Кобун

Глава 1

- Эй, этот кэцумэдо еще не сдох!

Кто сдох? Я сдох? Не дождетесь, черти... Встать с первого раза не получилось. Но чьи-то руки вздернули и поставили тушку вертикально. Самое забавное, что разбитые колени не подломились и держали. Правда, кровь заливала глаза и разглядеть что-нибудь не получалось. И штормило, мотая из стороны в сторону. Но - боль была другая. Не такая дикая, как за секунду до этого. И за две. И за пять минут, когда меня резали на куски. Скорее - будто по ребрам напинали от души и по голове прилетело. Явно брови рассекли или лоб, вон как льет.

- Юма, да он еле стоит.

Мокрой тряпкой провели по лицу и удалось проморгаться. Трое молодых парней рядом, яркий свет фонарей сбоку. Под ногами ровный асфальт, в ночной тьме с трудом угадываются стены каких-то складов. И здоровый парень напротив с битой в руках. Точно “юма” - лишний килограммов набрал с избытком, пузо буквально выпирает из-под рубахи.

В голове звенело, но это и спасло меня. Потому что действовал буквально на вбитых рефлексах. Спасибо Габриэлю, натаскал в свое время. Как говорил наставник: “Лишь идиоты дерутся, профессионалы убивают, экономя силы и время”. Поэтому шагнул навстречу удару битой, пробил согнутым коленом в чужое бедро и швырнул толстяка вниз. Сам развернулся, покачнулся на трясущихся ногах и согнулся в приступе рвоты. Блевал как раз на Юму. А что он под ногами валяется, другого места не нашел?

- Кайбутцу безродный, ты что творишь?!

Тычок в плечо заставил отшатнуться назад. Похоже, троица заодно с ублюдком, махавшим битой. Четверо на одного? Как-то не по-джентльменски выходит.

Израильская крав-мага - она практичная. Главная проблема - армейский бой адаптировали для гражданских, убрав оттуда лишь раздел работы с автоматом. А когда сбалансированная система выживания и уничтожения противника обрела популярность, на нее, как и на кёкусинкай, слетелась прорва “преподавателей”. Поэтому найти действительно знающего и понимающего человека в мутном потоке “сертифицированных” достаточно сложно. Мне повезло - друзья на рыбалке познакомили с бывшим бойцом Цахала, подвизавшимся на почве работы телохранителем. Два года он вдалбливал в меня основы и то, что не дают людям с улицы. Попутно я перенимал у него фишки, полезные для спасения жизни подопечному. Заодно думал, как это адаптировать под свои нужды, когда тебе такого подопечного нужно гарантированно спровадить в мир иной. Потом Габриэль вывез семью в Израиль, сцепившись с бывшим работодателем на тему не выплаченной премии. Я успел его разок навестить, сказать спасибо и заодно пройти курс молодого бойца в открытой им конторе анти-террора.

Сейчас вся эта наука работала против нападавших.

Удар в горло и подшаг назад. Тычок в глаза и ребром ботинка по голени. С разворота локтем в зубы, на противоходе боковой еще одному в ухо. Тело слушалось плохо, как деревянное, будто чужое. Поэтому обычно смертельные удары не уничтожали идиотов, не калечили, а лишь сшибали с ног и пускали кровь. Да, неприятно, но они могли снова подняться. Как Юма, который опять на ногах и с битой в руках. В этот раз ублюдок старался приложить так, чтобы я остался на асфальте с разбитой головой. Деревяшка отсушила левое плечо, но мы уже покатились, сцепившись в рычащий клубок. Бита в одну сторону, два перепачканных в грязи пацана в другую.

