Новый командор

Новый командор

Глава 1
ИНЦИДЕНТ «Проникновение на 10 этаж Вавилона»

Некоторые сны приходят под утро, когда ты уже и не спишь, но еще и не можешь проснуться, хватаясь за последние минутки перед неизбежностью рева будильника. Этот сон был особенный. Я это понял сразу, как проснулся. Он отличался от других смыслом происходящего и уверенным впечатлением, что все это правда. Не было желания сказать, «это просто дурной сон», было ощущение что это случилось на самом деле. Очень интересно и абсолютно непонятно.

…Я шел по снежному полю, вокруг бесновалась пурга. Резкие порывы ветра закручивали снег где–то над головой. Ветер сильно толкал в грудь, но не сбивал с ног, а заставлял напрягаться и идти вперед. Вокруг была снежная пустыня, окружающий белый ландшафт освещала непривычно яркая луна. Она казалось большой и была размером с суповую тарелку, хотя обычно походила на мяч для большого тенниса.

Несмотря на ветер, мне было не холодно. Ветер не обжигал лицо и не было ощущения онемения, как это случается зимой. Нос не щипало, пальцы на ногах и руках не ломило от мороза. Просто было ощущение, что очень холодно – возможно его навевала сама атмосфера снежной пустыни. Боже, как я был одет! Примерно так же, как тесть на зимней рыбалке. Толстый пуховик, ушанка из шкуры непонятного животного, ватные штаны и меховые сапоги. Это были не просто не мои вещи, это была одежда, которой у меня никогда не было. Я зимой хожу в осенних туфлях или непромокаемых кроссовках, и не потому, что на Урале не холодно, а потому, что постоянно передвигаюсь на машине. А пуховик в салоне машины при + 21 – это очень неудобно, тем более – жуткая меховая шапка. Надетая теплая одежда меня сильно озадачила, но вместе с тем придавала происходящему ощущение какой–то нереальности. Люди в снах не знают, что они в снах, иначе, наверное, просыпались бы, не дожидаясь развязки.

Я долго брел по этой снежной пустыне, размышляя почему я так одет и как тут оказался. Явно же район «Северо-запад», с его безлюдными пустырями и воющим ветром. Наверняка я решил идти по Университетской набережной и не рассчитал сил. Усталость накатила уже после того, как я, по моим прикидкам, прошел не менее трех километров. Усложнял ходьбу глубокий снег, в который я проваливался по щиколотку почти на каждом шагу. Усталость приходила волнами. В первый раз я получил заряд второго дыхания, когда сознание стеганула мысль: если куда-нибудь не выйти, то можно и замерзнуть. За несколько секунд до паники я увидел тропу, темные фигуры других людей и далекие огни многоэтажки. Это придало сил, и я пошел быстрее, надеясь спросить, где нахожусь. Но как бы я не ускорялся, догнать впереди идущих все никак не получалось. Где–то вдалеке маячила явно женская фигура с ребенком и двигаться они должны были медленнее меня. Все же я нормальный взрослый мужик и способен обогнать ребенка 10-12 лет. Была и еще одна причина их догнать: чем-то они мне были смутно знакомы, но я никак не мог ухватить это зыбкие ощущения. Не получалось. Приблизиться ближе ста метров тоже не удавалось.

Огни по мере движения приближались и наконец я увидел дом. Это была именно моя десятиэтажка: пять подъездов, если смотреть сверху, буквой Г. Только она была занесена снегом по окна первого этажа. Мои попутчики, которых я тщетно пытался догнать, куда-то бесследно пропали, а я уверенно направился в свой первый подъезд. Тогда меня не смутило, что вокруг дома не было ничего – ни Центра дзюдо, ни других домов, ни парковки, вечно забитой соседскими автомобилями. Была просто радость, что дошел до родного дома, где наконец–то сниму непонятные тяжелые ботинки и налью горячего чаю.

