Шестое правило дворянина

* * *

Великое Московское княжество.

Москва.

Имение Болотова.

Арсентий Борисович Морозов жевал мягкий, недавно испеченный лаваш и тот казался ему совершенно безвкусным. Даже наоборот — отдавал чем-то кислым.

Он окинул хмурым взглядом уставленный кушаньями стол, который для них накрыли слуги Болотова в тенистом саду и вздохнул. Затем налил себе рюмку текилы, выпил ее, сунул в рот кусок лимона и начала медленно его жевать.

— Что вздыхаешь, Арсентий? — спросил у него Кирилл Романович, который тоже выглядел уставшим, но пытался при этом как-то бодриться.

— Мне вчера мои доложили, что Юрьевского взяли, — сказал Морозов и с трудом проглотил лимон. — Чего же мне не вздыхать?

— А ты чего за него переживаешь? — Болотов посмотрел на своего приятеля внимательным взглядом. — Князь гусь темный, в разных прудах плавал... Или ты вместе с ним?

— Ты на что намекаешь?

— Сам знаешь на что, — хмыкнул Кирилл Романович и нервно бросил в рот большую маслину. — Ты брось в дурака наряжаться. А если и впрямь глупый, то из меня такого не делай.

— Да все я понимаю, — нахмурился Морозов. — Не глупей тебя.

— Тогда зачем вопросы идиотские задаешь? Делать что ли нечего?

— Думаю я...

— О чем?

— Ты слышал, что Император Соколову графа пожаловал?

— Само собой, — кивнул Болотов. — И даже Святого Владимира ему на шею повесил.

— А это откуда знаешь?

— Неважно, птичка на хвосте принесла.

— Грустно мне от этого становится, Кирилл Романович. Все в последнее время какие-то новости дерьмовые. Одно к одному складывается, — окончательно потеряв интерес к еде, Морозов откинулся на мягкую спинку кресла. — Вот смотри, что получается. Салтыкова и сыночка его больше нет — это раз и теперь все его имущество на Соколова переписано.

— Ты хотел сказать — им куплено, — поправил его Болотов.

— Какая разница? — скривился Морозов. — Здесь главное, что оно теперь его и что Салтыковых больше нет. Вот я о чем тебе говорю.

— Продолжай, — кивнул его приятель.

— Теперь вот к Юрьевскому за помощью обратились и что из этого вышло? Где теперь князь, скажи на милость?

— На что намекаешь, Арсентий?

— Да почему намекаю, как есть говорю — скоро за нас Соколов возьмется, это ты понимаешь? Ну а если одного из нас не станет, то с последним он быстро справится.

— Рано паникуешь, сявка он еще на нас рот раскрывать. Хотя кое в чем ты прав — что-то в последнее время и в самом деле суеты в Москве слишком много. Да и не хочется мне, чтобы в связи с арестом Юрьевского вопросы мне Бестужев задавать начал. Того и гляди приплетут куда не надо, все-таки виделись мы с ним не раз — мало ли, что там у тайной канцелярии на уме.

— Это ты к чему сейчас? — удивленно спросил Морозов.

— Думаю я, дружище, из Великого Московского княжества на время уехать, вот что.

— Ах ты крыса, Кирилл Романович! — хлопнул себя по жирным ляжкам Арсентий Борисович. — Что же ты, друг закадычный, одного меня здесь бросить хочешь?

— Только давай без громких слов, хорошо? Где ты набрался этой дури? — скривился Болотов и слопал еще одну маслину. — Что значит — «бросить»? Во-первых, я каждый год на курорт езжу, сам знаешь какая у меня беда с суставами. Во-вторых, нервишки подлечить хочу... Ну и, в-третьих, здесь сейчас и в самом деле слишком горячие деньки наступают, а я не враг сам себе. Нужно силы восстановить, с мыслями разобраться, планы на будущее выстроить. Я себе уже и виллу в Баден-Бадене снял, так что поеду, отдохну годик, а там видно будет.

— Годик? Да ты спятил! — лицо Морозова сделалось красным как помидор. — Бежишь значит!

— Почему бегу? Я же сказал — беру паузу.

— А за делами значит мальчишки твои будут присматривать?

— Не-а, — покачал головой Болотов. — Мы всей семьей отдыхать уезжаем. Так что за делами моими управляющие будут присматривать. Да и директора у меня не глупые — справятся и без моего присутствия.

— Значит все-таки бежишь... — пробормотал Арсентий Борисович.

