Гангстер вольного города 2

* * *

На ткацкую фабрику приехал в компании своих людей и нового «компаньона», что прибыл после обеда. Марьяна, которая брыкалась ехать с нами, потому что видеть Пупкина категорически не хотела, отказаться от поездки не смогла.

Когда мы подъезжали к тому участку дороги, где машина бы уже просто не поехала, то увидели ещё четыре авто. Два из которых Марьяна прекрасно знала. Монеткин явился не один. Интересно, почему?

В холле фабрики, больше напоминавшем широкий коридор, было многолюдно. Присутствующие меня ждали, и стоило нам подойти, как галдёж, способный оглушить кого угодно, в ту же секунду прекратился.

Первым делом я заметил улыбающегося «джина», с которым тут же поздоровался, а уже потом поприветствовал и всех остальных. И тут возникла первая проблема: мне было попросту негде принимать всю эту громадную делегацию.

— Вся охрана остаётся здесь. Джон, Кирилл Петрович, Рудик и Борис, за мной.

Марьяна не сразу поняла, кто был последним. Тем более что в толпе хрена с два можно было разглядеть цыган. Впрочем, стоило нам подняться в мой «офис» при фабрике, как она оторопела и встала столбом, отказавшись идти дальше. Тут уж Кит помог: затащил её и посадил за стол рядом со мной.

— На повестке дня, — начал я, приглашая всех сесть, — выполнение договоров, — и посмотрел в сторону Жемчужного, — заключение новых сделок, — взгляд упал Джона, — и просто приятельская встреча.

Монеткину, как и Джону, не очень понравился мой командующий тон. Правда, никто не стал собачиться раньше времени. Рудик сел по другую сторону стола, улыбаясь во все тридцать два зуба. Джон и Монеткин — друг напротив друга, а Борис примостился где-то по диагонали.

— Первым делом я попрошу вас, — посмотрел на армянина, — поднять сюда груз.

Рудик заулыбался ещё шире прежнего, пронзительно свистнул и рявкнул:

— Эй, Ара, тащи сюда этого говнюка!

Через пару минут вошли ещё два армянина в полосатых костюмах на итальянский манер, они-то и закинули к нам Пупкина.

— Как вы все понимаете, — начал я, глядя на реакцию Марьяны и Монеткина, — этого выродка было бы проще пристрелить на месте. Ибо вся это ситуация с вашим контрактом, — я покосился на Кирилла Петровича, — чуть не стоила мне жизни. Если бы ваш Николай, — тут я не смог не припомнить этого урода, которому я выбил колено в нашу первую встречу, — сразу бы метко выстрелил, а не начал заниматься хернёй, мне бы не пришлось валяться на дне оврага.

Монеткин покраснел от злобы. То ли оттого, что я только что намекнул на некомпетентность его сотрудников, то ли потому что Алик растлил его драгоценную дочурку и скрылся… Тут боров не выдержал и вскочил, сжимая кулаки.

— Сядьте! — припечатал я его приказным тоном, отчего Петрович покраснел ещё сильнее. — Вы не у себя на базе, а на моей фабрике.

— Да как ты смеешь… — прошипел он. — Сопляк! Ты кто, чтобы так со мной разговаривать…

— Странно, — улыбнулся я. — Кажется, это я спас ваш бизнес от стопроцентного краха. А ещё спас вашу дочь, которая оказалась слабовата на передок.

Последнее явно было лишним, но душа моя требовала сказать ему это в лицо.

Монеткин униженно сел, все ещё пыхтя праведным гневом. Но даже этим своим поступком он доказал, что теперь мой. И он ещё даже не представляет, что его ждёт.

— Борис, — я улыбнулся цыгану, — сделка совершена. Вашу девушку я освободил и доставил. Далее, увы, если она убежит — не моя забота.

Понимая, к чему я веду, Борис спросил, могут ли его люди подняться сюда. Я дал добро, посылая за ними Кита.

