Свиток 1. Волшебный меч

Глава 4

— Мама-мама, что я буду делать?

Мама-мама, как я буду жить? Ку-у!!!

Вот же привязалось, гадство! Эти незамысловатые две строчки (остальные я благополучно забыл) я мысленно пою уже, наверное, третьи сутки. И есть подозрение, что буду петь до самой смерти. Потому как она наступит значительно раньше, чем мне бы хотелось. Ну это же надо так вляпаться!!!

Помню, Николай Федорович… — один из мастеров, что учил меня в далеком детстве работе на гончарном круге… Была у него любимая присказка-издевка. Стоило только одному из нас (мне, например) сильно напортачить или сделать что-то крайне неловкое или нелепое, он подходил и таким сочувственно-проникновенным голосом спрашивал: «А скажи-ка мне, Петя… Легко ли жить дебилу?»

— Ох нелегко, Николай Федорович… Ох как нелегко!!!

А ведь права морская примета: женщина на корабле к несчастью!

Столько лет сидел себе тише воды, ниже травы. За три последних месяца мы с Лга’нхи уж на что нелегкий путь преодолели, а хоть бы раз по-настоящему поругались. Ну да, споры были, но вот чтобы так… И на тебе… Только женская мордашка влилась в наш тесный коллектив, как он уже в страшной обиде со мной не разговаривает. А я, как дурак, распустил павлиний хвост и теперь сижу под промозглым дождем в совершенно идиотской засаде… А совершенно идиотской эту засаду делает то, что, если враг в нее попадет, я из нее убегу, визжа от ужаса!

А главное, перед кем выделываться начал? Девчонка… Было бы на что посмотреть… Кожа на роже обветренная, красная. Никакой косметики или узоров на лице, так что смотрится блекло… На пальцах заусенцы, ногти, как у всех тут, обгрызены, руки в мозолях… Фигурка… да ее толком-то и не разглядишь… Отнюдь не веточка-тростиночка манекенного типа. И не степная дылда-атлетка. Крепенькая такая, плотненькая… Не сказать, чтобы тумбочка, но…

Да какого хрена! Будто меня ее чары соплючие приманили… Ага. Да я ей по местным меркам в отцы гожусь! Просто обидно же!!! Опять как в школьные годы… Я внимание девчонок лопатой из глубокой шахты добываю. Неделю мужества набираюсь, чтобы с какой-нибудь Машей-Светой заговорить. А она в ответ два слова нейтрально-неопределенных… а сама глазки строит какому-нибудь тупому спортсмену или смазливенькому музыкантику самосборной группки «Убогие крендели», безбожно перевирающей на школьной дискотеке популярные шлягеры. Ну да, этим красавчикам жизнь и удачу, и женское внимание на блюдечке с голубой каемочкой подносит, а мне…

Вот и тут. Меня, как обычно, в упор не видят, ответы сквозь зубы цедят, а этого плешивого дикаря Лга’нхи, пожалуйста, и улыбочкой примечают и взглядиком таким радостным одаряют. Будто бы это не я ее от этого же самого дикаря всего-то сутки назад спасал… Тьфу на них… — одно слово — Бабы!!!

Но и эта дура пусть особо на Лга’нхи губешки-то свои не раскатывает. Она теперь для него табу. С тех пор как он ее в «люди» определил, она ему как сестра. А у местных с этим строго.

Потусовавшись тут, я начал понимать, почему арабы своих женщин под замком да в парандже держат. Может, конечно, я и ошибаюсь, и у арабов совсем не так было. Но слышал, что они тоже кочевниками были, вроде этих моих степняков.

Живут одним родом. А подростки, как известно, дело дурное. В организме гормоны бушуют, в башке ветер гуляет. Им волю дай, они, не успев Испытания пройти, уже сплошь друг дружку обрюхатят. Не пройдет и пары-тройки поколений, а вместо здоровых отморозков сплошь уроды с асимметрично вытянутыми рожами британских аристократов и кучей наследственных заболеваний.

Так что местным подросткам с малолетства внушают, что родич — это табу. А стоит девчонке пережить первые месячные, сразу норовят сбагрить с рук на Ярмарке Невест.

