Незваный. Книга 3. Посередине

Дуэлянт развернулся к остальным родственникам, которые стояли позади него и заняли почти весь холл скуратовского бизнес-центра. И на их лицах парень увидел полное одобрение сказанным словам.

Словом, требовался еще один урок, максимально показательный урок этой стае. Ведь, все эти родственники были именно звериной стаей, которая понимала только язык силы. Несмотря на все их дорогие костюмы, шелковые платья и бриллиантовые колье, им требовался лидер, вождь, которого они будут не столько уважать, сколько бояться.

Мужчина повернулся обратно и увидел перед своими глазами зрачок пистолета. От неожиданности дернулся… и получил пулю.

Оглушительно бахнул выстрел! Затылок мужчины раскрылся, словно диковинный южный цветок. Плоть, мозги и волосы разлетелись веером на стоявших позади него родственников. И лишь после этого обезглавленное тело свалилось на пол.

— У кого-то еще остались ко мне вопросы? — Александр стволом пистолета выразительно почесал щеку.

Толпа тут же отпрянула к стене. Кто-то из-за спин пискнул и свалился.

— Не будете мешать, род снова встанет на ноги. Я знаю, как это сделать, — он знал, что сейчас нужно произнести именно это. После шока им нужно дать ясное и понятное объяснение, которое бы всех устроило. Собственно, он и дал это объяснение. — Все станет, как и раньше.

-//-//-

Тот день Марине Скуратовой особенно хорошо запомнился. Буквально врезался в память, и после вызывая дрожь и холодный холодок между лопаток. Хотя чего-то эдакого она ожидала от родственников и не сильно удивилась, когда на нового главу рода обрушилась настоящая лавина разного рода «наездов».

Первые несколько дней во всей этой дурно пахнущей «движухе», царившей вокруг Максима Скуратова-Соколова, ее названного брата и нынешнего главы рода Скуратовы, она никак не участвовала. Вообще, старалась держаться подальше от всего двусмысленного, что могло бы ее скомпрометировать. Хотя соблазн вмешаться в разворачивающуюся подковерную борьбу за власть был огромен. У нее просто «чесались руки» поучаствовать в чем-то эдаком. Ведь, на кону стояло такое, что дух захватывал.

-…Мариша, с твоей красотой, умом, ты просто обязана быть с нами. Обещаю, не пожалеешь. Как только безродный уйдет, станешь советником главы, — шептал ей в темном коридоре очередной то ли претендента на место главы рода, то ли заговорщик. — Подумай сама, кем тебе быть: киснуть тут со своими игрушками или подняться на самый верх? Разве ты сама этого хотела?

— Мариночка, куколка моя, — шептался с ней еще один слащавый блондин-родственник, отстаивающий интересы другого крыла заговорщиков. — Никого не слушай! Ты же у нас умненькая и должна понимать, что не сможешь вечно оставаться одна. Тебе все равно придется определиться, с кем ты: с этим или с нами. Неужели кровь рода для тебя ничего не значит? Думаешь, он тебя отблагодарит? Ха-ха! Ты для него никто и звать тебя никак. Для нас же ты наша, своя… С нами у тебя начнется совсем другая жизнь, — соблазняли ее красивыми картинами нового будущего. — Неужели не хочешь этого?

Естественно, девушка всегда хотела настоящей власти. Эта едва не физически ощущаемая субстанция буквально сводила ее с ума, обещая совершенно новую жизнь без рамок и границ. Ведь, именно властью она грезила последние годы, когда никто в семье «ни во грош ее не ставил» и видел в ней лишь красивую дурочку. Может именно сейчас и пришел нужный момент, когда все измениться, и она займет по праву принадлежащее ей место?

Признаться, некоторое время Марина колебалась. Всерьез рассматривала варианты, представляя, что может случиться после. Новое будущее соблазняло ее, манило, заставляя терять голову от открывающихся перспектив.

