Вояжёр

Глава 22

— Да, знаком, — сказал я пану, который задал очередной вопрос, — продолжение истории — это легенда о ящике Пандоры. Не один Прометей заслужил наказание. Своими действиями он навлек гнев Зевса на все человечество. Поскольку тогда люди были сотворены богами, то верховный олимпиец создал девушку, Пандору, но не один, а при помощи других богов. Если честно, то я уже запамятовал, чему ее учили другие боги, однако так или иначе не только главный из богов, но и другие олимпийцы поучаствовали в наказании людской дерзости.

— Действительно, — вмешался пан, слегка поправив волосы, — только создал ее не Зевс, а Гефест, смешав воду и землю. По странной не случайности эта история вовлекает уже три стихии. Кроме того, многие боги действительно преподнесли ей подарки: Гермес научил ее обманам и интригам, Афродита дала ей красоту, а Афина научила шить, словно в насмешку над людьми, что всегда шли за знанием о судьбе к сестрам Мойрам, одна из которых пряла судьбу, другая ее видела, а третья обрывала. Пандора же должна была исполнить роль одной из них, принеся великие несчастья на род человеческий. Зевс же и подарил ей сундук с всевозможными бедами, предупредив о том, чтобы та никогда не открывала его.

— Затем Гермес доставил ее на землю, предложив ее в жены брату Прометея Эпиметею, — продолжил я историю пана, — и тот, несмотря на все предупреждения брата, не смог отказаться. В первую очередь, из-за того, что побоялся отвергнуть дары Зевса и других богов, ведь за подобный отказ все человечество могла настигнуть страшная кара.

— Что случилось дальше? — спросил Ян.

— Пандоре стало интересно, и она открыла ящик, подаренный Зевсом, — продолжил я свой рассказ. — Все несчастья, заточенные в ящике, вырвались на свободу. Не было лишь надежды. Ведь Пандора успела закрыть ящик, не дав надежде вырваться и попасть к человечеству.

— Верно, это одна из версий этой истории, — неторопливо сказал поляк. — Согласно другой версии, Зевс спрятал в ящике не беды, а наоборот — все лучшее, что могло случиться с человечеством. Но вот незадача — все хорошее вырвалось и покинуло Землю, ни капли не облегчив жизни людей.

— Надежда также осталась в ящике? — поинтересовался я.

— Именно, — ответил пан.

— Логично, — я быстро продумал такой вариант истории, — тогда получается, что все хорошее покинуло Землю, оставив людям лишь надежду на то, что благословение богов когда-нибудь вернется в наши судьбы. Но и в первом варианте все не настолько пессимистично: несмотря на все страдания, что приходится пережить человечеству, одну вещь боги никогда не смогут забрать. Надежду.

Ян остановился и отрывисто рассмеялся. Несколько секунд комната содрогалась от его смеха, а я недоуменно на него поглядывал.

— Вы, однако, оптимист, Святослав, — справившись со смехом, отреагировал поляк. — Прошу прощения, я смеюсь не над тобой. Просто интерпретация действительно слегка… жизнеутверждающая. Почему тогда вообще в ящике с проклятиями хранилась надежда?

— Сложно сказать, — честно признался я. — Возможно, Зевс решил так подшутить над людьми. Или надежда предназначалась как одна из бед. Может быть, поэтому сейчас у нас вовсе не осталось надежды. Или написавший эту историю автор просто так решил. Мог же он просто так решить, верно?

— Верно, Святослав, мог. — ответил пан на мой вопрос. — Но вопрос в достоверности истории и роли магии в ней остается открытым. Пандора была не просто женщиной, а первой женщиной на Земле, созданной богами. И ее сотворили из земли и воды. Прометей же украл огонь. А беды по всему миру, ну или за его пределы, если верить другой версии событий, разнес ветер. Разве не удивительное совпадение с известными нам стихиями?

— Удивительное, — охотно согласился я. — Но на совпадение действительно не похоже.

— Не похоже, — сказал поляк, вновь перестав вышагивать по залу и остановившись передо мной. — Но я не просто так говорил с тобой об этих двух связанных историях. Твоя версия о том, что магия в какой-то мере похожа на алгоритм и имеет право на существование. И на адаптацию. Я бы адаптировал ее или перефразировал, если позволишь, следующим образом: для каждого человека магия — это свой личный алгоритм. Для тебя начальными условиями являются сгоревшие каналы и невозможность чувствовать ману. Целью должно стать возвращение магических способностей. А с путями решения задачи могу помочь как я, так и те же целители, о которых мы договорились разговор не вести. Пока что.

Я опустил обе ноги на пол и стал внимательнее слушать поляка.

— Фундаментальным же являются понимание и практика, — продолжил убедительно говорить Ян. — Не заучивание написанных три века назад основ, в которых несколько столетий меняются формулировки, но не суть. А интерпретация. Собственное видение того, что есть магия, и какие ее свойства тебе под силу использовать.

Я с грустью подумал, что пока мне недоступны вообще никакие аспекты магической силы. Видимо, нечто подобное Ян прочитал на моем лице, так как он покачал головой и тяжело вздохнул.

— О чем мы с тобой только что говорили, Свят, — чуть мягче продолжил говорить пан, — Ведь я не просто так с тобой разбираю эти истории из прошлого, которые ты оскорбительно называешь легендами. Ни одному человеку на земле неизвестно, когда зародилась магия. Я более чем уверен, что многие ее формы были безвозвратно утеряны за годы войн, голода и разрухи, которые появились совсем не из ящика, а стали делом рук человеческих. Поэтому духовная сторона вопроса имеет значение, хотя редкий доктор со мной согласится.