Парни, бывает, и мутят втихаря с вдовушками. Среди них молодок-то полно. И такие связи вроде как негласно разрешены. И парням наука, и разрядка, и вдовушкам не так тоскливо свой век доживать. Ну да они же тоже все из чужих племен перешли. Так что особой опасности нету. Это не с сестрами двоюродными шуры-муры крутить.

Так что, если у Осакат на дурилу Лга’нхи имеются какие-то планы, пусть обломится. Она свой шанс уже упустила. Да и мне она по большому счету нафиг не нужна. Просто, видать, от феромонов дурь взыграла.

Взыграла дурь, а доигрался я! Это же надо так лохануться и встать в позу! Дескать, я тут великий герой, а ты только баб охранять годишься… А теперь попробуй только назад без пленника вернуться. У местных с этим строго, как на зоне. Сказал — должен сделать. А иначе капец — от тебя даже суслики в степи отворачиваться начнут.

Я, помню, офигевал, видя слезы на глазах Нра’тху и прочих дюжих мужиков, когда у вечерних костров начинали петь былины. Одним из популярнейших сюжетов был, как я его называл, «Пацан сказал, пацан сделал». Наш великий предок с какого-то панталыку (причины этого панталыка зачастую даже не приводились) брал на себя повышенные обязательства, пойти в степь и принести руку скальпов врагов! Или руку шкур мохнатых тигров… Вот так, ни много ни мало. Ну и, естественно, шел… Была великая битва, а потом он, израненный вражьими копьями, клыками, и дубинами, приползает в племя, сжимая в отрубленных руках вражьи скальпы… или с отгрызенными тиграми конечностями и головой… со шкурам тигров, прицепленными… вот даже не буду говорить к какому месту, ползет… Ну и, ясно дело, приползает, выполнив клятву. А затем героически умирает под пристыженными взглядами злобных завистников и злопыхателей, омытый слезами юных дев и прочих сородичей… и тра-ля-ля… Вот. Чистый ведь бред! Я, героических смертей насмотревшийся по телевизору и в кино, еле сдерживал ржание, когда слышал такие бредни. А мои соплеменники, повидавшие немало смертей вживую, искренне пускали слезу по убиенному герою, который сказал и который сделал!

Да, незамысловатые ребята. Иногда это даже хорошо. А то у нас, там, стоит только упомянуть про двадцать восемь панфиловцев, как сразу найдется знаток, который объяснит, что ни фига-то панфиловцы и не воевали, а просто бухали в окопе. А вместо них дралась целая дивизия, и все подбитые танки стаскивала к этому панфиловскому окопу… Тут бы такому знатоку, посмевшему усомниться в доблести предков, мозги бы с ходу вправили… одним ударом дубины. Чтобы не подрывал суровой правдой моральный дух племени.

Но с другой стороны… Если я, объявив, что притащу пленника, этого не сделаю… вот даже не знаю, для Лга’нхи, наверное, сразу умру как человеческое существо. Тут в легендах даже коварные тигры и ничтожные суслики слово держат. А уж соплеменник, который сказал и не сделал… Это не по-пацански! И никакая отмазка тут уже не прокатит. Даже если внезапно разверзнется земля и поглотит все вражье войско, я обязан буду прыгнуть следом и добыть этого, больше на фиг никому не нужного пленника!

Так что все, что мне остается, это сидеть в кустах, дрожа от страха, и надеяться на какую-то немыслимую удачу.

Когда я осознал, что же ляпнул, застыл с открытым ртом… Надеюсь, мои соплеменники сочли это очередным разговором с духами, а не ступором из-за собственной тупости. Потом все же собрался… с духом. Потому как в остальном, нищему собраться… как известно недолгое дело. Тем более что тут, отправляясь на охоту за скальпами, берут только оружие. Все остальные мелочи, вроде еды, запасной одежды, палатки (гы-гы, я уже третий месяц только небом укрываюсь), считаются лишним грузом, который только мешает воину совершать подвиги.

