Вояжёр

Глава 27

После случившейся котовасии всему кваду неожиданно выдали по несколько дней отпускных и попросили на время покинуть Найроби. Хотя, для меня это особой неожиданностью не стало. Да, мы действовали согласно инструкциям и в интересах безопасности Кенийской Свободной Республики, о чем нам поспешили напомнить с самого высокого уровня. Примерно о том же нам напомнили и представители посольства Российской Империи в Кении. Только в совершенно другом контексте и иным тоном.

Полагаю, что именно они решили на время отстранить наш отряд от выполнения заданий, однако никаких легальных причин на подобное нет. Поэтому мы и получили несколько свободных дней.

Честно говоря, сложно переоценить вооруженное столкновение с местными жителями, пусть и контрабандистами, и зачистку завода в дальнейшем. Если информация о подобном просочится в прессу, особенно зарубежную, на российских дипломатов начнут сыпаться обвинения во всех смертных грехах, а позиция Иностранного корпуса пошатнется.

Возможно, информация о нашем столкновении дошла и до Разумовского, хотя сомневаюсь, что решение о внеочередных отгулах выписывал лично он. Как говорится, секретарь всему голова. Так или иначе, несколько дней отсутствия на передовой пойдут на пользу не только репутации корпуса, но и даст время высокопоставленным чиновникам постараться навести порядок и максимально скрыть случившийся конфликт.

В каком-то смысле я их понимаю. Даже гораздо больше, чем мне хотелось бы себе признаться. Ситуация даже в столице КСР напряженная. Что уж говорить о провинциях. Фермеры недовольны переселением и продолжающейся эксплуатацией их земель, рабочие заводов и фабрик устраивают стачки из-за зарплат и условий труда. Пока эти волнения недостаточно заметны, но в скором времени они могут стать еще одной проблемой, в довесок к геополитическому конфликту внутри всего африканского региона.

— Ты там уснул, Свят? — мысли о произошедшей накануне перестрелке с контрабандистами и штурме сырного, чтобы его поглотила открывшаяся бездна Тартара, завода прервал знакомый мелодичный женский голос. — Идем скорее, или на поезд опоздаем.

Ладно, нужно перестать думать о последних новостях и постараться немного оградиться от этого хотя бы на время поездки. Видимо, я слишком буквально воспринял совет Яна об интерпретации. Хотя я все так же продолжаю медитировать, стараясь контролировать свои эмоции и визуализировать ману, но результат пока определенно отсутствует. По крайней мере я его точно не ощущаю.

А вот занятия со старшим капралом приносят плоды. Если привыкнуть к ее откровенно неучтивой манере общения, чего я еще в полной мере не сделал, то окажется, что она хороший учитель. Своеобразный, конечно, но тем не менее. Поэтому хоть результат и не заметен, но движение в сторону возвращения магии определенно есть, что не может не радовать.

— Прости, немного задумался, — ответил я Фэйт, которая нетерпеливо переминалась с ноги на ногу рядом со мной. — Но до поезда еще куча времени, поэтому торопиться смысла не вижу. Давай все-таки возьму твой рюкзак?

— Ни в коем случае, — девушка улыбнулась и покачала головой. — Во-первых, мне не тяжело…

— А во-вторых? — спросил я, когда пауза уже довольно неприлично затянулась, и перекинул спортивную сумку с левого на правое плечо.

Девушка не стала отвечать, а сделала шаг мне навстречу, встала на цыпочки и впилась своими алыми губами в мои. Всего на несколько секунд, но из моей головы мгновенно исчезли мысли о последних перестрелках и их последствиях.

— А это во-вторых, — ласково прошептала мне девушка, после чего отступила на шаг. — Пойдем. На нас уже люди смотрят.

Справедливости ради, на входе на центральную железнодорожную станцию Найроби было немноголюдно. Одноэтажное здание станции чем-то напоминает каменную пристройку к средневековому замку или скорее одно из хозяйственных зданий губернатора Карибских колоний: серый кирпич и черепица песочного цвета определенно сохранились с тех времен, в то время как о технологиях напоминали громкоговоритель почти у самой крыши треугольной формы и новые железные решетки на окнах.

Я приметил несколько стендов с буклетами для туристов на английском и русском языке. Вероятно, суахили не был предусмотрен, поскольку предполагалось, что местные и так знают или помнят историю станции. Учитывая тот факт, что я уже позаботился о билетах заранее и единственным занятием до прибытия поезда было ожидание на платформе, я решил взять одну из разноцветных бумажек и почитать об истории пункта, с которого начинался наш путь до озера Ухуру на западе от Найроби.

Бенни не раз говорил мне, насколько много я теряю от того, что не видел природу вокруг озера. Поэтому при выборе места для отдыха на ближайшие дни, с легкой руки заместителя посла Российской империи в Кенийской Свободной Республике, который между строк намекнул о необходимости побыть подальше от столицы, и вспомнив наставления Бенни, я выбрал озеро, расположенное вблизи города Кисуму, одного из крупнейших городов Кении, который, однако, значительно уступает по населению и инфраструктуре столице Найроби и главному портовому городу на побережье Индийского океана Момбаса.

— И зачем тебе собирать макулатуру? — игриво спросила Фэйт, увидев, как я беру со стенда один из буклетов. — Неужели одна из жительниц этого скромного города не в состоянии поведать тебе о его истории?

— В состоянии, — улыбнулся я в ответ. — Просто интересно, чем завлекают иностранных туристов, вот и все.

— Угу, — девушка наигранно насупилась и отвернулась от меня.

