Новая жизнь 5

Глава 19

Универсальное алиби в этой стране — был в школе. Если ты отметился на входе ровно в семь — никого не волнует, что именно ты делал и где на самом деле был до самого вечера. Учителя на уроках явку не отмечают, считается что, если уж с утра отметился, значит в школе. Однако коварные школьники давно просекли эту тему… но все равно, если уж пришли с утра в школу — предпочитают учиться. Потому что японские школьники. Не все, но большинство.

Несмотря на то, что с утра меня привезла в школу Бьянка (попросил ее остановиться подальше, чтобы не было ажиотажа) и я успел отметиться на входе, как и моя подельница Шизука — на математику мы не пошли. Слишком много важных вопросов нужно было обсудить, обсудить именно наедине, а такой возможности у нас в течении дня не будет, а если я еще один день не обсужу события, подвесив ее в воздухе без моральной поддержки и оставив делать свои собственные выводы — всякое может произойти. И если моральная устойчивость и правильная политическая позиция твоих друзей и подружек — всего лишь приятный бонус, то моральная устойчивость и лояльность твоих товарищей по преступлению — это насущная необходимость. Знаете, как раскрываются преступления тридцатилетней давности? По ним уже давно закрыты дела, никто ничего не ищет и все эти киношные истории про «ага, у нас появился новый метод, наконец то мы поймаем знаменитого Убийцу из Сейтеки!» — как правило ерунда. Бывают исключения, но это когда поймали не того, он уже лет тридцать сидит на пожизненном или казни ждет, а тут — бац и не он.

Так вот, такие вот преступления раскрываются потому, что сами преступники треплются. По пьяни хвастаются, или там статус свой повысить хотят угрозами, мол я тогда-то такого-то убил и тебя сейчас убью. Человек стадное животное и чем сильнее он хочет что-то скрыть, тем сильнее это просится наружу. Лекарство — проговорить ситуацию, расставить акценты, успокоить и … забыть. Забыть окончательно, не вспоминать, не думать, просто лакуна в памяти напротив того дня. Но это возможно только если сперва понизить важность события… или вытеснить другим.

Потому мы с Шизукой сидим друг напротив друга в клубной комнате. Предварительно я убедился, что весь этаж пуст, в старом корпусе никого, все на учебе, к экзаменам готовятся.

Шизука сидит, руки на коленях, собрана и серьезна, в глазах — уважение и готовность подчиняться. Прямо юный пионер, всем ребятам пример. Все-таки прав Широ, что-то серьезно не так с нашим поколением. Для меня в свое время первое убийство человека — стресс был. По ночам спал хорошо, молод еще был, но в тот момент чуть не блеванул. А эта — сидит тут, глазками блестит, все с ней нормально, поди еще и ночь спала спокойно, без сновидений и как убитая. Если ей для того, чтобы спать спокойно каждый раз надо кого-то убивать, то мы тут довольно скоро до камеры смертников докатимся… так, нет, прочь негативные мысли, мне сейчас работа предстоит. У меня проповедь, у меня первое обращение, мне надо сосредоточится.

— В связи со вчерашними событиями — говорю я и Шизука — собирается, становится еще более сосредоточенной. На какой-то момент я думаю о том, что никогда ее такой не видел, ни на одного учителя она не смотрела так, не в ту школу она поступила, ох не в ту. Ей бы в Академию Убийц или там в Скрытую в Листе, где шиноби готовят. Как раз Хината получилась бы, тихая, скромная, внимательная убийца. С сиськами. Впрочем — не дело сейчас о сиськах, сейчас надо продолжать проповедь.

