Вояжёр

Глава 2

Ночь, улица, фонарь, аптека напротив моего дома. Аптека, правда, уже закрыта. Ну или скоро откроется. Это зависит от точки зрения. А вот ветхость моего жилища — вполне себе объективное явление. Дом был построен в 1960-е и с тех пор ремонтировали его лишь однажды, но ремонт, судя по всему, был косметическим. Трехэтажка раньше была общежитием для рабочих соседней фабрики, но предприятие закрыли задолго до моего переезда сюда.

Снимать комнату намного дешевле квартиры, да и преимуществом этого жилья был район, а не планировка. В любое время дня и ночи отсюда или сюда можно свободно и, главное, безопасно добраться. Это, а также небольшой парк и «зелень» района в целом, склонили меня к съёму однушки именно здесь. Ну и монорельс недалеко, так что опоздания на работу бояться не приходится, даже учитывая пересадку перед Верхним городом. Пропускную систему никто не отменял.

Открыв железную дверь ключом, тихо произнёс: — Тадайма. — Да, я считал своим домом всё старенькое здание от крыши до подвала, ведь на крыше стоит громоотвод, а в подвале душ.

Ответила мне, как ни странно, не тишина, которая должна бы стоять в доме ранним утром субботы, а диссонанс звуков. Где-то за дверью, ведущей на первый этаж, слышался крик двух, нет, кажется, трёх жильцов. Слова не разобрать, что к лучшему. Со второго же я отдаленно слышал электрогитару. Твою ж, мне же на второй. Хоть бы будущий Маврин[5] играл не с моей стороны коридора, иначе мне не уснуть.

Поднимаясь по лестнице, заметил, что звук становится громче, а надежда окрыляет. Открыл дверь, вышел в коридор, и да, я везунчик. Ну, насколько может везти человеку с отказавшими почками. Но эта битва за мной, я всё-таки живу в дальнем конце коридора, в крайней комнате, так что, аккуратно пробираясь мимо выставленного в проходе хлама наподобие коробок, пакетов и тапочек, я чувствовал радость. Отосплюсь. Однако перед дверью свернул налево, прошёл мимо кухни к умывальнику. Помыл руки и привёл себя в порядок. Возвращаясь в коридор, неожиданно услышал женский голос:

— Доброе утро, Миша.

Ну не заметил я свою соседку, с кем не бывает.

Я повернулся на голос и увидел молодую девушку на стуле с сигаретой в руках. Вообще, по правилам, на кухне не курят, но курят здесь постоянно. Вот такой парадокс. Анна выглядит уставшей, что неудивительно. Она преподаёт иностранные языки в той же школе, где я раньше работал. Я помог ей с рекомендациями, когда освободилась должность. Стаж преподавания у неё был небольшой, но местных детей она натаскала так, что вместо «привет» я чаще слышу «bonjour», «hello» или «hola». Анна знает шесть или семь языков, хотя я могу ошибаться, никогда не считал. Так что в школе она прижилась без проблем, всё же закрыть одним учителем вакансии для нескольких специалистов может не каждая администрация.

Тёмно-русые волосы свободно спадают на плечи, на худой фигуре опрятно сидит пижама кигуруми, лицо бледное, как, впрочем, и у меня. Выглядит мило и по-домашнему, а в живых серо-голубых глазах, поймавших мой взгляд, теплится игривый лазурный огонек.

— Утро, Анна, — наконец, опомнился я.

Засмотрелся, с кем не бывает. К тому же, я и так всегда витаю в облаках. Это было особенно заметно в мою бытность учителем, когда синие шторы и скрывающиеся за ними смыслы магическим образом приводили к подробному рассказу об интересных фактах о том или ином произведении или нюансах биографии автора. За этим обычно следовал школьный звонок… ладно, что-то я опять углубился в собственные мысли.

— Тебе там вечером почта пришла, — улыбкой Аня растопила холод моих дум. — Я не достучалась и положила у порога.

— Спасибо, — кивнул я ей с благодарностью.