Девушка и сама видела шаткость положения нового главы, что тоже ее подталкивало сделать «правильный» выбор. Предать в такой ситуации значило не предать, а лишь предвидеть. Зачем идти ко дну в заведомо проигрышной ситуации, если есть возможность «переметнуться» в другой лагерь и присоединиться к победителям. Ведь, многое, почти все, было против главы рода: его неопытность, отсутствие у него магического дара, недовольство большей частью родственников его вступлением в права наследства, пока непонятное для всех холодное отношение к нему со стороны императора. А были еще другие признаки, о которых вряд ли стоило упоминать. Словом, все было против него. И зачем тогда ей «погибать» вместе с ним?

Однако, было одно «НО», которое всякий раз ее останавливало. Точнее оснований было несколько, но одно из них — ее страсть к Максиму — ей было более чем понятно. Разумом она прекрасно понимала это зов естества: парень был недурен собой, надежен, как скала, с принципами, чем и отличался от остальных. Чисто по-женски, по-бабьи она «текла» от всего этого. А после того, как он освободил ее от этого маньяка князя Юсупова, у Марины, вообще, начало «крышу сносить» от парня. Словом, эта животная страсть ей была хорошо понятна и не вызывала никаких вопросов. При случае она бы, наверное, смогла через нее перешагнуть.

Только было и другое «НО», которой уже представляло более серьезное основание для беспокойства и даже тревоги. Уже несколько раз Марина замечала в нем какое-то странное состояние, когда парень радикально менялся. В моменты стресса или какой-то опасности Максим становился совершенно другим: невероятно собранным, холодно-отстранённым. Казалось, над остальными мелкими и жалкими людишками возвышался огромный великан, для которого все их страстишки и проблемки были крошечными и ничего не значащими. В такие минуты он вел себя совершенно иначе: с легкостью нарушал любые правила, переступал через любые границы, не слушал никаких известных авторитетов. Представал нечеловечески чужим, напоминая безумного хирурга-маньяка, копошившегося во внутренностях еще живых жертв. Как это ни странно, но девушке, в отличие от всех остальных, удалось очень точно подметить особенности того состояния сверхсобранности, сверхпогружения, в котором находится интел в минуты особой потребности.

Именно это ее и останавливало от того, чтобы поступить так, от нее ждали и так, как диктовала местная нормальность. Ведь, интриги и предательство в такой ситуации не были чем-то особенным или ненормальным. Наоборот, среди аристо ради власти были готовы на все.

-Нет… Подожду, — в какой-то момент, затолкнув все свои желания подальше, решила Марина. — Даже попробую помочь…

И уже скоро ей представилась возможность это сделать.

К концу недели, как Максим Скуратов-Соколов уже был главой рода, в офис, который временно стал их штаб-квартирой, пришло извещение от Совета Боярской Думы, принесенное молчаливым молодым господином в черном костюме. Извещение, адресованное лично главе рода, сообщало просто невероятные известия: глава рода Скуратовых, господин Максим Олегович Скуратов-Соколов приглашался на слушания по иску службы имперской безопасности о признании недействительным акт его усыновления боярином Скуратовым Еремеем Ефграфовичем. И это был удар явно посильнее тех, которые наносили по главе рода их совместные родственнички. Тут в дело вступали бюрократические механизмы империи, от которых было не отмахнуться с помощью пули и пистолета. Здесь бороться следовало на очень зыбком административном поле, где все преимущество было у императора, который, понимала и Марина и ее брат, стоял за этим ударом.

— Если иск был подан, то, значит, безы на что-то надеются. У них что-то обязательно должно быть в рукаве — какая-то карта, — Марина подошла к парню, впавшему в глубокую задумчивость. Казалось, тот провалился в глубокую яму, из которой ничего не видел и не слышал. — Знаешь, а я знаю, что мы можем сделать…

Тот очнулся и внимательно посмотрел на нее. Видимо, его зацепило слово «мы», которое она раньше никогда не произносила. Ведь, это была заявка, как минимум, на совместные действия, что было очень ценно в такой ситуации.

— Уверена, они этого хода не ожидают…