Я привычно приложил ключ к магнитному замку. К моей радости ключи нашлись в кармане брюк. Я вошел в подъезд и от удивления остолбенел. Там был большой холл, как в питерских дореволюционных особняках, а на месте лифта был подъемник-клетка, примерно такой же, как в промышленных зданиях или шахтах. У подъемника стоял колоритный мужик в рабочей робе, на поясе у него болтались какие–то инструменты: разводной ключ, молоток, что-то типа отверток.

Оглядевшись, я увидел, что в холле стоят лавочки, но которых сидят и чего-то ждут разные люди. Примерно, как в зале ожидания на вокзале. Не знаю, что бы я сделал, попав в такую ситуацию в реальности, но во сне все происходит по-другому. Я решительно подошел к мужику у лифта. Он был самый обычный непримечательный шатен с усами. Мужик смотрел хмуро и даже с некоторым раздражением. Примерно так смотрит сантехник в ЖЭКе, когда ты приходишь с заявкой на срочный ремонт трубы за 15 минут до окончания его смены.

– Добрый вечер, мне на 10 этаж, – я привычно улыбнулся. Может, чуть доброжелательнее, чем обычно. Я очень хотел домой и понимал, что единственный путь к горячему чаю лежит через этот подъемник. – У вас что-то сломалось? Вы лифтер?

– Лифтер? – удивился мужик и ответил с некой обидой. – Я – механик!

– Ну, хорошо! Лифт-то работает? – спросил я, осматривая клетку подъемника.

– Работает, а если что сломается, починим в процессе, – он ответил с некоторой задержкой, внимательно изучая меня. – Чем оплатите подъем наверх?

Тут уж я удивился и сунул руки в карманы. Они были девственно чисты, не было даже мусора, не говоря уже про мелочь. Я старательно несколько раз проверил все карманы. Ничего. Мужик молча ждал, не прерывая процесса, когда я закончу с поисками, и просто указал на обручальное кольцо на пальце. Я так же молча снял его с пальца и протянул усатому.

– Так просто? – с удивлением спросил он, а я, не зная, что ответить, просто пожал плечами. Я хотел горячего чаю, оказаться в тепле, расслабиться. Успокаивала мысль, что возьму деньги из дома и успею выкупить его обратно до того, как увидит жена.

– Заходим! – крикнул мужик на весь холл и распахнул дверь подъемника. Люди, с которыми мы ехали вместе, были не просто странные. Они были нереальные. В лифте я их рассмотрел, не то что в полумраке подъездного холла. Сейчас уже и забыл, что меня удивило, сны быстро забываются, но осталось чувство: «Жесть! У меня странные соседи!». Знакомых среди них не было ни одного. Мы поднимались, и лифтер высаживал людей на промежуточных остановках. Наконец я остался один. Это было нормально, так как я жил на последнем этаже. Ненормально было то, что я оказался на площадке с цифрой 10 на табличке, когда лифтер выпроводил меня из лифта. В моем доме лифт шел до 9 этажа, потом нужно было пройти по лестнице два пролета. Лестницы не было. Совсем. Только две двери, а в моем доме их должно быть три.

Я немного удивился. Но резко потянул на себя ручку правой двери.

И вот тут-то я обалдел окончательно. Я оказался на вертолетной площадке, а, точнее, в каком-то аэропорту с несколькими вертолетными площадками, который находился на крыше высотки. Сквозь огромные стеклянные окна я видел, как вдалеке горит огромный мегаполис. Да что там горит, он пылает синим пламенем! Полнеба закрывал черный дым, многоэтажки горели с первого этажа по последний, ориентировочно тридцатый этаж. Пылающих высоток хватило бы на несколько региональных столиц. Город я не узнавал, но это был точно не мой родной Урал. У нас просто не было таких небоскребов и разнообразия форм – от круглых свечек до длинных узких плавников.

К нашему зданию со стороны города летели десятки вертолетов, разных модификаций и размеров, но я не узнавал их марку и производителя. Вертолеты как вертолеты.