Не то чтобы его слова не имели смысла. За все четыре с половиной года, что я пробыл в теле Святослава, я даже не пытался приблизиться к использованию маны. Ее не было раньше, ее нет и теперь. Значит, так и должно быть.

— Даже говорящие о многом имена героев приведенной мной истории, — сказал Ян, — будь-то «всем одаренная» женщина, «предвидящий» титан, принесший человеку огонь, или его брат, «думающий после». Ведь про последнего можно сказать, что он не просто крепок задним умом, а учится на своих ошибках. Это и есть требующаяся от тебя интерпретация. Трактовка тех событий, происходящих вокруг тебя, вместе с толкованием твоих собственных эмоций и ощущений. На этом и будет строиться та часть твоего обучения, с которым могу помочь я. Слезай уже со стула и садись на пол.

Я наконец поднялся на ноги и понял, что за все это время изрядно засиделся: поясница и ноги немного ныли, требуя разминки. Я быстро потянулся и сел на пол.

— Не так! — воскликнул Ян, подойдя немного ближе, — скрести ноги и положи руки на колени.

Я последовал инструкциям поляка.

— Отлично! — отреагировал пан с энтузиазмом, — одним из самых важных аспектов в ощущении маны и стихийной силы является духовное равновесие. Или как минимум спокойствие. Учитывая тревоги службы в Иностранном корпусе, рассчитывать на равновесие не приходится. Поэтому я предлагаю тебе медитировать хотя бы несколько раз в неделю.

Легко сказать. Учитывая круговорот событий, настигнувший корпус в целом и наш отряд в частности в последние недели и месяцы, о спокойствии речи не идет. Лишь изредка мне удается по-настоящему расслабиться. Хотя, не то чтобы мои мысли были забиты политическими разборками колониальных империй или внутриполитическими дрязгами российских родов.

— Сейчас закрой глаза, постарайся откинуть в сторону любые негативные мысли и подумать о чем-то успокаивающем, — продолжил говорить поляк, тон голоса которого стал спокойным и умиротворяющим. — Это может быть природа. В Кении зеленые луга и поля чая, табака и зерна сменяются бурыми буйными пустынными саваннами. Птицы поют о том, как долог путь из заснеженных лесов континентальной Европы в жаркое африканское лето, и как здесь разнообразна сама жизнь.

Тяжелые мысли после беседы с паном не слишком быстро покидали голову. Но, если подумать, за что можно любить эту страну — так это за ее несметную природную красоту. Мне вспомнились участки местных фермеров, занимающие пригород Найроби и тянущиеся вдоль многочисленных дорог и троп на юге страны.

Тут же мысли вернулись к последнему столкновению с искателями. Я уже успел обдумать те события, но все же мысли вновь и вновь возвращались к такой банальной и пространной вещи как судьба. Предопределена ли она богами? Или мы сделали выбор находиться в конце колонны и тем самым спасли себя от гибели. В отличие от бойцов Эрика. Знал ли полковник Мельников о готовящемся нападении или оно стало очередной неожиданностью для корпуса?

— Это необязательно должна быть природа, — сказал Ян, словно почувствовав, куда меня завели его предыдущие слова. — Это могут быть близкие тебе люди. Представь себе лицо того, кого ты ценишь и хочешь защитить. Или образ тех, кто помогает тебе чувствовать себя безопасней и спокойнее. Пусть твои мысли идут от самого сердца, от центра твоего тела. От ядра, на котором держится твой мир и твое мировоззрение. Позволь успокоению объять тебя.

Размышления о людях… очень похоже на высказанное недавно Змеем и отнюдь не новое представление о своих и чужих. Я не чувствую сомнений в том, что ни один искатель не отпустит живыми и невредимыми солдат Иностранного корпуса, если они встанут на его пути к разрывам или как-то еще помешают его целям. Пусть до столкновения я сомневался в ценности человеческой жизни, сейчас мне понятно лишь одно. Цена жизни искателя — одна пуля из «Волнореза». Если успеть нажать на курок вовремя, не придется смотреть на тлеющие угли от машины Эрика. И на горящие плоть и кровь его ребят.

Такое открытие не предусматривает успокоения. Оно предполагает равновесие. На одной чаше весов — те люди, которые искренне помогли мне закончить путь из одного мира в другой. Возможно, они никогда не узнают об этом и так и останутся при мнении, что помогали мне оправиться после проигранной дуэли. Возможно, я в этом мире не навсегда и смогу найти путь назад, к далеким-далеким звездам. Только сейчас в этом нет никакого смысла.

Матвей прав. Есть люди, которые были и останутся близкими мне навсегда, даже если нас разделяет бесконечные перипетии Вселенной. Когда-нибудь я вернусь в Новую Москву, в свой старый мир, и обниму сестру. Однако сейчас это невозможно. У Святослава тоже есть сестра и, как мне кажется, он бы хотел ей только добра. А у меня есть квад. Каждый солдат, убитый и умирающий не ради страны или далекой родины. А ради друг друга. Пока не прольются реки крови под светом незнакомых и чужих мне звезд.

— Хорошо, — услышал я далекий голос Яна, настолько же далекий, как созвездие Кассиопеи. — Теперь постарайся пропустить поток эмоций через себя. Так, словно умиротворенность движется от твоей души и пытается найти выход. Плавно, медленно, размеренно. Не позволяй эмоциям вести тебя. Сам веди свои эмоции в нужное тебе русло. Помни: ты здесь физически, но можешь спокойно ощущать свое внутреннее пространство.

Мне вспомнились строки забытого мною поэта, нарисовавшего один из пейзажей задолго до моего рождения:

Мерцали звезды. Ночь курилась
Весной, цветами и травой.
Река бесшумная катилась,
Осеребренная луной[29].