— Между прочим, я тебя не заставляю здесь оставаться, — сказал ему Кирилл Романович. — У нас же с тобой почти по всем направлением руководство общее, вот пусть и занимаются. Правда у тебя еще и заводики фармацевтические имеются... Ну и это поручишь кому-нибудь. Пойми, Арсентий, не нужно нам с тобой сейчас здесь оставаться — слишком рискованно. Голова у меня одна, и я не хочу, чтобы мне ее где-нибудь в Бутырке отрезали.

— Что же так мрачно? — усмехнулся Морозов и налил себе еще текилы. На этот раз через край.

— А как иначе, Арсентий? Ты же сам видишь, что вокруг происходит. Того и гляди за связи с князем на Лубянку повезут.

— Ну и чего ты трясешься?

— То, что пока их задавать будут, могут в камеру посадить на время.

— Как посадят, так и выпустят.

— Ага, — фыркнул Болотов. — Только не известно, что за это время с тобой случиться может. Салтыковы вон даже до суда не дожили, а я на их месте оказаться не собираюсь, понял? Мне моя жизнь дорога.

— Это-то я понял, — задумчиво протянул Морозов. — Как и то, что ты меня под паровоз бросить решил, тоже понял. Хочешь я тебе расскажу, о чем ты сейчас думаешь, Кирюха?

— Интересно было бы послушать...

— Думаешь ты вот о чем. То, что за тобой насчет Юрьевского явятся — тебя сейчас меньше всего беспокоит. Если ты рыло свое куда не надо не сунул, то чего тебе волноваться? Бестужев не самодур, поспрашивает что ему нужно, да отпустит — никуда не денется. Фамилия у тебя не самая последняя, чтобы тебя вот так запросто в камеру бросать.

Арсентий Борисович выпил, затем налил себе еще одну рюмку, снова выпил, а затем продолжил:

— Мальчишку ты боишься, а не тайную канцелярию и не хрен мне мозги полоскать, шут ты гороховый.

— Следи за словами, Арсентий, — поморщился Болотов.

— Да ты меня не учи, как мне с кем разговаривать, я и без тебя ученый, — прищурился Морозов. — Ты хочешь, чтобы пока тебя не было я здесь с Соколовым хороводы водил, а ты потом вернешься как рыцарь на белом коне и все у тебя будет хорошо. Если я его порешу, то мне значит от тебя спасибо будет. Ну а если он мне потроха выпустит — значит продашь ты ему свою долю, да будешь жить припеваючи. Так что ли выходит, Кирилл Романович?

— Бред сивой кобылы, — отмахнулся Болотов. — Просто еду отдыхать, что здесь такого? Тебе, кстати, тоже советую... А ты тут набросился на меня, как на врага. Я ведь чувствую, когда выждать надо... И насчет Бестужева ты зря. Дело там может быть серьезное, так что очень даже можно в камере оказаться. Зря ты думаешь, что твоя фамилия тебе поможет. Пусть успокоится все, а потом вернемся и придавим мальчишку. Кто знает, что за год перемениться может?

— Ну да, может Романов его к тому времени князем сделает и тогда уж точно ты до него своими ручонками не дотянешься, — усмехнулся Морозов. — Кстати сказать напрасно ты думаешь, что он не достанет тебя в твоем Баден-Бадене.

— Мало ли, что я думаю...

— Вот то-то и оно, — кивнул Арсентий Борисович. — Слушай, а может быть ты мне свои доли в наших предприятиях отпишешь? Раз уж ты все равно драпаешь, то и избавишься от них заодно. Купишь себе там у немцев чего-нибудь по случаю.

— Хрена тебе, а не мою долю, понял? — ответил Болотов и показал приятелю кукиш. — Не хочешь ехать, ну и сиди здесь как квочка в гнезде! А на чужой каравай рот свой не разевай!

Морозов посмотрел на направленную ему в лицо фигу, затем скрипнул зубами и встал с кресла.

— Никуда я не поеду, Кирюша... А после того, как с Соколовым закончу, ноги тебе повыдергиваю, если в Москве увижу.

— Стращай того, кто не смыслит ничего, Арсентий. Ну а я твоих угроз не боюсь — ты за собой посматривай. Сами виноваты с Салтыковым, что не дали мне этого ушлепка прикончить. Теперь вот и разгребай свое дерьмо, если желание на то имеется.

Отвечать Морозов не стал, а молча пошел по газону своей неуклюжей, переваливающейся походкой. Болотов еще какое-то время смотрел ему в спину, а затем звонко треснул кулаком по столу:

— Вот сука!