Верните мое тело!

Глава 6

Мадам продолжала гневно смотреть на неё сверху вниз, слегка помахивая факелом перед лицом.

Я очень красивая, подумала Ника. Вернее, она. Она теперь очень красивая, и это не совпадение. Не похожесть. Это и есть моё тело!

— Вон! — взвизгнув, повторила мадам.

— Я очень извиняюсь, но это никак не возможно, — нашла наконец в себе силы и негромко пролепетала Ника.

— Что? — мадам даже обернулась по сторонам, не в состоянии поверить услышанному и ища других объяснений происходящему.

— Никак не возможно, — более уверенным голосом повторила Ника. — Виконт поручил мне охрану его постели, несмотря ни на что. Он сказал, что, если утром здесь окажусь не я, он с меня шкуру спустит, — наврала она для убедительности.

Мадам внимательно посмотрела Нике в лицо, словно выбирая место, куда вцепиться ногтями.

Входная дверь с треском растворилась, и вчерашний охранник, в компании с другим, за руки и за ноги, втащили в комнату безвольное тело виконта.

С интересом оглядев стоящую с факелом голую женщину рядом с кроватью и другую, в кровати, охранники взвалили тело на постель и, стянув с него сапоги и перевязь с клинком, остановились чуть поодаль, с интересом ожидая продолжения происходящей сцены.

Бешенство перекосило прекрасное лицо мадам, она плюнула на кровать, занятую Никой, бросила факел на пол, и подобрав свою одежду с кресла, не одеваясь, покинула помещение.

Охранники восхищенно поцокали языками ей вслед. Ника сидела в кровати, запахнувшись в покрывало.

Охранники вернули факел на стену и, потоптавшись ещё немного и не зная, что делать дальше, вышли из комнаты.

— Подставь ему таз, — прикрывая за собой дверь, посоветовал один, — иначе он всё заблюет.

Ника подставила таз и кувшин с водой поближе к кровати. Стянула с виконта рубашку, без особого труда качнув бесчувственное тело. Хотела, расшнуровав, стянуть штаны, но тут поняла, что под ними ничего нет, и оставила это занятие, от греха подальше. Виконт спал, закинув назад голову, как подбитый и рухнувший с небес пьяный ангел.

Оставив бесчувственного, Ника села прямо на пол, перед затухающим, мерцающим красным камином. Покрытые седым мехом пепла, то тут то там вспыхивающие сполохи света завораживали мысли и отвлекали внимание, утягивая за собой в бессвязный говор освобождающейся в огне информации. Усилием воли Ника заставила себя думать про происходящее, а не поддаваться игре теней.

Это не просто похожее тело, ещё раз подумала она. Это моё личное тело, находящееся под контролем чужого человека — ровно так, как тело этой несчастной кухарки находится сейчас под моим контролем. Интересно. Очень интересно. Где сейчас сознание этой кухарки? Явно не в голове мадам Мелиссы. Этот несчастный Ольф, с сознанием предательского Виталика, если мне не почудилось… Что я здесь делаю и что мне дальше делать? Не хватает какой-то детали в этом идиотском лабиринте — хотя бы это было совершенно точно понятно.

Ника переместилась в кресло, стоящее рядом с письменным столом, и на пару часов задремала в нем. К утру, от неудобного положения так заломило спину, что она, решительно плюнув на всё, перебралась на кровать, к виконту — благо помех от него происходило не больше, чем от поваленного ураганом дерева.

Спал виконт долго. Ника давно уже выспалась на удобной, мягкой постели, встала и, одевшись, ждала пробуждения его на кресле. Наконец он громко всхрапнул, зашевелился и, со стоном прикрыв глаза локтем, перевалился со спины на бок.

— Воды… — хрипло пошевелил он губами.

Подняв кувшин к его лицу, Ника придерживала его, пока он пил, давясь и расплёскивая воду из кувшина себе на грудь и на кровать. Отпив добрую половину, он рухнул обратно на постель и некоторое время лежал, не подавая признаков жизни. Потом с трудом отодрав голову от подушки, поднялся, опираясь на локоть и, оглядев помещение одним глазом, сфокусировал, наконец свой взгляд на сидевшей в кресле Нике.