Похоже, голову мне Юма знатно обработал, потому что через полминуты возни в партере я понял, что проигрываю. Он был тяжелее, сильнее и умудрялся наносить акцентированные удары, обжигавшие даже сквозь драный пиджак и рубашку. А ненависть в его глазах говорила лишь об одном - кого-то будут хоронить и этот кто-то - явно я. Перед глазами плыло, снова начала кровить открывшаяся ссадина, сил становилось все меньше. Понимая, что все равно дорога в один конец, решил в этом кошмаре поставить точку по своим правилам. Голову наклонил, очередной удар прошел вскользь, а я уже рванул вперед, потянулся к оседлавшему меня врагу. Тот не успел отпихнуть, как зубы уже вцепились в чужую плоть, обрубая дикий вопль, переводя его в истошный хрип. Из разорванного горла хлестнуло черной кровью, Юма наконец-то отпихнул меня и завалился на бок. Засуетился, с трудом поднимаясь на ноги и прижимая руки к дыре вместо кадыка. Выпучив глаза, бросился к дружкам. А те с бледными лицами шарахнулись в стороны:

- Акума! В Тэкеши вселился дух! Бежим быстрее!

Троица метнулась прочь. Толстяк Юма на заплетающихся ногах просеменил метров десять, затем ноги его подломились и он сначала рухнул на колени, а потом завалился на бок. Руки еще пытались удержать вытекающую кровь и уходящую жизнь, кроссовки скребли по асфальту, но я знал - агония будет короткой. Для меня же главное сейчас - унести ноги и привести себя в порядок. В таком виде попадаться на глаза случайным прохожим - это однозначно визит в полицию. Учитывая, что только что организовал труп, встречаться с блюстителями порядка никакого резона не было. Главное - не сдохнуть в процессе эксфильтрации. Потому что физкультура и танцы с битой здоровья точно не добавили. Единственное - нужно чуть-чуть подчистить за собой. Ибо, как говорят мудрые люди: нет тела - нет дела.

Пока в морской воде застирывал рубашку и пытался хоть как-то смыть кровь с черного пиджака, понемногу пришел в себя. Ну, как пришел. Хотя бы в глазах перестало двоиться и стук в ушах сменился с набата на легкие молоточки. Заодно разглядел в отсветах фонарей чужую рожу: с шикарным бланшем на левой скуле и глубокой царапиной поперек лба. Кстати, обладатель узких глаз красовался двумя шрамами на правой щеке. Похоже, бывший владелец тела вел достаточно активный образ жизни.

Почему бывший? Потому что когда тебя битой долбят по башке и роняют на асфальт парковки, то здоровья может и не хватить для существования под луной. Не знаю, что за проблемы с организмом были у бедолаги раньше, но моя душа попала в уже остывающее тело. Попала, возмутилась фактом повторной возможной смерти и совершила явно невозможное - дала такой пинок, что Тэкеши Исии вернулся из-за грани и дал финальный бой. В котором по очкам я выиграл с разгромным счетом. Как говорится - один : ноль. Покойника за мной запишите, только не наказывайте за это сильно.

В наследство от старшеклассника достались обрывки прошлого в голове, мышечная память и лицо со шрамами, коллекцию которых я пополнил. А еще понимание, что с этого момента жизнь придется менять. Потому что в драку с чужой бандой Тэкеши ввязался не от хорошей жизни. Новые мозги в молодом теле - чем не шанс начать жизнь с чистого листа? Или почти чистого...

Вздохнув, отжал рубашку, заправил в брюки и натянул пиджак. Поворачиваюсь спиной к воде, взбираюсь по откосу и осматриваюсь. По левую руку офис цементного департамента Мицубиши, прямо злосчастная парковка. Любимое место шпаны для выяснения отношений - камеры давно “отпрепарированы” и лишь висят на фасадах вместо муляжей. Стекла никто не бьет - слишком заметно, а вот провода перекушены. На соседние участки никто не лезет, вот охрана и не вмешивается в разборки малолеток.

Ладно, мне направо. Мимо автобусных станций и подземки, пешком. Надо постараться и не попасть на глаза полицейским патрулям. В Йокогаме для несовершеннолетних действует комендантский час. Если меня увидят - запросто могут прицепиться. А я должен оставить как можно меньше следов. Тогда с покойником связать будет трудно. Слово против слова - это совсем другое, чем если тебя прихватили уляпанного кровью рядом с местом преступления. Так что - ножками, ножками. Часа за два и доковыляю. Заодно проветрюсь.

