Инвестиго, из медика в маги. Том 3

* * *

Мик вышел из дома в розалии и быстрыми шагами направился в Альгус. Внутри всё медленно начинало скручиваться, а голова становилась то лёгкой, то тяжёлой. Странное чувство — будто он вдыхает воздух без всяких пауз. С ним поздоровался незнакомый голюдь, но он не смог ничего сказать и просто кивнул. На улице хотелось выйти куда-то. Словно он в захламленном пыльном помещении.

Покинув ворота Ваабиса, ему стало легче. Поля скоро снова покроются цветочным покрывалом, а пока, то тут, то там остатки порванного снежного покрывала цепляли взор. Распахнув пальто, он с удивлением отметил, что ему совсем не жарко. Кожа словно горела.

Пытаясь разобраться в себе, он тихо открыл калитку и, не оповещая о своём прибытии, забрался во всегда приоткрытое окно в свою комнату на первом этаже. Аккуратно спрыгнув, он прислушался. В соседней комнате о чём-то разговаривали Кунц с Лавией. Значит, не услышали.

Он быстренько переоделся и, оглянувшись, будто его мысли могут подслушать, прилёг на кровать и стал водить пальцем по стене, вспоминая каждую деталь лица той девушки, что привёл в дом Гург. Он ещё не понял, что произошло, но это что-то сильно сжимало ему сердце и не давало нормально дышать. Так, что он был вынужден встать.

В горле пересохло. Он быстро выпил небольшой шарик воды и тихо пошёл на кухню в поисках чего бы перекусить. Эти волнения сильно обострили аппетит. Вообще он много ел, особенно после спасения с птичьего острова. Однако не поправлялся. Такой уж у него организм.

Наложив целую гору съестного, он также бесшумно переступал на носках. Вдруг ухо зацепилось за разговор и не в силах удержаться, он прислушался, о чём говорит семейная чета.

— ... пришли. Я сказала, что ничего не знаю, но точно помню, что перед поездкой он спрашивал — приходила ли ему посылка. Я тогда не придала этому значения, но сейчас не знаю, что и думать.

— Тут нечего думать. Это не Гург. Какой-то больной идиот, успокойся.

— Но...

— Никаких «но», ты же ничего такого потом не говорила полицейским?

— Нет, я вспомнила об этом на допросе, но ничего не сказала.

— Вот и правильно. Ты бы сделала только хуже. Виноват он или нет — сидел бы сейчас.

— Ну не надо, — вздохнул чуть не плача голос. — Ты мне расскажешь, что там произошло? Мне передавали слухи. Это правда?

Мик чуть не выронил тарелку. О чём они говорят? Это про тот случай, когда к ним в номер притащили сердце?

— Он этого не делал, — с расстановкой сказал Кунц.

— Я знаю, когда ты врёшь, — укоризненный голос жены заставил бывшего стражника повторить.

— Он этого не делал САМ. Это я точно знаю, всё просто вышло из-под контроля.

— Погибли люди. Ужасно.

— Ты же видела его после того случая? Да он же просто заперся у себя в подвале, как в гробу.

— Бедный ребёнок, — послышался всхлип и потом приглушённое сморкание.

— Он поступил как мужчина.

Мик напряжённо слушал дальше, а когда потом произнесли его имя и вовсе боялся пошевелиться.

— Мику сильно повезло, но потом мог погибнуть кто-то ещё.

— Я понимаю, но просто это как-то всё вместе наложилось. Убийство Дормута, лекаря и та страшная посылка...

— Ты пытаешься найти связь, где её нет. Он заступился за семью, но к этой мерзости непричастен.

— Да ты прав.

Мик не дослушал и тихо прокрался к себе в комнату. Поставив тарелку с едой на стол, он сел на кровать и, нагнувшись вперёд от безысходности, схватил себя за голову. Они же сказали, это были антимонархисты! Что же он наделал? Из-за него брат замарал руки в крови!