— Что ты здесь делаешь? — прохрипел он.

— Вы велели мне не оставлять вашу постель без вашего приказания, — напомнила ему Ника.

— А, точно… Воды принеси.

Ника кинулась подавать кувшин, но оказалось, что виконту нужен был таз, стоящий рядом. Он велел вылить в него воду и, продолжая лежать на кровати, спустил вниз ноги и сунул их в таз.

Некоторое время Ника тихонько сидела и наблюдала, как виконт шевелит пальцами ног в воде.

— Мадам Мелисса была очень зла на меня, когда я не согласилась уйти из вашей постели вчера, — сообщила наконец Ника.

— Кто бы сомневался, — ответил виконт, не поднимая головы и не открывая глаз. — Она прекрасна?

— Очень красива, — согласилась Ника. — Но она не добра, с ней нужно быть очень осторожным.

Виконт в удивлении поднял голову и уставился на Нику:

— Продолжай.

— Вы, милорд, были абсолютно правы, ожидая её появления и просчитав все её действия, и значит думаете так же, как я, — решилась высказаться Ника.

— Я этих королевских змей прекрасно понимаю, не даром змея у них на гербе. Их цель женить меня на ней, объединить земли, а до следующей весны жених обычно не доживает. Либо падает на охоте с коня, либо по ошибке съедает несвежий яд, либо падает в окно, как граф Лисс. Зачем счастливому мужу падать в окно? Этого никто не объяснит. Не, — покачал он головой. — Будешь и дальше греть мою кровать, чтобы сюда и мышь не проскользнула.

— Слушаюсь, — согласилась Ника, которую это положение дел устраивало больше, чем работать на кухне и разделять постель с отвратительным Гектором.

Виконт откинулся на спину и проспал ещё пару часов, пока не пришёл посыльный мальчишка и не сообщил, что его ожидают к обеду.

Простонав, он еще некоторое время лежал в постели, но потом рывком встал на ноги и, подойдя к окну, справил в него малую нужду, не обращая никакого внимания на отворачивающуюся смущенную Нику.

Умыв лицо и пригладив руками влажные пряди, виконт оделся, подпоясавшись широким, кожаным ремнем, со среднего размера ножнами на нём.

— Пошли, — скомандовал он Нике, кивнув головой, пуская её перед собой.

Спустившись по сырым, еще с утренней росы, несмотря на обеденное время, ступенькам, Ника, идущая метрах в пяти перед виконтом, неожиданно для себя была остановлена схватившим её за руку Гектором.

— Ты где была, тварь? — он дёрнул её к себе, обдавая невыносимым смрадом изо рта.

Увидев следующего за ней виконта, Гектор подобострастно улыбнулся, растянув рот до ушей, и поклонился. Не останавливаясь, виконт впечатал кулак в нос Гектора и, не обращая никакого внимания на рухнувшее в проходе тело, без слов продолжил путь к обеденному залу.

Ника последовала за ним до дверей, но дальше не пошла. Обедающие встретили появление виконта торжественными криками и здравницами. Явно, обед не только что начался, а может и продолжался со вчерашнего, судя по поведению некоторых гостей.

Мадам Мелисса тоже присутствовала — на своем прежнем месте, так же скрывая лицо под вечной вуалью, которую, впрочем, приподнимала для приема пищи. Как раз сейчас она пила из высокого кубка, одной рукой придерживая вуаль и демонстративно не повернула голову, таким образом отмечая появление виконта в зале.

— Давайте сюда Ольфа, — проорал кто-то из гостей.

— Сюда его! — немедленно поддержали остальные.

Из кухонного коридора немедля привели Ольфа, одетого в этот раз в шутовские штаны и раздвоенный, с бубенцами колпак.

— Спой нам, как вчера, Ольф, — милостиво разрешил маркграф.