— Вчера ты показала себя с хорошей стороны. Была спокойна, хладнокровна, не суетилась и все сделала правильно — сперва надо ее похвалить, она насторожена и взволнована, хотя не показывает этого. Прямо сейчас я для нее — авторитет, билет в чудесный мир где все такое вкусное и можно людей убивать и ничего тебе за это не будет. Потому прямо сейчас она выслушает от меня даже то, что никогда не от кого и слушать бы не стала. Моя задача — воспользоваться этим и выстроить у Шизуки в голове и сердце стройную систему морального кодекса со всеми этими «не убий» и «не укради», добавив рефрен — «без крайней на то необходимости». В общем, воспитать из человека хорошего и ответственного члена общества. Вот как я, например.

— Спасибо — кивает она.

— Мы еще разберем твои действия на месте, а пока я бы хотел поговорить о том, что именно там произошло. Как по-твоему, что ты сделала?

— … я убила человека. — говорит она и глаза у нее вспыхивают тем самым возбужденным блеском.

— Формально это так. — киваю я: — а почему ты это сделала?

— Что? Ну… как же… ты же мне сказал, вот я и… — немного теряется она.

— А если я тебе скажу с крыши спрыгнуть? — выдаю я вечный пример всех матерей своим чадам: — спрыгнула бы.

— Конечно — не задумываясь отвечает она: — раз так надо…

— Тяжелый случай — вздыхаю я, понимая, что мамино высказывание в стране Восходящего Солнца не работает. Тут у нас фанатизм в моде, Наставник сказал в морг, значит в морг. И таким как она бунтарям еще сложнее в систему встроится, своих найти и если уж нашли — то держатся таких до последнего.

— Ладно, попробуем зайти с другого угла — говорю я: — с точки зрения общества убийство это плохо. Даже заповедь есть такая «не убий».

— А если это враг? — не понимает Шизука: — если это нехороший человек? Этот вот явно нехороший человек был, ты же мне записи показывал. Он много плохого сделал, туда ему и дорога.

— Эти посылы могут быть очень субъективными. Мало ли что тебе кажется, что человек плохой. А кому-то он хороший. А кому-то ты или я кажутся плохими. Вот у меня целая армия ненавистников есть, разве они, по-твоему, не имеют морального права меня убить?

— Пусть попробуют — пожимает она плечами: — мы их убьем раньше!

— Все-таки что-то серьезно не так с вашим поколением — вздыхаю я. Хотел я тут лекцию подрастающему поколению прочитать — про принцип намерения и про принцип меньшего зла и ситуативную этику и про отсутствие понятий добра и зла и что смерти нет, а есть лишь перерождения и все это для одной цели. Чтобы она совестью не сильно мучалась, чтобы не ворочалась ночами вспоминая как корчился в ее руках отходящий в страну Доброй Охоты живой еще человек… но не пришлось. Шизука изначально его как человека не воспринимала. Она так и живет, у нее эмпатии минимум. Она — человек, я — Наставник, остальные — либо глупые курицы, либо враги. Наверное, есть парочка категорий «безвредные» и «вот кому я бы перо в бок всадила», но и только. И как она живет так?

В любом случае — лекция отменяется, вернее — откладывается, тогда о насущном поговорим.

— Ладно, но если у тебя будут вопросы в связи с этим, морально-этические затыки или муки совести там — ты ко мне не стесняйся подходить, хорошо? — говорю я: — не держи в себе, я в любое время тебя выслушаю и объясню все. Совет там дам.

— Как же… — говорит она: — подойдешь к тебе. Кругом тебя столько глупых куриц столпилось. А кто такая на красной машине тебя с утра подвезла? Такая… злобная стерва.

— Ого — говорю я и с уважением смотрю на Шизуку. Чтобы Бьянку не знать… а с другой стороны, даже те, кто ее не знают — считают ее пай-девочкой и все такое. Чтобы в ней психопатку разглядеть… ну, видимо рыбак рыбака видит издалека.

— Да знаю я что это Бьянка — ломает завязку она: — но все равно — опасная стерва. Натсуми не такая опасная… и все вообще. Она могла бы… и не такое.