Когда упирающуюся и визжащую наполовину цыганку забрали, Жемчужного я попросил остаться.

— Теперь вы, — я покосился на Джона и опять на Монеткина. — Предоставление места на чёрном рынке Кирилла Петровича — жест широченной души. И идёт он именно от меня, как от гаранта качественной сделки, потому как именно я предлагаю заключить этот торговый союз.

На меня уставились с удивлением все, даже Рудик. Мужики не сразу сообразили, к чему я все это сделал. Точнее, вообще не поняли.

— Я готов выступить гарантом того, что Монеткин выделит помещение на своем крытом рынке для Джона Траволты. А ещё смогу гарантировать, что они станут новыми партнёрами, причём без особой выгоды друг для друга. За предоставление помещения Джон пообещает…

И тут меня перебил Кирилл Петрович, заявив, что согласен с моими условиями. Видимо, он не хотел, чтобы я сболтнул ещё каким-нибудь лишним людям о том, что произошло в баре у англичанина.

Джон тоже поспешно согласился, только вот всё ещё не понял, к чему я клоню.

— А теперь вопрос конкретно к вам, Джон.

Траволта сощурился, гадая про себя, что ещё я могу выдумать.

— Эта ткацкая фабрика принадлежала семье евреев, которую вы и, — повернулся к Борису, — команда Жемчужного давили не одну пару лет. Верно?

Оба одновременно «дакнули».

— Теперь эта фабрика моя. Евреев я частично выкосил, самого младшего оставил при себе как сотрудника.

Моё заявление вызвало очередной приступ несказанного удивления. В глазах присутствующих читалось следующее: «Он что, просто так пришёл, убил и всё забрал⁈»

Именно эта реакция мне и была нужна.

— Джон, благодаря моим действиям у вас теперь есть беспроцентная точка на известном чёрном рынке, верно?

Британец, который тут же смекнул, к чему я это сказал, заулыбался и ответил:

— А вы не пальцем деланы, Шаман!

В его голосе сквозили нотки неподдельного восторга.

— Тогда я попрошу вас об обратной услуге. Помещение вам ничего не даст. Инженера по восстановлению у вас нет и не будет. Поэтому баш на баш. Вы получили точку, и вы же отстали от моей территории. Идёт?

— Договорились, — звонко хохотнул британец, ожидая, какие условия ждут цыгана.

— Борис, у вас есть виды на это место?

— Есть! — нагло ухмыльнулся цыган.

— Уже нет, — отрезал я.

Вот тут Жемчужный замялся. Гадая, что же такое я сейчас ему предложу. В той же степени, как и Джону. Но всё я молчал, и пауза затянулась. Обстановка начала накаляться.

Цыган судорожно соображал, но всё не мог понять, что я хочу провернуть: получить так плату за дело и за молчание о плачевном положении их барона.

— Вопросы? — рявкнул я, и Борис смиренно помотал головой в разные стороны. — Отлично. Теперь возвращаемся к нашему пупсику.

Когда я упомянул «пупсика», все сразу догадались, о ком сейчас пойдёт речь. Цыган, конечно, не дождавшись от меня точного ответа, искренне расстроился. Ибо незнание тяготит весьма сильно. А я же просто взял его на понт. Пускай сам выдумывает причину, почему он так безалаберно подарил мне новый бизнес.

Тем временем Альберта подняли, поставили на колени и сняли мешок с головы.

— Как вы думаете, что с ним можно сделать?

Монеткин, которого больше всего распирало от желания отомстить, заговорил первым. И предложил массу всего интересного. Начиная от мошонки, которую он собственноручно оторвёт ему и запихает в глотку, и заканчивая насаживанием на пику. Или на ружьё… Боров так брызгал слюной и орал, что последней его идеи никто из нас не расслышал.

Борис, что в целом не имел никаких претензий к Пупкину, предложил просто затоптать его конями. Ожидаемо, особенно от цыгана. Остальные же молчали.

