.

– Он хочет сделать меня своей женой! – радостно защебетала летунья.

Дворф нахмурился и отпустил малышку. Такой жены ему не нужно, и есть их он не сможет. Он же не каннибал. Башмунус стал оглядываться в поисках пищи. Выше под листвой висел желтый плод, похожий на дыню. Дворф облизнулся и стал отвязывать себя от дерева. У него затекли ноги и руки. Он осторожно приподнялся и, держась руками за тонкий ствол верхушки дерева, встал на ветку. Несколько раз присел, разгоняя кровь, и помахал поочередно руками. Восстановив кровообращение, он, не обращая внимания на облепивших его существ, полез к плоду.

– Он тянет руки к нашему священному дому! – заверещали летуньи и суматошно стали летать вокруг дворфа. Он отгонял их, словно назойливых мух, и наконец дотянулся до плода и сорвал его. На вид он был таким сочным, мягким и прекрасным, что Башмунус не раздумывая впился в него зубами. Выплюнул корку и стал жадно и смачно рвать зубами кисло-сладкую мякоть. Сок обильно тек по его щекам и капал на одежду. Но Башмунус не обращал на это внимания. Он с рычанием зверя вгрызался в древесную «дыню» и, сплевывая в разные стороны кожуру, разгонял впавших в смятение летуний. Те в панике кричали и стучали кулачками по голове, носу дворфа. Дергали его за бороду. Пытались силой отобрать у него плод, но, после того как он чуть не сжевал одну из зазевавшихся летуний, они отступили.

Башмунус ощутил во рту что-то шевелящееся и выплюнул. Из рта вылетела летунья, вся облепленная комками плода и без фигового листочка. Она плюхнулась ему на колени и впала в беспамятство. Раскинув ручки и ножки, она лежала абсолютно обнаженная, что для дворфа было абсолютно безразлично.

Только теперь летуньи переключились на нее.

– Какой позор! Какой стыд! Это нарушение норм приличия. Сначала она выбрала бога, который слопал наш дом! Теперь разделась для него, негодница!

– Позор! Гнать ее!.. Вон отступницу! – Но маленькая фея лежала и ничего не слышала. Она приклеилась крылышками к штанам дворфа, а тот жрал, рычал и постанывал от удовольствия.

На поднятый им шум внизу разволновались ящерицы. Они забили хвостами из стороны в сторону и закружили вокруг дерева. Не выдержав, одна из ящериц напала на более мелкую, и вскоре к ней присоединилась еще одна. Они разорвали несчастную на куски и, задирая головы, стали жадно глотать кровавые куски. Сверху и снизу раздавалось одинаковое довольное чавканье.

Летуньи не выдержали и, гомоня, покинули дерево, а дворф доел плод, облизав руки, сыто отрыгнул и задремал. Ночью сквозь сон он слышал, как на другом берегу реки рычат и вопят твари. Но он так устал, что просто не обращал на это внимания. Его, наверное, не могли бы разбудить и корабельные залпы сотни орудий. Когда же наступило утро, он проснулся и огляделся. Внизу ящериц не было. Не было и приснившихся ему летающих человечков, которых он почему-то стал называть феями. За рекой он увидел орчанку и снежного эльфара. Ему надо к ним!

Башмунус отвязался, прихватил еще один плод и стал спускаться. У самого низа он не удержался и свалился на кусты. Подскочил и вихляющей походкой побежал к реке. Он видел, что за рекой эти двое собрались уходить. Он стал кричать, но его не слышали. Не зная, глубока река или нет, он вступил в воду и пошел вброд. Затем по-собачьи поплыл, хотя до этого плавать никогда не умел.

Он не видел, как по его штанине, словно матрос по вантам, лезла, отплевывалась и ругалась, как боцман торгового судна, обнаженная маленькая фея. Она уже отлипла от штанов и спасалась от нахлынувшей на нее воды. Фея, матерясь подслушанными у людей ругательствами, старалась убраться подальше от холодной воды. Залезла на плечо дворфа и стала осматриваться. Наконец она увидела себя полностью обнаженной, без своего листочка, испуганно закричала:

– Ах!

Приложив к голове руку, постаралась театрально упасть без сознания. Но стала падать дальше и, раздумав, уцепилась ручками за бороду дворфа. Она выбралась вновь на плечо и хотела взлететь, но ее крылья были помяты и облеплены липким сгустившимся сладким соком. Фея ухватилась ручкой за волосы дворфа, снова огляделась и увидела, как за ними следом из кустов выползла большая змея и нырнула в воду.

– Быстрее, бог! – закричала фея на ухо дворфу, но тот ее не слушал. Он плыл и отплевывался, не обращая внимания на то, что творилось у него за спиной. А над головой Башмунуса кружили другие феи и дразнили бедняжку.

– Попалась! Попалась, преступница! Так тебе и надо! Не будешь голой летать и позорить наш дом. И пусть тебя съест змея! Да, пусть ее съест змея! – радостно поддержали фею другие феи. Но маленькая морячка стойко переносила волны воды и волны унижения. Она крепко держалась за ухо и управляла своим живым кораблем. Правда, он не очень ее слушался. Когда она кричала «Быстрее!», он загребал чаще, но потом сдавался и греб медленнее. Он тяжело дышал и пучил глаза.

