Полумейстер

104. Самозваная невеста

— Лорд Десница, — всё-таки не называть его отцом было чудовищно непривычно, — не подскажете, что это за печать? — Дракончик на ней не то изогнулся вокруг кристалла, не то устроился на нём, держа в пасти стрелу.

Глаза Джона затуманились воспоминаниями и стали печальными. Значит, он не ошибся — дракон и в самом деле имел отношение к Таргариенам.

— Это печать вашей бабушки, королевы Рейллы. Когда-то она была личной печатью Блаженного Бейлора, но с тех пор перешла в руки королев, — пояснил он.

— Бабушка вам писала?!

— Да, частенько... Всё спрашивала о здоровье вашего отца, государь. Мой принц был всегда в работе, его занимали важные дела, ему некогда было сочинять домой письма, приходилось нам с Ричардом, — нежно улыбнулся он. — Прямо примета такая: если ворон принёс письмо с такой печатью, значит мой принц опять над реформой трудится...

Реформа была делом всей отцовской жизни, его предприятием столь сложным и многогранным, что даже его лучшие друзья не до конца его могли понять. Если бы её удалось претворить в жизни... но как претворить в жизнь нечто непонятное? И как можно ради реформы бросать маму? Эйгон был сиротой, ему было не понять тех, кому дана роскошь знать обоих родителей не только по историям их друзей и клевете врагов.

— Не желаете сломать печать и посмотреть, что именно нам пишут, государь? — спросил Джон. Раньше таким тоном он общался с нанимателями, выдерживая тонкую грань между угодливостью и достоинством. Теперь — со своим родным...

«В том-то и дело, что не родным», — горько поправил себя Эйгон. Король должен быть свободен от заблуждений.

— Да, Десница, мне очень интересно, — весь интерес вытянуло, как мормолика(48) — кровь. Впрочем, как вытянуло, так и зажгло, стоило прочитать первую же строку письма:

Ваша покорная служанка и невеста, принцесса Дейенерис из дома Таргариен, передаёт вам привет, поклон и нижайшую просьбу позволить ей исполнить давний договор, святость которого скреплена словом чести моего покойного брата...

— Договор? — нахмурился Эйгон. — Это какой ещё?

Джон скосил глаза: влево и немного вниз. Отец... лорд Десница всегда так делал, когда пытался придумать правдоподобное враньё. Потом улыбнулся, заметив, что его поймали на дурной привычке, и ответил честно:

— Ты был совсем маленьким, государь, а наш покровитель магистр Иллирио очень настаивал, — он вздохнул. — Кто же знал, что брат ей вбил в голову, что всё в силе и это дело чести. Но она пока ещё прибудет. От Дотракийского Моря путь неблизок, княжна Арианна успеет раньше.

Арианна... она снилась Эйгону иногда, в снах ярких и постыдных. Он никогда не видел её, только её портрет, но септа Лемора и Хальдон ему так много рассказывали о красоте, уме и добродетели кузины, что он не мог дождаться встречи — и не мог представить себя с какой-то другой женщиной, тем более неизвестной ему Дейнерис, бывшей женой табунщика, если верить дяде Иллирио.

Мой дракон, Шиповник, служит щитом мне и послужит вам, мой жених и государь — такова моя твёрдая вера, с которой я отправляюсь в путь по дорогам земли, некогда родной мне и вам, но ныне занятой силами узурпаторов и подлецов. К счастью, они не знают, что я здесь — верные люди ввели их в заблуждение невероятными баснями про дотракийские свадьбы. Как будто кровь дракона опустится до семени кобылы!..

— У кобыл нет семени, — буркнул Джон, отвлекшись от чтения. — Хотя пишет кучеряво. Или её мейстер кучеряво пишет.

— Дядя Иллирио свинтус, если так. Ладно, всех остальных обманывать, но нас-то зачем?

— Дракон, — выдохнул Хальдон. — Лорд Коннингтон, тут в самом деле говорится о драконе?

— Я думаю, это метафора, как с семенем кобылы, — поморщился Джон. — Драконы вымерли полтораста лет тому назад, это все знают.

— Все знают, что сын Рейгара умер страшной смертью, — невесело усмехнулся Эйгон. — Я бы не был так уверен, Десница. Что там дальше?

...опустится до семени кобылы! Отложив в сторону подобную нелепицу, мой жених и государь, я бы испросила у вас помощи и безопасного пути через Простор, где, как мне известно, гнездятся самые чудовищные мятежные бандиты. Сама же я сейчас, благодаря мудрости моих добрых друзей и надёжной маскировке, направляюсь в Королевскую Гавань, откуда надеюсь проследовать к вам во владения диких Тиррелов...

— Нет, её мейстер точно был пьян, — вздохнул Джон. — Дикие Тиррелов...

Отчего-то Эйгону представился толстяк Мейс, в шлеме с пером и на четырёх четырках бегающий голяком по Штормовому Пределу. Иногда он терпеть не мог своё богатое воображение.

...сама и со своим драконом, который несомненно так же полюбится вам, как и вы ему, вплоть до города Тамблтона, где хотела бы увидеть свой эскорт. Засим остаюсь преданной вам служанкой и невестой...

— Дейнерис из дома Таргариен, Бурерождённая, Поборница Справедливости, Защитница Веры, ещё титулы, ещё... боги, откуда столько титулов у этой девчонки?

— Это традиционные титулы старшей из сестёр короля, — подсказал Хальдон, — или королевы. Что очень часто было одно и то же, как вы понимаете. Кроме Бурерождённой, это впервые вижу.

— Полагаю, всего остального ей показалось мало, — вздохнул Джон. — Что скажешь, государь?

«Что от меня ничего на самом деле не зависит», — подумал Эйгон невесело. Он хотел бросить всё и идти на Старомест или хотя бы Хайгарден, соединить силы с дорнийцами, вышедшими из Принцева Хода. Оставить тут пару Мечей с наименее омерзительно-бандитскими рожами — пусть развлекают самозваную невесту и её дракона. И надеяться, надеяться, надеяться, что княжна Арианна такова, как ему рассказали, что её любви и тепла будет достаточно, чтобы уничтожить лёд отчаяния и безнадёжности, наросший на сердце за время военной кампании, созданный ужасами, которые его люди приносили в жизнь невинных...

...но король не принимает решений ради себя.

— Если у неё есть дракон, мы должны с ней встретиться, Десница. Я сам поеду в Тамблтон навстречу невесте, и попрошу вас сопровождать меня. Насколько я понимаю, сьер Гарри Стрикленд свободно может распоряжаться нашими войсками самостоятельно?..

Он провёл пальцем по обручу из валирийской стали, украшенному крупными рубинами. Первый подарок его настоящей невесты, его княжны. Дорн отнял её и Дорн вернул...

Кто бы мог подумать, что корона — такая тяжёлая штука, когда она так просто выглядит.