— Дело вот в чем, — снова взял я слово. — Данный представитель меньшинств, — я косвенно прошёлся по его репутации, закидывая присутствующим намек на то, что он может быть нетрадиционным пареньком, — провернул аферу с договором, подставив Кирилла Петровича, а также крутил шашни с Марьяной.

Борис икнул, недовольно нахмурился и застучал пальцами по столу.

— Он же науськивал её на Монеткина с целью разорвать договор, пристрелив будущего тестя и его дочь, а также настраивал девушку против её же цыганской семьи. Вашей, Борис, — повернулся к Жемчужному, но тот непонимающе уставился на меня в ответ.

— И каким образом?

— Чем вам грозит драка между своими? — начал я. — Марьяна сколотила банду из отпрысков, которые были неугодны вашему Чоабе. Собственно говоря, чем больше недовольных, тем хуже вам. Про бунты, надеюсь, слышали?

— Слышать-то слышал, — понимающе кивнул тот. — Но какое отношение всё это имеет ко мне?

— Если бы она смогла убить Монеткина, то Альберт бы получил его бизнес. Но по итогу пошёл другим путём из-за неудачи. Не стал нарушать условия договора раньше времени. Думал, что контракт бы сбылся, озолотив его с ног до головы.

— А дальше?

— А дальше прошлись бы родственникам Марьяны. Вы же знаете, на что способна девушка, что безоговорочно верит каждому слову возлюбленного. Любовь, такая злая штука…

Все мужчины, в том числе и два армянских молодца, покорно кивнули.

— В целом, вы можете спросить у него сами.

Охранники Рудика несколько раз пнули Алика в живот, отчего тот замычал, и развязали ему рот.

— Скажи мне, Пупкин, — чуть поднялся с кресла я, — зачем ты собирал через Марьяну банду?

— Ничего я не собирал, — на одном выдохе сказал он, хищно озираясь. — Ты должен был сдохнуть!

— Однако, — заговорил Рудик, — все убитые моими людьми и захороненные в яме, которую вы копали для Шамана, были цыганами. Верно?

— Верно, — поддакнул я, даже не зная о такой мелочи, но не подав виду. — Потоптался ты по самолюбию представителей этой диаспоры. Ох и потоптался.

Бориса аж затрясло от недовольства. Он прекрасно понимал, чем это грозило.

Нет ничего страшнее вооружённых людей из «своей же» стаи, которые горят только одной идеей — убить как можно больше своих, считая себя обделёнными. Ведь если бы всё прошло так, как хотел Пупкин, то Чоабу ждала бы не только гражданская война, но и внутренние теракты.

Предатель среди своих, а? Как круто я завернул! Теперь этот придурок точно не отмажется.

Я умел убеждать. Я умел предугадывать. Мой опыт помогал мне в этом. Так что… все складывалось так, как я хотел.

— Этот выродок подбирал потерявшихся детей моей нации и отправлял их на убой? — озлобился Жемчужный, наконец догадавшись, к чему именно я веду.

И пусть я изначально хотел преподнести всё это по-другому, ссылаясь на его недалёкий склад ума, вышло всё ещё лучше.

— Верно, — кивнул я. — Если бы у Марьяны все получилось, дальше пошли бы в ход мелкие «шатры». А потом и, сам понимаешь, чем бы он воспользовался.

Все непонимающе уставились на меня. Все, кроме самого Бориса.

Цыган злобно сощурился, но промолчал. Не стал при всех упоминать, что в стане его барона может разгореться гражданская война.

— А теперь ещё раз повторю свой вопрос, — улыбнулся я. — Что делаем с этим ублюдком?

— Убить — и делов-то, — хором сказали трое.

— Казнить прям здесь, — заявил Борис.

Но у меня была идея поинтереснее.

— А что, если мы с вами, уважаемые… — и довольная улыбка расплылась по моему лицу.