Наконец дворф почувствовал под ногами дно и побрел к берегу. Затем по команде феи побежал. Он стал кричать, и его услышали. Орчанка оглянулась и увидела его. На долю мгновения изумленно замерла, затем скомандовала:

– В сторону.

Привычный подчиняться командам, звучащим в ухо, он сменил направление.

Добежав, он еле смог произнести:

– Не бросайте меня…

Убив змею, Ганга вернулась и стала рассматривать дворфа. Наглядевшись, спросила с надеждой в голосе:

– Ты отсюда?

– Нет, госпожа посол, я с Сивиллы. Попал… Ох как тяжело… Вместе с вами по вине этого ушастого урода. – Дворф пнул ногой зазевавшегося эльфара. – Хотел вам помочь и вот попал на другой берег реки… всю ночь на дереве сидел.

– Жаль, – разочарованно произнесла Ганга. – А это у тебя что? – спросила она, указав глазами на выпирающий живот дворфа.

– Еда, госпожа посол, – дворф достал круглый плод. – Там за рекой на деревьях растет. Вот возьмите.

– Молодец, – похвалила она дворфа. – Тебя как зовут, дворф?

– Башмунус, госпожа посол.

– Зови меня просто госпожа Ганга.

– Хорошо, госпожа Ганга.

– Видишь, Шав, ты самый никудышный эльфар, которого я только видела. Ты даже о еде не можешь позаботиться. Даже не знаю, что с тобой делать?

– Не бросайте меня, госпожа, – взмолился испуганный эльфар, – я отслужу.

– Ладно, – махнула она рукой. – Живи и служи…. – Она из-под руки поглядела на приближающийся караван хуманов. – Ждите меня здесь. Я на переговоры.

Ганга вышла из кустов. К ним уже достаточно близко приблизилось первое двугорбое существо.

Орчанка перегородила ему путь. Встала в свободной позе, показывая раскрытые ладони.

Шедший впереди человек, а это именно был хуман, остановился и, обернувшись назад, что-то крикнул.

Вскоре из-за животного показались еще два человека на драконах, которые тут промышляли в поисках добычи. Только больше. Они замедлились, натягивая поводья. В руках хуманы держали копья с крюками. На них были кольчуги, похожие на те, какие нашла Ганга. Они о чем-то между собой поговорили и шагом направились к орчанке.

Остановились они в паре метров от Ганги и с интересом ее разглядывали. Ганга не торопила их и не спешила начинать первой разговор. Драконы не проявляли агрессии. Они наклонили головы и стояли безучастные ко всему.

Наконец хуман, что был с черной кожей, как у дзирды, спросил:

– Ты кто, женщина, и что ты тут делаешь? – Он говорил на общеимперском языке, но с еле заметным акцентом.

– Я путешествую… со своим слугой и… напарником. Хотела бы пристроиться к какому-нибудь каравану.

– Вы одна? – удивился чернокожий.

– Я могу за себя постоять, – ответила Ганга и показала клыки. Хуманы резко натянули поводья. Они сдали назад, и было заметно, что они разволновались.

– Вампир, – прошептал второй хуман, с желтой кожей и узкими глазами. Он беспокойно замотал головой, увидел кучу свежих костей и пожелтел еще больше.

– Я могу быть полезной, – произнесла Ганга и замолчала. Чернокожий кивнул.

– Я доложу, госпожа, хозяину каравана, думаю, он не будет против вашего присутствия. Подождите пару гвинок.

Ганга силилась вспомнить, где она слышала это слово, и вспомнила. Это было название ридок на старом едином наречии. Когда в мире были лишь орки и эльфары. Потом эту речь забыли. И языки разделились.

Она кивнула и стала ждать. Желтокожий оглядел ее с ног до головы. Приподнял брови, увидев на ней короткое платье из богатой ткани, свободные штаны, сапоги из тонкой кожи, кольчугу. Кинжал на поясе и щит за спиной. Ганга понимала, что производила странное впечатление, и не знала, что значит слово «вампир», но поняла, что оно вызывает к ней уважение и страх.

Через пять минут вернулся чернокожий.

– Госпожа, меня зовут Ремсурат, вы можете присоединиться к каравану. У вас есть ездовые гварги или верблюды?

Ганга посмотрела на драконов и отрицательно покачала головой.

– Мы путешествуем пешком.

– Хорошо, госпожа, как пожелаете, – не удивился ее ответу чернокожий. – Лу Мин вас проводит к вашему месту в караване. Только скажите мне, как начальнику охраны каравана, на какую поддержку я могу рассчитывать, в случае нападения пустынников на караван.

– Я боевой маг и лекарь, могу сражаться мечом.

Чернокожий оглядел ее снаряжение.

– Это хорошо, – проговорил он спустя несколько секунд тщательного осмотра. – Но я не вижу у вас меча.

– Он есть, – невозмутимо ответила Ганга. – Вон следы его применения, – указала она рукой на кучу обглоданных костей. Чернокожий, ни слова не говоря, кивнул.