Я же бегло пробежал взглядом по бумажке, краем глаза отмечая детали станции, на которой я был впервые. Все же до этого нас доставили в расположение Иностранного корпуса самолетом, с пересадкой на автомобили в аэропорту Найроби. Сейчас же, согласно информации из великой и могучей Сети, было удобнее ехать по железной дороге. Я решил согласиться с бездушной машиной и забронировал все места в купе для себя и Фэйт в преддверии шестичасовой поездки.

Благо, такая возможность была, поэтому можно было надеяться понаблюдать за проносящимися за окнами пейзажами в тишине и покое. И не только.

Оказывается, за более чем столетнюю историю станции, она являлась одним из центральных пунктов в железнодорожной сети Кении. Отделка внутри показалась мне вполне современной, однако некоторые детали, такие как старомодные часы, расположенные на одном из столбов прямо перед входом на станцию, или внешний вид самой станции, выдавали ее богатую историю. Раньше поезда ходили исключительно два раза в день — утром и вечером. Однако после передачи Кении в руки Российской империи, всей железнодорожной сети коснулись большие изменения.

Кроме реорганизации, в результате которой станции и пути перестали являться частью железных дорог Уганды, контролируемых британцами, а стали частью КЖД, которая и по сей день занимается организацией грузовых и пассажирских перевозок внутри страны, в том числе между Кисуму, Найроби и Момбаса. Поэтому сейчас британская Уганда на западе имела возможность выхода к побережью Индийского океана не только через ими же контролируемую Танзанию, но и через связанные между собой железные дороги Уганды и Кении, ведущие прямиком к Момбаса.

Мы прошли через турникеты и, ориентируясь по надписям на нескольких экранах, расположенных напротив турникетов и входа на станцию, повернули направо, направляясь к выходу на платформу один. Система движения поездов здесь напоминала мне вокзалы Новой Москвы из моего прошлого мира.

Ориентироваться на вокзалы в этом мире я не мог, поскольку российские дворяне чаще путешествовали или на автомобилях, или на самолетах, оставляя поезда как средство передвижения менее состоятельным родам. Поэтому я был приятно удивлен, что оба мира одинаково логистически приспособлены: поезда также делились на пригородные и дальнего следования.

Буклет подсказал, что поезда дальнего следования появились в Кении после передачи Кении британцами, и проезд на них был не только значительно более комфортным, соответствуя российским реалиям, но и стоил несколько дороже. Не уверен, есть ли смысл в поездах дальнего следования для страны, чья площадь значительно уступает площади Российской империи, протянувшейся от германской границы с княжеством Польским на западе до Берингова пролива на востоке, но подобные вопросы и решать не мне. Что к лучшему.

Однако эти мысли занимали меня недолго. После выхода на платформу я убрал буклет в карман и обратил внимание на количество пассажиров. Характеризуя все одним емким словом — немноголюдно. Недалеко от нас стояла группа мужчин с несколькими чемоданами и, судя по доносившимся до меня отголоскам слов, были они британцами. Нет, на английском говорит весь Иностранный корпус, почти все дворяне и высокопоставленные чиновники в Кении и половина Найроби.

Но вот акцент, выдающий в них гостей с туманного альбиона, эти товарищи спрятать не смогли. Хотя возможно, что это какие-то предприниматели или работники британского посольства в одноименной башне, расположенной в центре Найроби. Кроме группы британцев в повседневной одежде, на перроне растянулось еще с десяток групп разного вида людей, от местных жителей до франтов в костюмах-тройках. Быть может, это именно те чиновники, что тоже свободно говорят на английском.

— Посмотри в ту сторону, — дотронулась до моего плеча Фэйт, отвлекая меня от мыслей об окружающих людях, и указала на небольшой деревянный мост в отдалении, — туристам на станции расскажут о ее истории и о том, как прекрасно все устроила одна империя, сменив другую. Но такие мелочи, как с виду обычный мост, соединяющий станцию с производственным районом, тоже может быть по-своему интересным. Хочешь посмотреть на вид, который открывается оттуда?

— Конечно, — без раздумий ответил я и взял под руку Фэйт, — ведите прямо на мост, миледи!

— Пф… — фыркнула девушка, и мы неторопливо пошли в сторону пешеходного мостика.

— Знаешь, ведь этот мост был построен очень давно, — нарушила молчание Фэйт, когда мы поднимались по ступенькам, — металлические поручни и опоры успели поменять несколько раз только за время моей жизни. Что говорить о временах до моего рождения.

Мы преодолели ступеньки и подошли к перилам с правой стороны, пропуская нескольких проходящих мимо нас людей. Справедливости ради, ширина моста позволяла разминуться на нем двум людям. Разве что слегка потревожив друг друга.

— Но вот то дерево, из которого сложены ступеньки и сам мост, — продолжила говорить девушка, опершись на серый металл, — служит пешеходам уже не одно десятилетие. Их не меняли с того момента, когда мост построили больше ста лет назад, и до сих пор эти доски верой и правдой служат людям, желающим перейти с одной стороны на другую.

Девушка подняла ореховые глаза, и я невольно проследил за ее задумчивым взглядом. Действительно, с небольшой возвышенности моста открывался живописный вид на утренний Найроби: по левую руку вокруг станции находились неплотные заросли деревьев и кустарника, близко подходящих к железнодорожным путям; вдалеке виднелись несколько башен, но ни одно из высоких жилых зданий и близко не дотягивалось до вершины Британской башни, окутанной легкой дымкой; по правую руку я обратил внимание на несколько старых заброшенных вагонов, стоящих на рельсах в стороне от основных путей.