В аэропорту началась суета среди персонала. Сотрудники были в серой форме, с какой–то эмблемой на рукавах, я не запомнил. На площадки приземлялись вертолеты, из них выбегали заплаканные люди в испачканной сажей одежде. Их принимали работники аэропорта и отводили в зал ожидания, где стоял я. Некоторых в обгорелой одежде выносили из вертолетов на самодельных носилках, сделанных из подручного материала. Раненых уносили за угол, к какому–то другому выходу, который мне было не видно. Зал ожидания постепенно заполнялся людьми, стояла какофония звуков, галдели спасенные. Кто–то рыдал, кто–то причитал, и с разных сторон слышались фразы: «Москва сгорела», «Кремля больше нет!», «На Садовом вместо домов сплошной пепел»... Тем временем «вертушки», высадив людей, снова поднимались в воздух и улетали в сторону горящего города.

– ДА ЧТО ТУТ ПРОИСХОДИТ? МНЕ НУЖНЫ ОТВЕТЫ! – кажется, меня прорвало. Все те странности, что на меня обрушились, нашли свой выход. Я буквально заорал от осознания, что тут творится что-то неладное, необъяснимое. И после моего крика наступила тишина, люди замерли и попятились. Очень быстро они распределились вдоль стен на расстоянии не менее десятка метров от меня, и вид у них был заторможенный, даже какой–то парализованный. А потом они начали засыпать. Было странно смотреть, как они медленно сползают на пол с закрытыми глазами. Через несколько минут стоять на ногах остался я один.

В полной тишине я услышал шаги и оглянулся. Ко мне шел работник аэропорта, но не в серой форме, а в белой. Крепкий парень, похожий на охранника, не выражающее ничего лицо, аккуратная прическа, спокойный взгляд серых глаз. Дойдя до меня, он остановился в пяти метрах и просто, как будто мы знакомы тысячу лет, сказал:

– Пойдем. Тебе тут не место. Не мешай людям работать. Тебе все объяснят.

Он развернулся и пошел к двери, из которой я вышел получасом ранее. Я успокоился и пошел за ним. Это первый человек, пообещавший объяснить необъяснимое. Мы вышли из одной двери и подошли к другой.

– Сейчас пройдем через несколько, скажем так, локаций. Ни с кем не говори, ничего не трогай. Просто иди за мной. И, пожалуйста, сохраняй спокойствие, чтобы ты не увидел, – он сделал приглашающий жест и открыл левую дверь.

Мы оказались в школьном классе. За партами сидели ребятишки лет семи–восьми, у доски стояла учительница с указкой и показывала схематическое изображение каких-то звезд, планет и комет, нарисованных мелом на доске. Все как в обычной школе. Необычна была только одежда ребятишек. Это был просто карнавал, одеты дети были кто во что горазд. Одни в легкие туники, другие в строгую школьную форму, третьи в обычные джинсы и свитера, но каких–то ярких, кричащих расцветок. Особо бросались в глаза девочка в средневековом платье и мальчик, одетый, как и я, в теплый пуховик и меховую шапку.

– Они нас не видят, пойдем, – шепнул мой сопровождающий.

Другая дверь была там, где и должна была быть, справа от доски. Он показал на нее, и мы пошли к ней между партами.

Но когда я двинулся вслед за ним, девочка со смешными косичками, в серой вязаной кофте и таких же штанах, обернулась. Я вздрогнул, а по коже побежали мурашки. У нее не было глаз, вместо них были черные провалы, в тьме которых клубились светящиеся точки. И что самое страшное – она меня видела! Я от неожиданности остановился, а она встала из-за парты и показала на меня пальцем. Я начал пятиться к двери. Она что-то говорила и показывала на меня. Все это было беззвучно: рот открывается, а слов не слышно. Весь класс обернулся на меня, но у остальных детей глаза были вполне себе обычные и, судя по тому, что они смотрели все в разные стороны, вряд ли они меня видели. Дети повставали с мест и начали беззвучно переговариваться. Несколько мальчиков пошли в мою сторону, видимо, «посмотреть поближе». Но судя по тому, что смотрели мимо меня, они ничего не видели.