Ранний старт

Эпизод 2. Школьная пора, старт

Сцена 1. Семейный совет

Ага, щ-а-а-з-з-з! Проймёшь ты меня этим как же! Не, моя Падловна в целом ведёт себя ровно и корректно. Но знает, что я её ненавижу. Что тут знать, я ж не скрываю. Это она скрывает, что терпит меня с трудом. Только хрен ты от меня скроешь, наши чувства взаимны, и не моя в том вина.

Семейный совет у нас. Завтра выходной и мы прикидываем, что и как мне купить в школу. Кое-что лишнего на взгляд Падловны я потребовал, вот она и пробует вставить палки в колёса.

— Пап, думаю, сейчас как раз тот случай, когда надо выслушать женщину и сделать наоборот, — растолковываю диспозицию держателю главного семейного пакета акций. У него зарплата раза в три выше мачехиной. Так она ещё девять десятых лично на себя тратит.

Падловна поджимает губы. Но молчит, только прекрасными очами сверкает. Не вижу, я на неё стараюсь вообще не смотреть, но догадываюсь по отблескам на папином лице.

— Не стоит так о маме, сын… — поддаётся молчаливому давлению жены. Папуля, ты куда? Ещё немного и ты совсем под её каблуком спрячешься.

— Мои отношения с… мамой, — мачеха дёргается, ядовитым ехидством последнее слово истекает, как соты мёдом, — тема отдельного разговора. Поговорим об этом? Но тогда вопрос с перьевой ручкой закрыт? Покупаем?

— Дорого, сын, — машет рукой папахен в знак оставления посторонних тем.

Он прав. Перьевые ручки есть в продаже, но ценой на пару порядков выше ширпотребовских шариковых дешёвок. Но в начальной школе надо ставить почерк, а без перьевых ручек это практически невозможно.

— Планируете экономить на моём образовании? На сто процентов уверен, когда Кир пойдёт в школу, наша мамочка, — «мамочка» снова дёргается от очередной порции яда, чуть не проливает чашку, — ни словом не возразит против покупки всего самого дорогого.

Дорого, да. Интересовался этим вопросом. Цена от тысячи до двух. Это бюджетный вариант. Школьный ранец стоит в несколько раз дешевле. Кстати…

— Не хочу глупый школьный ранец. Хочу портфель, — видел в гробу эти китайско-турецкие ранцы с Чебурашками и противными рожами Микки-Маусов. Плюс ко всему, хорошо, если на год хватит.

— Он тоже дороже… — хором заявляют полтора родителя.

— Не дороже денег. Хрень, что вы хотите купить, — вчера вечером прогулялись до ближайшего магазина, — через несколько месяцев развалится. Крепкий портфель несколько лет протерпит. Так что нет никакой выгоды дешёвку покупать.

— Хорошо! — Хлопает рукой папахен. — Купим перьевую. Но если потеряешь или сломаешь, будешь писать шариковой.

Глядь! Не тушкой, так чучелком! Ладно, всё равно в пенал прятать.

— Почему не хочешь ранец?

— Ты давно в автобусах или троллейбусах ездил? Дети с ранцами там всех достают, постоянно всех задевают.

— Ты ж пешком в школу будешь ходить! — удивляется папахен.

— Мало ли что. Вдруг куда-то с классом поедем. И не только в школу буду с ним ходить.

Кое-как убедил. И только потому, что портфель действительно прочнее. Мне он нужен по многим причинам. Надо туда кусок фанеры по габаритам вшить, ещё кое-что. Предмет не только для грузов. Можно использовать, как оружие или защитный девайс.

За перьевую ручку всех предупредил. Вопросы были только у Ерохина. Сам он от греха подальше и Зина решают сначала посмотреть, что купят мне. И только затем.

Комментарии.

Не просто так выкаблучиваюсь. Мне-то что в школе делать? Поясните, дорогие сограждане! Пройдёт какое-то время, и вычерпаю знания предыдущей инкарнации до дна. Сам смогу учить чему угодно и кого угодно. Чем мне себя занимать в школе? Только подстраховкой и помощью своим друзьям. Этакий негласный репетитор. Самому только почерк поставить, пусть будет каллиграфический. Рисовать вот ещё не очень, буду упражняться.