***

- Смотри, Кейташи-сан, вроде школьник бредет?

Напарник лениво скосил глаза на мелькнувший вдали черный силуэт и продолжил флегматично ковырять палочками в коробке с лапшой:

- Может и школьник. А может, кто из офиса домой возвращается.

- Проверим?

Патрульный прожевал очередную порцию и поморщился:

- Делать тебе нечего? Если бы ему нужна была помощь, то обратился бы к нам. А так - идет домой, никого не трогает. В зал игровых автоматов не лезет, пьяные кренделя по дороге не выписывает. Остановим - и до утра возиться с оформлением, звонкам к родителям. А если ошиблись и это сарариман [”белый воротничок”], то только зря бензин потратим. И, кстати, я еще не поужинал.

Радио в полицейской машине зашипело, донесся голос диспетчера:

- Пятнадцатый, рядом с “Ночным Вельветом” группа молодежи выясняет отношения. Посмотрите, что там.

Закрыв коробку с недоеденной лапшой, Кейташи важно поднял палец:

- Вот, это уже серьезно. Это не за тенями по округе гоняться. Поехали...

***

Домой добрался без приключений. Двухэтажное крохотное здание за миниатюрным кирпичным забором с кованной решеткой поверх. Клумба, выложенная плиткой дорожка. И открытые двери, которые с легким скрипом распахнулись, как только потянул ручку. Встал на гэнкан, автоматически снял обувь и сунул на наклонную полку. Скользнул ко входу в зал, заглянул внутрь. Как обычно: опекун спал сидя на диване, уронив голову на грудь. Работающий телевизор еле слышно бормотал, показывая очередное дурацкое шоу.

Мать Тэкеши не помнил совсем, она умерла, когда ему и года не было. Отец вахтами работал на парней, занимавшихся ловлей краба. Огромных денег не заработал, но подремонтировать доставшийся в наследство домик в Йокогаме хватило. И концы с концами особо не сводили. Даже на старшую школу было отложено. Но с очередной вахты два года назад Нобу не вернулся. И его место занял старший брат Аки, официальный опекун несовершеннолетнего обалдуя. Аки Исии, офисный работник в департаменте учета водных ресурсов муниципалитета. Худой, с огромными залысинами, скрипучим голосом и возрастом за пятьдесят. Вечная заноза в заднице, как его про себя называл парень. И не важно, что опекун любил читать морали по любому поводу. Куда как хуже, что Аки любил почти каждый вечер оприходовать бутылку-другую пива. И на выходных обязательно ходил сделать ставку в надежде вырваться из полунищей рутины. На эти ставки, кстати, деньги за высшую школу и ушли. Десятый класс проплачен, в остальном - ёк.

Поднявшись к себе, Тэкеши повесил угвазданный костюм на плечики в шкафу, глянул остальную одежду. Нормально - на утро есть в чем идти в школу. Завтра суббота, последний учебный день на неделе. Кстати, вот на полке солнцезащитный крем, будет чем рожу замазать. Заглянул в крохотную ванную, умылся и помазал бальзамом ссадины и глубокую царапину на лбу. Одел потертую пижаму, чтобы не задубеть ночью и вернулся обратно в комнату.

Школа... Ноги подкосились, Анатолий опустился на циновку и замер. Неожиданно возведенный барьер “это не я, это не со мной” рухнул и здесь, в безопасности, пришло осознание. Старый мир рухнул, его больше нет. И не важно, какие силы перебросили его в тело подростка. Но - назад не вернуться. Никак. Потому что здесь и сейчас он ничего общего не имеет с убитым в Подмосковье бандитом, неофициальной левой рукой главаря Мамонтовских. И нет больше никакого Анатолия. Есть только Тэкеши Исии, шестнадцатилетний школьник, житель Йокогамы. А за окном - восемнадцатое февраля две тысячи второго года, о чем говорят иероглифы лежащей у выхода из комнаты газеты. Никак не осень две тысячи тридцатого, когда пуля вышибла мозги специалисту по кибер-безопасности.