Вояжёр

Можно ли назвать нас друзьями? Пожалуй, настолько, насколько могу дружить я и человек, переживший два десятка таких же собеседников, как я. На самом деле, Граф боится, но не может признаться себе в этом. Он пережил слишком много знакомых. Двадцать лет — колоссальный срок для человека без почек и без надежды на операцию. Он видел, как гасли те, кто сидел в соседнем кресле. Когда-то они учились и работали, радовались и злились, любили и ненавидели. Наверное, я ошибся, когда сказал, что он никогда не был в космосе, ведь Граф один из немногих, кто по-настоящему видел, как гасли звёзды. Именно поэтому его и тянет в безжизненный вакуум — туда, где не будет страха и боли.

С такими мыслями я спустился на первый этаж, прошел по коридору в приемную, а затем меня встретила ночная прохлада Верхнего города. Ну что? Пора домой.