А ещё… ещё сам знаю что. Будет мне, чем в школе заняться.

Сцена 2. 30 августа, учебники

Сговорились идти вместе. Полагаю, Катин папа энтузиазмом не пылал, но пошёл на поводу любимой дочки. От нашей компании не морщится, но вижу, хочется.

Мы вчетвером. Я, Катя и Димон с отцами, Зина с мамой по причине отсутствия отца. Согласно моим инструкциям, переданным через Зину, тётя Глафира помалкивает. Ерохин-старший сам немного Катиного отца стесняется. Ну, как же! Главврач городской больницы это сильная фигура. Не первого городского ряда, но близко.

Мой папахен тоже не последний дурак, всё понимает.

Мы идём в школу за учебниками. Вряд ли их много, могли бы и сами, но у родителей своё мнение. Да и правильно это, им тоже надо дорожку в школу протоптать.

Мы с Катюшкой немного отстаём. Её новости распирают. Жарко вышёптывает их на ушко. Давлю смех. И узнаю намного больше, чем рассказывает подружка. До таких вещей она не доросла.

Нас всех записали в класс «В». Их всего три: «А», «Б» и «В». Человек по двадцать-двадцать пять. И Катя угодила в «А». Она взахлеб рассказывает, а в моей голове щёлкают шестерёнки. Конечно, это пока гипотеза, но…

Катя устроила дома форменную истерику при пособничестве мамы, вставшей на сторону дочки. И не представляющий, куда деваться от своих женщин, отец всё переиграл. Его влияния легко хватило, чтобы директор школы сделал рокировку. И вот Катя в нашем классе.

Выруливаем на аллейку, что ведёт к школе. Как-то само собой получилось, что взрослые впереди, мы тоже сбились в кучку.

— В одном классе будем учиться, — светиться счастьем Катя. Димон приветствует сей факт. Зина тоже, но незаметно. Не вижу, но уверен, что главврач тяжело вздыхает.

Гипотеза моя вот в чём. Детей сливок общества помещают в класс «А». Туда лучших учителей, для них самое лучшее помещение. Зона особого контроля, короче говоря. Класс «В» для пролетариев и прочих отбросов. «Б» — в середине и, видимо, для среднего класса же. Тех же врачей, начальников и бизнесменов средней степени упитанности, то есть, успешности.

Толстое обстоятельство и напрягает и вселяет надежду, что школьная пора скучной не будет. Для администрации школы, ха-ха-ха, точно!

Взбираемся на крыльцо, входим в холл. Оглядываемся. Нас консультирует вахтёрша.

— Вон туда идите, направо. На своём классе увидите табличку.

«Табличка» звучит слишком пафосно и громко для обычного листа бумаги, на котором обычной ручкой нарисована обычная буква «В». Дверь открывается, оттуда выходит относительно молодая женщина с девочкой, кокетливо стреляет глазами. Симпатичная, — думаем мы с Димоном про девочку. Теми же взглядами провожают женщину наши отцы. Заходим.

У-п-с-с-с! Расстраиваюсь и радуюсь одновременно. Учительница очень красивая и очень молоденькая.

— Здравствуйте, заходите, пожалуйста, — ой, какой голосок, чуть не стонет моя взрослая сущность. — Меня зовут Лилия Николаевна, я буду учить ваших детей.

Зеленоглазая красавица-блондинка в простом, но таком миленьком платьице, принимается за работу. Что-то пишет в ведомости, даёт всем расписаться и откладывает каждому довольно тощенькую стопку. Ну, правильно! Какие там учебники в первом классе?

Мы сидим за столами. Я с Димоном, Зина с Катей. Взрослые стоят, для них мебель слишком мелкая. Мужчины пожирают глазами нашу первую учительницу. Дёргаю отца за рукав, тот наклоняется.

— Пап, спроси, сколько времени она работает, — шепчу еле слышно.