— Не за что, — девушка сцепила руки в замок на коленях. — Ты совсем в последнее время заработался. Я тебя, кажется, почти месяц не видела, а мы живём рядышком.

Ладно, чего я мнусь, мне же двадцать шесть, а не шестнадцать. Действительно засиделся в кабинете, а билеты в театр залежались в тумбочке. Как-то быстро я решился. Видимо, Граф с его «жизнь не переиграть» на меня так влияет.

— Ты любишь театр? Мне знакомый два билета подарил, хочу сходить с тобой.

Пауза, сердце, кажется, пропустило пару ударов. Фух, согласится. Аня на мгновение задумалась, но слегка покрасневшие щеки выдали мне ответ ещё до того, как она его озвучила:

— Театр? — моя собеседница отвела взгляд в сторону, — Давай… но мне нужно посмотреть расписание. И заранее проверить тетрадки. И, то есть, это в выходной? И…

— Отставить панику, рядовой! — прервал я поток мыслей девушки и слегка ухмыльнулся. — Да, в выходной. С тетрадками я помогу. А в остальном, даже если ты будешь в пижаме, то я просто подберу себе подходящие к ней мягкие тапочки. А сейчас — докурить сигарету и идти спать. Детали обсудим позже. Это приказ.

— Есть, то есть да, — согласилась Анна и широко мне улыбнулась, от чего на ее щеках проступили милые ямочки. — Спокойной ночи, Миш.

— Спокойной, — облегченно выдохнул я и проследовал к двери своей каморки.

Теперь осталось глянуть, что там пришло, и можно закончить этот день. Моё тощее тело и полная мыслей голова требуют сна, желательно до обеда. Так… оплата счетов, газета и письмо. От сестры. Ну наконец-то, вот теперь этот день стал лучшим за последние месяцы. И начинающий Хендрикс[6] со своей гитарой успокоился. Аллилуйя.

Моя комната совсем небольшая и является одновременно прихожей, спальной и гостиной. Напротив входа под окном стоит диван, справа у стены шкаф, а слева кухня с холодильником, парой стульев и столом, который одновременно обеденный и рабочий. На нём же и стоит чудо инженерной мысли прошлого века — микроволновка. Почему на столе? Он большой, ему видней. Монохромные обои тёмно-синего цвета слегка обшарпаны и в некоторых местах отклеиваются от стены. Перед окнами на серебристом карнизе висят старые потрепанные шторы. Покупать вместо них тюль или занавески я не стал, так как предпочитаю приватность.

Я снял лёгкую куртку, кроссовки, положил письма на стол и начал искать футболку в шкафу. Ага, вот эта вроде чистая. Корреспонденцию оставлю на завтра, то есть на сегодня. Хотя, я же ещё не спал, значит, не считается, и всё-таки на завтра. Если бы у сестры возникли проблемы, то она бы связалась со мной по Сети. Так быстрее и надёжнее.

Общение письмами — давняя и теплая традиция, которую не смогли прервать ни расстояние, ни смерть родителей, ни моя болезнь, ни куча других трудностей жизни. Мы пишем друг другу, рассказываем о последних новостях, делимся радостью и печалью, а отправленные письма всегда будут напоминать друг о друге, даже когда одного из нас не станет. Не буду показывать пальцем — кого.

Подойдя к холодильнику, не глядя достал контейнер с едой и поставил его в микроволновку. Готовить я почти перестал год назад, как сменил работу. Времени мало даже на сон, да и доставка домашней еды на три дня вперед кажется мне отличной альтернативой времени на кухне. По крайней мере, могу удивляться тому, что мне приготовили в этот раз, или взять контейнер с обедом на работу. По-другому три раза в день я есть не успею и придется доедать «лишние» порции в выходные. Готовить я могу тоже только в субботу-воскресенье, а именно в это время на общей кухне не продохнуть. Ладно, пора приниматься за еду.

— Итадакима… — мой маленький ритуал прервал протяжный стон сверху. — …су… какого?!