— Это точно — киваю я, соглашаясь с ее оценкой. Бьянка бы могла. Она бы кровь по лицу размазывала и хохотала, а потом предложила бы станцевать или поцеловаться… романтику снучи-бучи. Надо будет с Натсуми посоветоваться, вот кто у нас и моральный компас в отсутствии Соры-тян и знает все на свете… если слепить коалицию из Натсуми, Соры и Шизуки — так может я свою Бьянку слеплю, как Пигмалион какой? Но с Бьянкой тоже надо что-то делать и сейчас, после разговора с Шизукой я понимаю, что самое слабое звено тут именно она. Еще раз пробегаю по ситуации — найдут через какое-то время этого Обу, ну повесился, с кем не бывает. Полиция ни здесь, ни в моем мире такие дела расследовать не любит, а какого-нибудь детектива в отставке в мятой шляпе и с дешевыми сигарами в деле нет. Следов я не оставил… по-хорошему закроют дело и все. Срок горячего расследования — месяц-другой, потом положат на полку, пометят грифом что мол суицид и все. О том, что я Обой интересовался знает только Кума и детектив, что с Широ-саном прибыл, пришлось привлечь, Широ говорит, что хороший малый, только кукухой поехавший малость. Ни Кума, ни детектив ничего не заподозрят… не должны. И даже если Кума заподозрит — так мне только в плюс. Организованные преступные группы не сдают в полицию. Детектив? Где он и где полиция, и кто ему поверит, он настолько пропитой, что сам с собой разговаривает, ему воображаемая подружка мерещится везде. По-хорошему такого вот давно в психушку упечь надо, но он вроде не опасный, не буйный. По своему — умный, как Дастин Хоффман в фильме Человек Дождя — в чем-то сумасшедший, но в своем деле фишку рубит, потому его на районе и терпят.

— Тебе ее трахнуть надо — добавляет Шизука и я давлюсь и кашляю.

— Что?! — мне так охота сказать «ты откуда слова-то такие знаешь?!» но это будет глупо. Она моя ровесница, более того, она уже то, что называют «cold like a stone», она готова людей убивать, бровью не дрогнув, на ее счету уже одно покушение на убийство и одно убийство, а я тут буду «боже мой, что ты говоришь, Шизука-тян, как не стыдно!». Но все равно контраст с обычно асексуальной Шизукой, Шизукой, которая всегда теряла интерес, если об отношениях или сексе речь заходила, Шизуке, которая и выглядит не так развито, как другие одноклассницы… контраст внушал. Я аж подавился чем-то… вроде и не ел ничего и не пил, а поди ж ты.

— А что? — говорит она: — что с ней делать то? Если ты этого не сделаешь, если своей официальной «намба ван» не объявишь, то нам ее придется того… к Харону в лодку и рукой помахать. Я бы, кстати с удовольствием… ни разу еще звезду не убивала…

— Но, но! — говорю я: — нет, определенно, лекцию прочитать придется. Только не на тему угрызений совести и верности избранного пути, а на тему «Почему убивать плохо и делать это надо только в случае крайней необходимости».

— Я и так … только в этом случае — отвечает мне Шизука: — ваше слово — ваша воля, Наставник. Только выбор у нас тут скудный. Либо она с нами, либо в канал ее за городом. Потому как разболтает… то есть крайняя необходимость возникнет как раз. А я пакеты приготовила и ножики, но с ней повозится придется, она не из тех, кого легко будет завалить. Она ж психованная, я по глазам вижу.

— Ого. — еще раз удивляюсь я. Точно, у местных девушек-психопаток есть своя отдельная ноосфера, где они друг друга по астральным отпечаткам в эфире узнают. Странно, я вот тоже могу за психопата сойти в определенных условиях, но ни черта не чувствую. Нету чуйки. Знал бы — бежал бы от Бьянки как олень, там и делать-то ничего особо не надо было, просто нехрен было перья распушивать и показывать, как мол могу… довыкобенивался. Сидел бы в уголке на этом голосовании тихо и промолчал, так нет… эх, да что уж теперь.