— Лилия Николаевна, извините, а какой у вас стаж работы? — Находит нужные и взрослые слова папахен. Не безнадёжен он у меня. Так что даже Николай Дмитрич (Катин папа) смотрит с уважением. Не догадался спросить, хотя должен был.

Девушка слегка краснеет.

— Первый год. Пединститут закончила в этом году.

Катин папа неуловимо мрачнеет. Остальные воспринимают равнодушно. Моя гипотеза подтверждается. Нас считают отбросами, поэтому и отдают самой неопытной и слабой в профессиональном смысле училке. Скорее всего, и текучка кадров есть. Чуть что, нервы у девушки не выдержат, и уволится она в середине года. Совсем весело будет. Чехарда учителей по любому предмету один из худших факторов при обучении. Успеваемости сильно способствует в обратном смысле. Для учителей начальной школы негатив надо умножать на десять. Их вообще нельзя менять до конца цикла. Вот закончится четвёртый год, дети перейдут в пятый класс, можно уходить. До этого никак.

Николай Дмитрич не удерживается от хмыканья. Благо почти никто не замечает.

Так или иначе, учебники нам выдают скудненькой стопкой… что у нас там? Ежу понятно, Азбука, Математика, Окружающий мир и… чего-чего? Технология? А, с первого по четвёртый класс.

— Да, это учебник на всю начальную школу, — комментирует мой интерес красавица.

Сердечно прощаемся и уходим. В коридорах и холле движение таких же, как и мы. В обоих направлениях.

Катя и Ерохин оживлены и радостны. Учительница им очень понравилась. Мы с Зиной подобны сфинксам. Катин папа очень задумчив, то и дело бросает взгляды на дочку, но говорить не решается.

— Николай Дмитрич, не волнуйтесь. Всё будет хорошо, — не знаю, удалось ли его успокоить, но сделал всё, что мог.

Как и он, предвижу сложности. И это, скорее, хорошо, чем плохо. Знаю, где соломки подстелить. Но какие-то нехорошие предчувствия есть. Ладно, справимся…

Сцена 3. 1 сентября, искусство гармонизации

Не знаю, как выглядит улей при роении пчёл, но, по-моему, так. Такие ассоциации возникают при взгляде на школьный двор со стороны. Теперь мы внутри роя, становится легче, а то смотреть со стороны немного страшновато. Как на муравейник. Пока шли до школы своей тёплой компанией, с трудом сдерживался от смеха. Что характерно, только мне было смешно, даже Ерохин, остолбенев в первый момент, быстро отвлёкся на массу других моментов.

В дурацко-смешливое настроение меня приводит вид Зины. Наряды, всякие там ленточки и прочие рюшечки очень органично и красиво смотрятся на Кате. Катюша идеально упаковывается во все хитромудрые девчачьи штучки и выглядит в них на все сто. Зина с огромным и красивым бантом на голове, в гольфиках, вся такая нарядная… ой, не могу! Держись, Витя, держись, — командую сам себе.

Нет, объективно она девочка хорошенькая, только вот ни капли в ней кокетства и женского самосознания своей неотразимости. Нарядная хорошенькая девочка с красивым бантом в сочетании с хмурым и всегда угрожающим лицом… ой, глять! Опять отворачиваюсь, давя хохот в зародыше. Надо как-то спасать положение и спасаться. Если Зина заметит, что я над ней ухахатываюсь, меня накроет абзацем, тяжёлым и беспощадным.

— Зиночка, иди сюда, — отвожу немного в сторону. Моих родителей нет, отец на работе, от мачехиного сопровождения отказался ультимативно. Тётя Глафира же никогда не возражает против нашего общения в любой форме. Подозреваю, что если изъявлю желание спать с Зиной в одной кровати, она незамедлительно и торопливо нас благословит.

— Слушай внимательно и запоминай, — шепчу ей на ушко кое-что, стоившее мне краткого укола в мозг.

— Расти анкор ту ё асс, сан оф бич.

— Что это? — Зина уже сформировала привычку получать нечто завлекательное именно так, тайком на ушко. Перевожу.

— Наше любимое ругательство. Дословно с английского будет так: «Ржавый якорь в твою жопу, сын собаки!».