Ну и двинул я на север, едва в брюхе улеглось слопанное мясо. Бежал неторопливой рысцой, стараясь запоминать приметы, хотя уже не шибко надеялся, что удастся возвратиться. Ночью дрожал от холода и страха, ведь пока я сплю, некому будет сторожить, отгоняя от моей аппетитной тушки тигров, гиен и вражьих воинов. А потом еще бежал целый день, отмахав не меньше сорока километров. По дороге сумел своим дротиком, кинув его на манер городошной биты, подбить кролика. По воинской традиции (за отсутствием огнива пришлось соблюдать традиции), сожрал его сырым. Наутро с тоской подумал, что уже достаточно далеко ушел от нашего лагеря и можно начинать охоту. Так что повернул к горам и бежал, пока не увидел вражеские лагеря… Еще несколько часов поползал в поисках подходящего места. Нашел небольшое озерцо, куда, судя по следам, вражины водили своих верблюдов на водопой. Залег недалече в кустах и стал наблюдать. План у меня был… Э-э-э, если честно, дождаться, когда прайд тигров задерет какой-нибудь верблюжий патруль, оставив мне одного, полуобгрызенного супостата. Подобрать его и оттащить к Лга’нхи. Но что-то мне подсказывало, что тигры скорее меня сожрут, чем патрульных… Да и армия, скорее всего, тигров распугала. Тигры ведь не такие дебилы, как я, чтобы среди тысячи хорошо вооруженных людей охотиться… Тоска!!! А возвратиться обратно с пустыми руками я не мог… Оставалось ждать и надеяться на чудо… Ближе к вечеру подъехал очередной разъезд. Ребята спешились, напоили своих верблюдов, умылись, запаслись водой, а парочка отморозков даже купаться полезла. Пусть они и недолго бултыхались в ледяной воде, но по всему выходило, что ребята тут отнюдь не тепличного разливу, а суровые и крутые мужики, с которыми мне не равняться… Правда, росточком верблюжатники были чуток помельче соплеменников Лга’нхи… ну вот, наверное, примерно с меня… Только не подумайте, что я недомерок какой-то. Раньше во мне метр семьдесят шесть с половиной было. Это просто степняки все были дылдами за два метра ростом, вот я среди них и казался себе мелковатым… А среди этих верблюжатников я вполне себе в норме… (Что-то, кстати, мне в них еще, помимо роста, знакомым показалось. А вот что?) Только один хрен — с этими «одноросточниками» мне на равных не сражаться. Эти вон, купальщики… даже отсюда было видно, какие у них мышцы — рельефные, но сухие. Сразу видно, что профессиональные вояки. А я что умею? У степняков меня пятнадцатилетние подростки били, и это кулаками. А с оружием я вообще толком обращаться не умею. Мне, чтобы кого-то из этих вояк завалить, надо, чтобы кто-то их предварительно связал… А единственного человека, который может это для меня сделать, я гордо оставил охранять какую-то сопливую девчонку…

Потом привели стадо… Небольшое. На сотню голов. Отвели чуток в сторону, где подход к воде поудобнее был, напоили… Вокруг стада сновало с десяток верблюжатников. Причем без доспехов и оружия… Будто у меня этих доспехов и оружия полные карманы! Зато их десять. Так что и думать о том, чтобы напасть на этих ребят, было нечего.

А может, мне дождаться, когда ночью кто-нибудь до ветра пойдет, шваркнуть его по башке дубинкой и утащить подальше? Только хрен его угадаешь, когда и куда конкретно кто-то до ветру пойдет… Тут ведь ночью-то не больно понаблюдаешь, с целью опознать, куда они срать ходят. Темень стоит.

Блин! А жрать-то как охота! Дух, ответственный за мое брюхо, уже видно давно забыл про вчерашнего кролика и требовал новых жертвоприношений… А без еды я точно ослабну… Так что я удрал подальше в степь и до темноты пытался изловить кукую-то живность… Только под вечер мне повезло добыть сурка… Хотя обычно эти твари настолько непуганые, что чуть ли не сами в руки лезут. А тут, стоит приблизиться, сразу в норку прячутся… Ладно. Так уж и быть, прощу им их паранойю за то, что они такие вкусные… А когда сутки не жрал, все на свете вкусным кажется… Вернулся на свою лежку и завалился спать… Посплю полночи, а как раз перед рассветом, когда у часовых глазки сами смыкаться будут, пойду бродить вокруг лагеря, подстерегая тех, кого разбудит «будильник Кашпировского».