Сейчас пол пятого утра, а эти кролики решили устроить марафон? Но моё почти немое возмущение никак не повлияло на игривое настроение соседей сверху. Более того, создалось стойкое впечатление, что кого-то начали с остервенением вбивать в стену. Я постарался быстро доесть ранний завтрак — или поздний ночной перекус — и решил, что нужно действовать. Такое неуважение к своей избушке на курьих ножках я простить не смог, и с огнём в глазах, горя возмущением и праведным гневом… пошёл чистить зубы. Ну а что? Судя по звукам сверху, там сейчас пробьют дыру в другой мир. Хоть бы Инферно, тогда их кригане[7] сожрут, и дело сделано. А я спокойно посплю.

Но главный сюрприз ждал меня, когда я почистил зубы и вернулся в комнату. Нет, Ксенофекс[8] не явился в наш мир, потому что шанс того, что после прихода демонов будет гробовая тишина, равен, дайте посчитать, примерно нулю. Но факт налицо: марафон оказался забегом на сто метров. Четыре с половиной минуты, а я засекал, и мир и покой вновь воцарились в моей обители. Всё, теперь точно спать. Будильник ставить не стану, посплю подольше.

Как только моя голова коснулась подушки на диване, я тут же отключился. Ничто не сможет испортить этот день.

Сначала был звук. Далекий звон, который никак не прерывался. С каждой секундой он становился громче и начинал бить мне в уши и резать мой мозг. Затем пришёл вкус. Неожиданно и неотвратимо. Я смог уловить металлический привкус во рту. Третьим пришло осознание. Не чувствую правую руку. Не могу ей пошевелить. Не двигается. Четвертым всадником стала боль. Голова трещит и грозит расколоться на тысячи осколков. После проснулось обоняние. Странно. Пахнет едой. Картофель и рыба. Веки не слушаются. Никак не открыть. Трудно. Получилось. Потолок чем-то похож на мой. Последним было слово:

— Утро, — с трудом простонал я и попытался дотянуться до будильника.

Почему он никак не заткнется? Бесит. Стоп. Я же его не заводил. Это входящий, вдруг понял я и тут же ответил на звонок:

— Слушаю.

— Михаил Андреевич, доброе утро, простите, что разбудил. — Голос профессора Сахарова подействовал как ведро холодной воды. — Уделите мне минутку вашего времени?

— Слушаю, — повторил я.

— Я постараюсь быть краток, Михаил. У нас случилась крайне неприятная ситуация, и необходима ваша помощь. Я понимаю, что суббота ваш законный выходной, но весь дискомфорт компания и я лично обязуемся возместить материально. Ничего сверхъестественного делать не придётся, но детали я смогу сказать только в лаборатории. Решение нужно принять сейчас и подъехать в самое скорое время.

— Собираюсь, профессор. Скоро буду, — я не стал медлить с ответом.

— Да-да, конечно. Спасибо, Михаил. Жду вас, — попрощался Сахаров.

Мой понедельник начинается в субботу, в семь утра. Но беспокоиться я начал вовсе не из-за внепланового рабочего дня, такое случалось и раньше, и не из-за звонка профессора, хотя это было очень необычно. Меня тревожили две вещи.

Во-первых, чрезвычайные происшествия случаются в научном отделе «Астрала» не так уж и часто, как может показаться на первый взгляд. Не вовремя сданный отчёт или проваленное испытание всё же таковыми не считаются, потому что неудача для учёных — тоже результат, который можно проанализировать, сделать выводы и, в конце концов, исправить. А за провал дедлайнов — просто наказать рублём или другим способом.

Однако чрезвычайные ситуации, с другой стороны, это уже исключительный случай. Сахаров всегда идеально подбирает слова и не бросает их на ветер. Если мне было сказано, что я могу помочь, значит, все варианты решения затруднительной задачи до меня были рассмотрены и отвергнуты. Или провалились. Я же являюсь следующим оптимальным решением либо его частью. Наверняка есть планы и не касающиеся моей скромной персоны, но надо — значит, надо.