Ольф, не ломаясь, затянул песню, и Ника вздрогнула, узнав если не голос, то все Виталины интонации. Очень дико среди замшелых камней старого замка, звучали слова под странный напев:

— Между нами тает лёт, пусть теперь нас никто не найдёт…

Ника кинула взгляд на мадам Мелиссу и вздрогнула вторично, поразившись той натянутой позе, в которой застыла мадам, окаменело слушая песню Ольфа.

Не успел он закончить свою песню, как сидящие за столом, до этого лишь одинокими междометиями прерывавшие пение, с восторгом застучали по столу кулаками и кружками. Песня понравилась.

— Ещё её спой! — одобрительно глядя на Ольфа, кивнул маркграф.

— Я могу и другие, у меня ещё есть… — оживая в лучах популярности, заискивающе предложил тот.

— Эту, — отрезал маркграф.

Ольф ещё раз восемь исполнил песню — к радости начавшим запоминать слова и подпевать участникам застолья.

Наконец, внесли жареную целиком на вертеле свинью, и внимание всех переключилось на горячее.

Маркграф, отерев о рукав клинок, с помощью которого, за отсутствием вилки, он ел, отрезал от блюда огромный, румяный кусок и положил на тарелку мадам Мелиссы.

— Мне очень ценно ваше внимание, милорд, — она подняла вуаль и посмотрела на маркграфа допуская огонёк в глаза. — Окажите мне милость ещё… Продайте певца. Уверяю, двор оценит ваш поступок.

— Ника! — заорал Ольф бросаясь к ней. — Ника, Ника, это я, Виталя! Что произошло, Ника?!

Бокал, запущенный спутником мадам, попал ему в голову и лишил сознания. Брезгливо толкнув его сапогом, человек в желто-синем камзоле убедился, что певец без сознания, и вернулся к трапезе.

— Он подрастерял свой ум недавно, — жуя, объяснил мадам Мелиссе историю Ольфа маркграф. — А насчет продать — миледи, вы лишите нас единственных удовольствий, доступных в нашей глуши. Я представляю, как с вашим уездом здесь померкнет всё.

Мадам еще раз с интересом оглядела лежащего на грязной соломе Ольфа.

— А виконт тоже считает, что с моим уездом померкнет всё? — лукаво улыбаясь, спросила она маркграфа, явно нацеливая вопрос другому.

— Считает, — кивнул виконт. — Я думаю, короне не хватает одного из бриллиантов. Лишая двор вашего присутствия, вы умаляете свет короны.

— Какой холодный комплимент, виконт. Вы боитесь женщин?

— Только очень красивых, мадам Мелисса. Святые мученики завещали избегать красоты для сохранения души.

— О, я не захвачу вашу душу. Когда сердце молчит, разум безмолвствует, — мадам поглядела поверх кубка на виконта. — В подлунном мире слишком мало горящих сердец.

— В восточном герцогстве сгорели конюшни на сто голов. И посевы, — невпопад поддержал тот беседу. — Им не до горящих сердец.

— Уверенна, — мадам приложила руку к сердцу. — Что если бы заслуги святых мучеников охраняли их, ничего бы не произошло.

— Трудно отдаться таинствам любви, когда желудок пуст, — прокомментировал виконт, отрезая себе кусок от туши.

— Ну так наполните его, — рассмеялась мадам своей шутке.

— Отнесите его на кухню и облейте водой, — показал маркграф на бесчувственного Ольфа. — Еще не хватало чтобы мы потеряли музыканта.

— Позвольте мне загладить эту оплошность, маркгаф, раз мой человек так грубо обошелся с вашим музыкантом. Я вам его вылечу, и он будет петь как новенький. Отнесите его в мои комнаты, — скомандовала она слугам, — и отирайте мокрыми тряпками. А я как раз имею бутылку чудодейственного бальзама от любых травм. Вернём вам певца, так и быть, — засмеялась она.

— Зачем вам-то мадам Мелисса, — возмутился маркграф. — Ничем вы нас не обидели! У нас что, певцов мало?!